Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь - Жан Флори

и всех врагов Святой церкви; потом два графа надевают на ноги золотые шпоры; наконец, Ричард, одетый в королевскую мантию, коронован; он занимает место на троне и слушает мессу. После церемонии состоялся королевский пир, на котором присутствовало большое количество народа, у каждого свой статус, повод для великолепия и щедрот, которые сильно впечатлили свидетелей23[246].

Ричард отдал приказание, чтобы на празднике не было ни евреев, ни женщин. Матвей Парижский дал объяснение этому исполненному указу через несколько дней: «в то время боялись магических выдумок, к которым прибегали во время коронации королей евреи и колдуньи»24[247]. Дж. Джилингем резко отвергает мнение тех, кто считал25[248], что подобное изгнание женщин было естественным отвращением Ричарда к женщинам, констатацией его гомосексуальности: он хотел сделать банкет для холостяков, так сказать, «веселый праздник»26[249]. Как считает английский историк, такое изгнание женщин было нормальным во время английской коронации, и что если следовать такой логике, то все короли Средневековья были гомосексуалистами. Эту точку зрения мы обсудим позже27[250]. Однако во всяком случае такое изгнание не совсем обычно, так как хронист в этом случае не испытал желания уточнить, что оно было содержанием указа, и не придумал причины для его оправдания. Впрочем, неизвестно, был ли указ выполнен, и привел ли он к каким-нибудь протестам или беспокойствам.

То же самое касается и изгнания евреев. Несмотря на запрет, многие из них хотели участвовать в праздновании и пожелать королю счастливого царствования, подарить подарки, чтобы показать свою привязанность в эпоху, когда некий скрытый антисемитизм начал обостряться, как всегда, когда начинались разговоры о крестовом походе: многие христиане имели тенденцию, это хорошо было видно во время первого похода в 1096 г., давать одно название врагам веры и Христа, не только мусульманам, у которых собирались отнять Святые места, но и еретикам и евреям Запада28[251]. Охрана короля, сдерживая толпу у входа, постоянно отталкивала евреев, пытавшихся войти, их били, выгоняли и обирали до последней нитки. Результатом такого поведения было большое количество раненых и несколько погибших.

Узнав об этом, жители Лондона начали движение; толпа воспользовалась этим, чтобы проникнуть в город и устроить охоту на евреев, учинить погромы, расхитить имущество, сжечь их дома, вынудить некоторых выбирать между верой и смертью. Многие из них, чтобы избежать резни, принимали крещение29[252]. Для многих христиан это также была возможность разворовать их имущество и использовать, в ущерб «врагам Христа», необходимые субсидии для экспедиции против мусульман. Прошел слух, что Ричард сам отдал приказ на эти преследования30[253].

Еврейское сообщество было достаточно многочисленным и относительно богатым в Англии, где Генрих II защищал их, в то время как король Франции Филипп, наоборот, изгонял их из королевства под аплодисменты многих. Ригор, впрочем, поддерживает его в этом и наводит на мысль, что, действуя таким образом, новый король выполнял свой долг, сообразно коронационной клятве31[254]. Некоторые из них сбежали в Англию, где Генрих хорошо принял их, что вызывало со стороны знати и духовенства неблагоприятные комментарии, что свидетельствует о скрытом антисемитизме, о котором поговорим дальше. Ричард де Девиз не без хитрости устами старого еврея рассказывает молодому соплеменнику, как в Англии относятся к евреям: ему надо избегать Лондона (настоящий притон для попрошаек, бандитов, педофилов и проституток) и некоторых других городов, не представляющих особого интереса, таких как Оксфорд, Эксетер, Кентербери, Рочестер; наконец, он должен попытаться поселиться в Винчестере, настоящем «Иерусалиме для евреев», где жители, священники и монахи очень радушно их принимают32[255].

Связывали ли в Англии, как и во Франции, три клятвы короля и этот акт насилия, направленный против евреев? Проживая на христианской земле, они сформировали «враждебное» сообщество, слишком богатое в момент, когда многие крестоносцы, идя воевать за Святую землю за Христа, с трудом могли собрать необходимую сумму, особенно священники, которые платили Саладинову десятину. Все эти факторы психологического, экономического, религиозного характера смешались и обострились, хотя Ричард объявил, что евреи находятся под его защитой, и приказал найти виновных, возможно особо не надеясь и не упорствуя33[256]. Волна погромов достигла других городов, таких как Линкольн и Норвик, достигая наивысшей точки через несколько месяцев в Йорке, где многие евреи, спрятавшись в замке, подверглись атаке фанатичной толпы по наущению экзальтированного отшельника. Как и в 1096 г., преследуемые евреи предпочитали приносить себя в жертву, чем принимать крещение. Некоторые, конечно, соглашались, чтобы спасти свою жизнь. Напрасно: их все равно убивали. Видя такой размах, Ричард отправил 3 мая 1190 года в Йорк Гийома Лоншана во главе армии, но зачинщики беспокойств уже достигли Шотландии; горожане были вынуждены лишь заплатить налог, и Гийом Лоншан заменил шерифа, причастного к преступлениям34[257].

Подготовка к крестовому походу

Гораздо раньше, в декабре 1189 г. Ричард покинул Англию, чтобы подготовиться к отъезду на Святую землю. Для этого он созвал своих баронов, как в Великобритании, так и в анжуйской империи, и призвал их следовать за собой. Чтобы получить их согласие, ему надо было принять на себя основную часть (две трети) расходов, необходимых на такую экспедицию. Оплачивать корабли для перевозки армии, всадников, пехотинцев, лучников, военных техников; все эти «пилигримы» отправлялись добровольно, хотя иногда с трудом можно их упросить, но все расходы все равно ложились на их сеньоров, снабжавших продовольствием, обеспечивающих содержание и оплачивающих расходы. Саладинова десятина обеспечила приток значительной части денег, около шестидесяти тысяч ливров, но этого было недостаточно. К тому же она была частично растрачена на разные нужды, особенно на войну между Генрихом и Филиппом, и на другие расходы, не связанные с крестовым походом, что вызвало недовольство критиков, а особенно духовенства35[258]. Матвей Парижский довольно хорошо выражает единодушное чувство по этому поводу:

«В это время по всей Англии ввели такой налог, что его размеры достигали десятой части движимого имущества, под предлогом использования этих средств на нужды Святой земли. Это вымогательство, сопровождаемое силой, возмутило духовенство и народ; так как под видом милостыни это был акт настоящей алчности»36[259].

К тому же перед походом на Восток нужно отдать королю Франции