Заложники Света - Елена Бычкова

Вот и все. Теперь можно открыто утереться краем тогц покровительственно улыбнуться моим менее удачливым партнерам, подгрести к себе выигранные монеты и купить всей компании прохладительных напитков. Потом кто-нибудь на — верняка захочет отыграться, только это уже без меня. Но мечтам моим, как всегда, не суждено было осуществиться.

Старик вдруг завозился, вытаскивая из-под себя подушки и приговаривая:

— Уважаемые, никто не видел моей чернильницы? Только что тут была.

Эта возня, конечно, не имела к нам никакого отношения, но на мгновение мне стало как-то нехорошо.

— Только что тут была. Я ее на скамью положил. Простенькая такая, но она, знаете ли, дорога мне как память… I

— Не эта ли, уважаемый? — очень неприятным, ехидным голосом поинтересовался атлет, схватил Атэра за плечо и без особого усилия заставил мальчишку показать, что тот сжимает в кулаке. Оказалась, именно она — злополучная «простенькая» чернильница, украшенная тонкими полосками золота. Я мысленно застонал.

— Вор!

— Смотрите, там вора поймали!

— Кто?! Где?!

— Вон там, за столом!

— А что украли?

— У кого?

Интерес к поимке малолетнего преступника все увеличивался, и, пока сюда не собрались все посетители терм, действовать пришлось очень быстро. Одной рукой я сгреб в подол простыни, завязанной на манер тоги, наш выигрыш. Сколько смог. Ударом ступни опрокинул стол. Он упал прямо на атлета, и, чтобы удержаться на ногах, тому пришлось выпустить мальчишку. Я схватил Атэра за шиворот, одним мощным магическим пинком, расшвырял любопытную публику, собравшуюся вокруг плотным кольцом, выскочил на открытое пространство. И вдруг нос к носу столкнулся с самим трибуном Тиберием Гратхом. Отлично, сейчас вытащит народный любимец меч из складок длинного одеяния с пурпурной полосой, а мне придется уложить его с помощью какого-нибудь заклинания посильнее. И станет еще одним человеческим героем меньше. Но, как ни странно, Гратх, встретившись со мной взглядом, вдруг усмехнулся и отступил в сторону, давая нам дорогу.

Все еще держа за шкирку Атэра и придерживая в тоге золото, колотящее по ноге, я выскочил из зала и нырнул в парилку, наполненную горячим паром. За нами следом кто-то бежал, азартно вопя, впереди тоже выдвинулось обширное тело, вооруженное ведром с кипятком. Но я больше не стал валять дурака, открыл телепорт и нырнул в него вместе с ошалевшим мальчишкой, клубами горячего пара и брызгами воды…

Мы очутились на тихой, безлюдной, тенистой улочке. Несколько мгновений сидели, медленно приходя в себя, потом Атэр начал ощупывать лицо, проверяя, «правильно ли собрался» после перемещения в демоническом телепорте. Понял, что все в порядке, вскочил, вопя от восторга:

— Гэл! Ты потрясающий! Ты просто… потрясающий! Как ты их всех! Как ты их всех! Как они все, а?!

Да-да. Конечно. Другие эпитеты, кроме «потрясающий» и «великолепный», ко мне трудно подобрать. Ну в крайнем случае я еще соглашусь на «сверхъестественный».

— Ты зачем украл чернильницу?!

Атэр сразу сник, потупился, шмыгнул носом:

— Н-не знаю. Я волновался… А когда сильно волнуюсь… У меня потом в руках всегда оказываются какие-нибудь вещи… иногда чужие.

Ясно. Клептоман. Малолетний клептоман на нашу голову. Вот будет Энджи подарочек.

— Слушай, Гэл, — он вдруг схватил меня за руку, забыв о своей провинности, — что это было? Как мы с тобой разговаривали… молча?

— Это называется мысленная связь, — объяснил я устало. — Магическое действие. Не слышит никто, кроме двоих Говорящих, или троих… Голос звучит здесь.

Я приподнялся и постучал Атэра по лбу.

— Здорово. — Он потер свою черноволосую вихрастую го-лову, а я подумал о том, что надо было его подстричь, пока мы были в термах. — Это ты так сделал… ну мысленную связь?

— Это ты сам сделал. Переволновался, наверное. Мальчишка сердито засопел и отшвырнул в сторону чернильницу, которую до сих пор сжимал в руке. Поправил свою тогу из простыни и покосился на меня.

— Деньги пересчитать надо. Что ж мы их, зря, что ли, выиграли.

Как будто деньги выигрывали только для того, чтобы их пересчитывать. И особенно мне нравится это «мы».

— Считай, если хочешь.

Атэр огляделся по сторонам, не обнаружил никого подозрительного, высыпал монеты на землю под деревом и принялся перекладывать их из одной кучки в другую, шепча что-то. Похоже, это занятие развеселило мальчишку — хмуриться он перестал.

— Три тысячи сестерциев. — Атэр наконец закончил подсчет, разложив монеты аккуратными столбиками. — Неплохо! Теперь мы сможем купить одежду. И еду. Я, знаешь, с утра есть хочу. А ты мне даже пирожка не купил.

— Купил бы, если бы ты не свалял дурака с чернильницей. Подросток поморщился, но возражать не стал, его тревожила какая-то другая мысль.

— Знаешь, три тысячи сестерциев — это хорошие деньги. Не самые большие, но на них можно жить в достатке четыре месяца. Или даже пять. Только я не понимаю, ты же демон. Наколдовал бы нам богатые одежды. Или миллион сестерциев. Не нужно было бы идти в термы…

— Если бы мы не пошли в термы, ты бы не научился самостоятельно выходить на мысленную связь, — отрезал я. — И будь добр, не задавай лишних вопросов. Я знаю, что делаю.

Совершенно ни к чему мальчишке быть в курсе, что мой ранг в демонском мире представляет не слишком-то большие магические возможности.

Атэр пожал плечами, поднял медный амулет атлета-неудачника и протянул мне:

— На. Держи, это часть твоего выигрыша.

— Можешь оставить его себе. Как сувенир.

Мальчишка задумчиво повертел в руках медальон, потер его краем тоги и повесил на шею.

— Я его Энджи подарю. Может, ему понравится. Подари-подари. Тебе еще, дружок, предстоит выслушать не один десяток деликатных упреков на тему игры мечеными костями в общественном месте. Удивляюсь, как он вообще отпустил нас в термы обманывать наивных граждан. Что-то его светлость в последнее время стал чересчур рассеян.

— Ладно. — Я сгреб монеты, аккуратно разложенные Атэром, оторвал от своей тоги-простыни кусок и завязал в него деньги. Получилось что-то, отдаленно напоминающее кошелек. Ничего, первое время обойдемся и таким. — Теперь идем.

В этом квартале было на удивление пустынно и тихо. Только в пыли у каменной стены, на самом солнцепеке, валялась собака. Она подняла голову, следя за нами сонным взглядом, зевнула. Потом, почуяв во мне демоническую сущность, попыталась зарычать, но передумала и снова уронила мохнатую голову на лапы.

Как оказалось, пес охранял (или делал вид, что охраняет) вход в лавку, где торговали дешевыми тканями, медными и серебряными украшениями, металлическими зеркалами, светильниками и прочей мелочью. Почтенный седовласый господин — торговец — меланхолично взирал на то, как Атэр роется в его тканях, шлепая босыми пыльными ногами по гладкому камню пола. На меня он покосился только один раз и свое отношение к моей персоне выразил тем, что придвинул ближе к себе тонкогорлую вазу. Видимо, она была самой ценной в этом заведении.