Сердце не верит в разлуку - Дина Аллен

— Успокойся. Разве дела так уж плохи? — уговаривал Саймон.

Но от его насмешливого сочувствия ее глаза заволокли слезы.

— Терпеть не могу обманывать близких, — пробормотала Дженна. Это была лишь часть правды — та часть, которую она могла без опаски открыть. — Нам придется им все объяснить.

Она хотела сказать совсем не это! Если Саймон согласится, ее мечтам придет конец. Дженна почувствовала, как он напрягся, словно разделяя ее отчаянье. Но затем он небрежно заметил:

— Давай пока оставим все, как есть, ладно? Вот увидишь, в конце концов все образуется.

Он легко коснулся губами ее волос, и она удивленно подняла голову. Губы ее слегка приоткрылись. Руки Саймона, державшие ее за плечи, сжались крепче.

— Ты ведь понимаешь, как наши родные истолкуют наше отсутствие? Если мы задержимся еще на несколько минут, мама придет звать нас вниз, — прошептал он изменившимся, чуть охрипшим голосом.

Эти непривычные нотки заставили Дженну затрепетать. Она посмотрела ему в глаза и открыла было рот для ответа, но Саймон поцелуем заставил ее молчать.

Дженна попыталась бороться с поднимавшимся в ней желанием, но битва была проиграна, не успев начаться. Издав тихий стон удовольствия, она прильнула к Саймону и отдалась во власть желанию, которое так долго зрело в ней. Характер поцелуя изменился, губы Саймона стали более настойчивыми…

— Саймон, Дженна, куда вы пропали?

Голос миссис Таундсен вернул Дженну к реальности. Отпрянув от Саймона, она опустила лицо, боясь выдать себя.

— Все в порядке, мама, мы уже спускаемся, — крикнул он и, не глядя на Дженну, открыл дверь, пропуская ее вперед.

В этот вечер все были приглашены в гости к той самой паре, у которой Таундсены и Хэрриет Соумс обедали в день приезда Дженны и Саймона. По-видимому, Лебраны вели светский образ жизни. Мадам Лебран до замужества жила и работала в Париже и, переехав в провинцию, изо всех сил старалась не превратиться в «домашнюю клушу», как она выражалась. У них с мужем было двое детей, которые уже выросли и уехали учиться в Париж. Дженна слышала о Лебранах только хорошее, но, несмотря на это, она не очень рвалась в гости — в основном потому, что не хотела, чтобы об их помолвке узнал кто-то еще.

Одеваться не хотелось, и Дженна все еще раздумывала, какое из двух привезенных с собой платьев выбрать, когда в ее спальню вошла бабушка.

Дженну всегда поражала не только женственная элегантность пожилой леди, но и ее неиссякаемая энергия. Бабушка сумела заполнить зияющий провал в жизни осиротевшей девочки и стала для нее надежной опорой, мудрым советчиком и образцом того, какой должна быть женщина. Хэрриет Соумс была творцом собственной судьбы и живым подтверждением тезиса, что женщина может не просто выжить, но и вести полноценную и счастливую жизнь без мужчины.

Подростком Дженна как-то раз спросила бабушку, почему та не вышла замуж второй раз. Хэрриет ответила, что не рассчитывала найти человека, который мог бы сравниться с романтическим образом ее молодого мужа, сохранившимся в воспоминаниях.

— Во всяком случае, Дженна, так я объясняла это себе и другим. Вероятно, на самом деле я просто стала независимой и слишком дорожила своим образом жизни, чтобы его менять.

Дженна показала бабушке два платья, висевшие рядом на вешалке.

— Не могу решить, что мне надеть.

— По-моему, вот это выглядит симпатично, и в нем не будет жарко. — Пожилая леди пощупала хлопчатобумажную ткань скромного голубого платья в белый горошек с матросским воротником и сквозной застежкой на спине. — Дженна, что-то случилось?

Девушка тут же отвернулась, чтобы бабушка не видела выражения ее лица.

— Нет, все в порядке. — Она почувствовала себя девчонкой, застигнутой за похищением конфет из буфета.

— Дорогая, я не хочу показаться любопытной или вмешиваться в твою жизнь…

— Но? По-моему, ты была рада нашей помолвке.

— Ты знаешь, что Саймон мне нравится, и это не зависит от ваших с ним отношений, но сейчас важны не мои симпатии и антипатии, а твои. Прости, если я лезу не в свое дело, но… — Поколебавшись, миссис Соумс тихо спросила: — Ты его любишь?

По крайней мере на один вопрос Дженна могла ответить честно.

— Да, люблю.

— Я никогда не считала любовь панацеей от всех бед. Саймон — хороший человек и сильная личность, но ты тоже не слабая, только, вероятно, пока этого не осознала.

— Все произошло слишком быстро. — Это тоже была правда.

— Что ж, у вас достаточно времени… Или проблема как раз в этом? Вы вместе и при этом порознь? Я догадываюсь, что Саймон — мужчина с высокими сексуальными потребностями, должно быть, этот отпуск дается ему нелегко. А, может, и тебе тоже…

Когда дело касалось секса, бабушка не выбирала выражений, и Дженна никогда не испытывала смущения, обсуждая с ней самые щекотливые темы. Хотя их разделяло сорок лет, Хэрриет Соумс всегда была сторонницей говорить на темы морали откровенно и искренне. Она сумела внушить внучке, что самоуважение гораздо важнее мнения сверстников, и с годами Дженна все больше убеждалась в мудрости этого жизненного принципа.

— Честно говоря, меня удивляет, что Саймон решил провести с нами так много времени. Мне кажется, он должен страдать от… некоторой неудовлетворенности.

Миссис Соумс вскинула брови, словно приглашая Дженну к разговору, но не настаивая.

— Нет, бабушка, не думаю. Все произошло так быстро, что мы оба в какой-то степени потрясены. После стольких лет взаимной неприязни…

Седые брови снова поползли вверх, в ясных голубых глазах пожилой женщины заиграли огоньки.

— Полно, Дженна, пусть я старуха, но глаза-то у меня на месте. Может, ты и продолжала злиться на него, но Саймон давным-давно избавился от неприязни к тебе…

Их разговор прервал стук в дверь.

— Дженна, нам пора ехать, — окликнул из коридора Джордж Таундсен.

— Я спущусь и скажу, что ты уже идешь… Но помни, детка, брак — дело серьезное, он должен быть нужен тебе самой, а не кому-то еще. Поверь мне, если всю жизнь думать только о том, что скажут другие, ты никогда не сможешь быть самой собой, и когда-нибудь горько об этом пожалеешь.

Да, Хэрриет дала ей пищу для размышлений. Но беда в том, что Дженна не могла рассказать бабушке всю правду.

Дом Лебранов, стоявший на самом краю поселка, скорее можно было назвать небольшим замком, хотя окружавшие его виноградники пошли с торгов много лет назад.

Дорога поднималась в гору, и, оглянувшись, Дженна увидела позади превосходный вид на реку и протянувшиеся за ней поля. Они подъехали к увенчанным башенкой воротам, сложенным, как и все дома в поселке, из красного песчаника. Высокие старые деревья по обе стороны от аллеи придавали ей некую тевтонскую строгость. Когда Дженна поделилась своими впечатлениями с Саймоном, тот рассмеялся.