Все демоны: Пандемониум - Олег Угрюмов

Не успел судья принять подобающую позу, чтобы благосклонно выслушать приветствия хозяев кассарийского замка, как в малый тронный зал ввалилось счастливое, безумное, энергичное существо, волокущее диковинное изваяние. Оно (изваяние) и приковало к себе все взгляды.

То была статуя ничем не примечательной личности, явно человеческого происхождения, выполненная, впрочем, с величайшим мастерством. Как принято писать в репортажах из мастерской скульптора — в каждой черточке ее дышала жизнь.

Человек держал в одной руке огромную полуведерную кружку, в другой — аккуратный плакатик с текстом, посвященным свежей бульбяксе, и притом таращился на зрителей с таким выражением, будто его ваяли в тот миг, когда он узрел собственную смерть. Либо почтенного судью Бедерхема, что почти одно и то же.

— О великий! — заорал пришелец, влекущий статую.

Силенок у него не хватало, и потому он волок ее с диким грохотом, какой обычно происходит при камнепаде в горах.

— О великий и ужасный! Прими эту скромную жертву от своего жалкого раба. Не побрезгуй!

Бедерхем отметил, что даритель выглядит забавно, но знакомо: волосы, заплетенные в косички и украшенные гладко отполированными костями; живописные лохмотья, ржавый серповидный нож для жертвоприношений… Чем-то бесконечно родным повеяло от него, и демон внезапно вспомнил молодость, чего не случалось с ним уже несколько тысяч лет.

— Жрец со ржавым серпом в нашем городе — это символично, — начал он, желая поощрить энтузиаста, но его непочтительно прервали.

Такого с ним тоже не случалось вот уже несколько тысяч лет.

Весь цвет Кассарии собрался в малом тронном зале душевно приветствовать Гончую Князя Тьмы, демона Бедерхема, который, с одной стороны, работал на полставки судьей в Кассарии, а с другой — являлся дальним родственником ныне здравствующего герцога. Ибо демонесса Фаберграсс приходилась ему троюродной сестрой, а Моубрай Яростная — и вовсе тетей.

Все улыбались, кланялись, дамы делали реверансы. Словом, у постороннего наблюдателя могло сложиться стойкое впечатление дежа-вю — нечто подобное он наблюдал часа полтора назад, при встрече дяди Гигапонта. С той лишь разницей, что судья Бедерхем был доступен для обозрения и произвел оглушительное впечатление на тех, кто его прежде не видел.

В этот пасторальный пейзаж и вписался разъяренный кобольд Фафетус с младшим официантом Муфларием на поводке.

— А ну, отдавай придурка! — завопил он, наскакивая на Мардамона.

Жрец был головы на полторы выше кобольда, но бармена это нисколько не смущало.

— Придурка верни — его дома дети ждут. Тебе мама не говорила, что красть нехорошо? Нет? Я расскажу.

— Сие есть жертва кровожадному демону, — попытался вразумить его жрец. — Аз есмь исполнитель воли высших сил…

— Исполнитель! Воришка ты мелкий, а не исполнитель! Отдай статуй, кому говорят!

— Я уже принес его в жертву.

— Щас я тебя в жертву принесу. Причем по частям, — загадочно пообещал кобольд. — Щас я тряхну стариной и припомню, кем работал до того, как Нунамикус открыл свое заведение.

— Не советую, — заметил Дотт, паря за спиной у Мардамона. — Он ведь не всегда стоял за стойкой. Лет пятьсот тому назад в Лягубле его считали лучшим дознавателем в беседах, «особо располагающих к откровенности». Его вашим ржавым ножиком даже не насмешишь.

— Лучше бы оказал квалифицированную помощь, — обиделся жрец. — Один я радею за репутацию господина герцога. Что о нас подумает жестокий и кровожадный демон, находящийся при исполнении, если немедленно не получит достойную мзду? Да он тут все разнесет вдребезги — и лично я его оправдываю.

Бедерхем тревожно зашевелил острыми ушами.

— Собственно, я даже намерения не имел…

— Но втайне он жаждет жертв! — вскричал Мардамон, пихая демону окаменевшего торговца.

— Обойдется, — пыхтел Фафетус, таща «статую» к себе.

— Двести лет работы перевозчиком на Ядоносных озерах! — прогремел Адский Судья, указывая алым сверкающим когтем на беспокойного жреца.

В фехтовании это называется — симультанте.[1]

— Богам это неугодно, — изложил жрец стандартную версию.

За его спиной выросла внушительная фигура в сверкающих доспехах производства «Крутишен гайкен Борзиг». Заученным движением Такангор взял Мардамона за шиворот, поднял в воздух и слегка встряхнул, дабы привести в чувство.

— Продолжайте, — приветливо кивнул он Бедерхему и потопал к дверям, звонко цокая серебряными подковами.

— Да, да, продолжайте, — торопливо закивал головой Зелг, изо всех сил стараясь быть радушным хозяином. — Мне тоже очень понравилось, особенно это вот «Буммм! Бумм!» и «Пшш-шш-ш». И ваше леденящее душу «Тр-рр-рр». Впечатляет.

Высокородные демоны часто оказываются не готовыми к житейским реалиям. Им, живущим в тепличных условиях Преисподней, почему-то кажется, что все в мире неизменно и обязано происходить с учетом их пожеланий и интересов.

Бургеже не то забыли, не то не успели об этом сказать.

Когда Фафетус в обнимку с неудавшейся жертвой и Такангор с брыкающимся жрецом удалились, Бедерхем встряхнулся, раскрыл крылья и снова попытался принять пышную позу, предписанную этикетом. В этот момент кто-то деловито подергал его за кончик крыла.

Демон перевел огненный взгляд вниз, к самому полу, и остолбенел. Там стояло, задрав голову, диковинное создание — гремучая смесь эльфа и филина — и приветственно размахивало медным тазиком, будто шляпой.

— Привет! Привет! Привет! — скрипнуло оно. — Не ждали? Ошеломлены?! Не знаете, что сказать? Я понимаю. Не каждый день лауреат Пухлицерской премии берет у вас интервью.

Еще никому не удалось выиграть интервью.

— Агрррх, — сказал Бедерхем, теряя дар членораздельной речи.

От этого рыка, как от ураганного порыва ветра, заплясало пламя свечей.

— Не надо скромничать. И не стоит волноваться, — успокоил Бургежа. — Конечно, что ваша Преисподняя? Дикий, отсталый край. Небось и прессы нет. Я уже не говорю о свободе говорить и писать. А тут у нас культура, просвещение, гласность просто небывалая. Вы не пучьтесь, лучше как-то перенимайте опыт, не стесняйтесь обращаться за помощью — и будете жить не хуже.

Демон многое хотел сказать эльфофилину. Молчал он только потому, что не мог выбрать лучшее.

— Так, — снова перехватил инициативу Бургежа, — быстренько отвечаем на пару вопросиков, и я побежал писать статью. У меня завтрашний выпуск горит.

— Гхрррм, — откликнулся Бедерхем.