Царство Небесное - Константин Калбазов

– Ну ладно, оставим это. Тем более что у меня нет двадцати браслетов.

Тут уж задумался Эндрю и, ухмыльнувшись своим мыслям и лукаво прищурившись, проговорил:

– А кто сказал, что у вас нет двадцати браслетов? Мне мои без надобности – разве только для бахвальства. Жан, я уверен, с радостью отдаст вам один из своих, он даже будет настаивать на том, чтобы вы приняли оба браслета, лишь бы позволили остаться с собой. Так что нам нужно только дойти до Йорка, и граф сэр Свенсон по предъявлении этих браслетов с радостью произведет вас в рыцари.

– А если я украл эти браслеты?

– Эти трофеи хранятся в семейных сокровищницах, на почетном месте, их пропажа будет весьма скоро обнаружена – и вора будут искать весьма усердно. Поэтому похитители могут продать их, только переплавив.

– Да мало ли таких браслетов…

– Вы просто не понимаете. Каждый из этих браслетов уникален и неповторим: вы постарайтесь как-нибудь внимательно посмотреть на браслет – и тогда все поймете.

– Ну хорошо, ты убедил меня. Но мне не нужно рыцарское звание.

– Еще как нужно. Тогда вам не придется селиться в городе, где от святой инквизиции порой не протолкнуться, – а вы рано или поздно вызовете ее интерес: уж больно вы необычный. Рыцарская же цепь позволяет вам приобрести земли из королевских или тех, которые выставлены на продажу, потому что только рыцарь вправе владеть землей, остальные могут быть лишь арендаторами. А деревня – она и есть деревня, там нравы куда свободнее. Если же надел небольшой, то тогда там и церкви-то нет, бывает, до ближайшего прихода доведется отмахать и по двадцать миль. В общем, для вас, по крайней мере вначале, это самое лучшее.

– Я, может, чего-то и не понимаю, но скажи-ка мне: ведь рыцарское звание одновременно накладывает и кое-какие обязательства? Или у вас здесь рыцарь может жить в свое удовольствие и наплевать на все остальное?

– Нет, конечно. Рыцарское звание подразумевает под собой принятие присяги своему сюзерену и службу.

– Ну и зачем мне это нужно? Мне сейчас важно устроиться как можно комфортнее, и желательно – где-нибудь в глухомани, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Вот ты говорил, что только рыцарь может быть владельцем земли, а арендовать ее кто может?

– Арендатором может быть любой человек, даже крестьянин, лишь бы был в состоянии выплачивать аренду, – недоумевая, пожал плечами купец.

– Вот и ладненько. Присоветуй мне какой-нибудь участок потише и поуединеннее. Поживу, осмотрюсь, а то как в омут головой – сразу служить и защищать, – глупо может получиться.

На этом они закончили разговор, так как уже стемнело и пора было возвращаться на постоялый двор. С наступлением темноты ворота закрывались, как в настоящей крепости, и не открывались до самого рассвета. Запоздалым путникам в этих краях никогда рады не были и на постой не пускали – мало того, не позволяли останавливаться ближе трех сотен ярдов от стены, да и то только потому, что до таких непрошеных соседей не мог добить ни один лук. Все постоялые дворы были известны, и путники так рассчитывали свой путь, что если не успевали до очередного ночлега засветло, то оставались на предыдущем месте ночевки. Что тут скажешь, приграничная территория: тут тебе и орки, и свои лихие разбойнички.

Ввиду того что дороги еще окончательно не просохли, движение по тракту было весьма слабым, а потому хозяин мог себе позволить разместить постояльцев вполне вольготно, да только Андрей не пожелал воспользоваться одной из лучших комнат. Мало того что его выворачивало от затхлой и кислой вони в помещении, так еще и была возможность подцепить там блох. Хотя белье и стиралось, да вот только чистота тела здесь не была в чести.

Руководствуясь такими соображениями, он предпочел переночевать на сеновале. Жан решил составить ему компанию – будучи охотником, он не больно-то любил жизнь в домах, предпочитая палатку. Сеновал приятно удивил Андрея: сюда даже не доносились весьма неприятные запахи со двора, а царил аромат пряного сена. К тому же было очень мягко и удобно. Насколько он успел выяснить, матрацы здесь набивались все тем же сеном, и меняли его не чаще одного раза в месяц, а потому его спутникам предстояло спать не на таком комфортном ложе, как досталось им с Жаном. С удовольствием растянувшись на сене, Андрей довольно улыбнулся, предвкушая первую спокойную ночь за последние дни.

Андрей никогда не был лежебокой, впрочем, к жаворонкам он тоже не относился – так, нечто среднее, во всяком случае, дольше восьми часов утра он спать не мог ни при каком раскладе. Даже после бурной ночи с чрезмерным употреблением спиртного он просыпался не позднее этого срока и, как бы плохо себя ни чувствовал, больше валяться в постели не мог. Другое дело, что, промаявшись пару часов, он мог вновь завалиться в постель и дать возможность изможденному организму прийти в себя посредством целительного сна. Здесь же он заметил за собой склонность просыпаться с рассветом. Скорее всего, сказывалось отсутствие телевидения или иных развлечений, из-за чего ему приходилось ложиться не так поздно, как в той, прошлой (да, уже прошлой!) жизни.

Сегодня же он проснулся поздновато. Во всяком случае, его разбудил не деловитый шум во дворе, а солнечный луч, пробившийся сквозь щели в створке ворот и упавший ему на лицо.

Открыв глаза, он отодвинулся в сторону, чтобы утреннее солнце не слепило его, и, испытывая истому во всем изможденном за последние дни теле, с наслаждением потянулся, прислушиваясь к тому, как похрустывают суставы. Глубоко вдохнув чистый, пропахший сеном воздух, он со смаком зевнул и осмотрелся по сторонам.

Жана уже не было, но, уходя, охотник прикрыл за собой ворота и, вероятно, попросил не открывать их, чтобы дать ему выспаться, потому что вчера ворота сеновала были открыты настежь, и, как подозревал Андрей, они не закрывались в течение всего дня.

Доски на створках ворот были прибиты неплотно, а потому в них проникали солнечные лучи, образовав некую световую решетку, в которой не спеша величаво перемещались пылинки, завораживая своим танцем и вселяя покой в душу. Андрею вдруг вспомнилось, что врачи-психологи часто советовали своим пациентам, отличающимся неуравновешенностью характера, заводить аквариум с рыбками и время от времени следить за ними: это должно было отвлекать и успокаивать. И сейчас, глядя на этот танец пылинок, он почему-то вспомнил именно об этом, возможно, потому, что эта картина также вносила умиротворение в сознание ничуть не хуже аквариумных рыбок.

С улицы доносились различные звуки, дополнявшие картину тихого сельского утра. Непрерывно кудахтали куры, беспрестанно снующие по двору. Вот у ворот раздалось хлопанье крыльев и затем заливистое «кукареку» хозяина местного птичьего гарема. Андрей словно воочию увидел прохаживающегося по двору петуха, гордо несущего за собой пестрый веер хвоста. Почему-то сразу вспомнился его петух, когда они, еще живя в деревне, держали кур у себя на подворье. Их Васька был именно таким. Как любил шутить Андрей, обводя взглядом свое семейство: «В доме только два мужика – я да петух Васька».