Под флаг адмирала Макарова (СИ) - Романов Герман Иванович

Глава 33

— Тут некому помогать…

Андрей Андреевич вытер пот со лба, с ужасом рассматривая чудовищное зрелище — лазарет был превращен в чудовищную мясорубку, где взрыв восьмидюймового фугасного снаряда уничтожил все живое и вызвал страшный пожар, кое-как уже потушенный. Четыре дюйма бортовой брони не оказались надежной преградой.

И прикусил губу до крови…

«Это я виноват и только я — другого такого дурака нет на свете. Ведь читал у Новикова-Прибоя, как в Цусимском бою лазареты погибали с врачами и ранеными именно от таких взрывов. И там, где сами командиры кораблей переносили перевязочные вниз, под защиту прочной броневой палубы и толстых стальных плит борта, подобных трагедий не происходило. Но, если корабль переворачивался и тонул, как наш 'Ослябя», то медперсонал с ранбольными шел на дно — шансов на спасение не было от слова «совсем». Там и здоровые не вылезут наверх, к спасению.

В походе в том не было надобности даже до последнего момента, война ведь не объявлена. Это была бы дурь с моей стороны, как и приказ, заделать железом широкие амбразуры боевых рубок, сузить щели. Сам дотянул до последнего часа, забыл, и сейчас только вспомнил. Но поздно!'

Андрей Андреевич мотнул головой — каятся было поздно, нужно было принимать решение. И он схватил за плечо сверхсрочного квартирмейстера, что застыл рядом с ним, ожидая от адмирала приказа. Прорычал:

— Лазарет развернуть внизу, под защитой броневой палубы. Мнсто должно иметь не меньше двух входов с трапами, по которым можно протащить носилки. Есть такое⁈

— Так точно, есть, ваше превосходительство…

— Так что стоишь как тополь на Плющихе? Веди туда! И вот еще что — здесь собрать все, что осталось из хирургических инструментов, найти. Вообще все тащите вниз, иначе раненые подыхать будут без помощи. Нет бинтов — чистые простыни взять в офицерских каютах, нет спирта — пусть баталер ром принесет, водку, вашу мать, ремни и веревки для жгутов — все в деле сгодится! Каждая минута сейчас дорога, торопитесь! Батюшка, за мой! Унтер — ты тоже, отбери трех матросов потолковей.

Последние слова Андрей Андреевич буквально прорычал, и эта свирепость проняла до печенок растерявшихся матросов — все принялись суетиться. В такие панические минуты нужно каждого занять делом — тогда у людей уйдет страх и растерянность. А народа в утробе броненосца много — тут кочегары и машинные команды, многочисленные расчеты противоминной артиллерии, которым сейчас наверху делать совершенно нечего — они предназначены для восполнения убыли среди номеров казематных шестидюймовых орудий и тушения пожаров. Всем распоряжается старший офицер, он и вызывает людей на смену убывшим по ранению или погибшим…

— Сюда ставьте, здесь светлее, хоть видно будет! Матрасы стелите свои — раненых там укладывать будем. Несколько десятков, полсотни лучше. Трупы сносите в баню, сюда не тащите — все равно ей не пользоваться! Так, что тут вы принесли?

— У дохтуров погибших все вынесли, ваше превосходительство. У покойных в каютах всего разного напихано — все вытащили!

— Молодцы, сейчас глянем, что тут имеется, — Андрей Андреевич наскоро посмотрел саквояжи и мешочки — а было там действительно много и всего нужного, но с точки зрения врача 21-го века с лекарствами было не просто убого — фатальная нищета. Противоожоговых препаратов ноль, с антибиотиками вообще в минусе — до них еще сорок лет. Бальзам Вишневского напрочь отсутствует, а далее список написать можно на нескольких листах — да ничего нет самого нужного. В наличии только полный набор хирургических инструментов, видимо запасной, иголки и нити, допотопные стеклянные шприцы с иглами, камфара для инъекций и мазь на ее основе — запах характерный, ни с чем не перепутаешь. И главное, чему он был удивлен — морфий в ампулах, и как его матросики не сперли — в 21-м веке сразу бы утащили. Впрочем, и спирт принесли, не затронув содержимое двух объемистых бутылей в ящиках, засыпанных опилками. Много имелось перевязочных средств — тут погибшие доктора наготовили заранее.

— Да куда грязными руками лезете, вымойте ромом, потом протрите спитом, чтоб инфекцию не занести. ВИЧ здесь нет, зато герпес, гепатит, сифилис и прочая дрянь хождение имеют, понятно. бестолочи?

— Так точно, ваше превосходительство, — рявкнули отобранные унтером матросы, старательно пуча глаза, но смышленые, такие как раз и нужны. Интерес в них, не страх, любознательные. Лишь бы крови не испугались. Хотя, после увиденного притерпятся и не станут воспринимать. Это смерть одного трагедия, а когда пойдут десятки, то уже статистика — сердце не сострадает уже, а разум отказывается воспринимать.

— Ты заведовать инструмент будешь, подавать мне, ты помогать, — рыкнул на двух матросов, которых определил в операционные «сестры», без ассистентов никак в таком деле. И увидев, как по коридору уже несут первого раненного, вздохнул, настраиваясь.

У него был горький опыт во время «первой чеченской», когда время к «соглашениям» подходило. Ехал в колонне медсанбата, и в засаду влетели — военных врачей положили уйму. Вот и пришлось помогать, и даже оперировать, ибо помощь только через пять часов подошла.

Специальность у него по половым хворостям, которых у молодых солдатиков рассадник — откуда им, любителям орального секса знать, что два десятка опасных стоматологических заболеваний на «конец» спокойно подцепить можно — кариес ведь у многих. Желающим анального секса невдомек, что из «прохода» они таких бактерий могут «вытянуть», что потом до конца жизни из организма не выведешь. А если при этом их во влагалище перенести, иной способ секса выискивая, то из женщины переходящий инкубатор получится всякой заразы, причем весьма опасной, и под список ЗППП никак не попадающей, в чем и причина будущего бесплодия. А те, кто кунилингус любят, их можно обрадовать получением различных видов герпеса и очень трудно выводящихся из организма инфекций — посмотришь на своеобразный налет на губах у парней и мужчин, и все ясно становится.

Вроде взрослые люди, нет, подавай им всяческие «изыски»!

Любители онанизма вообще не подозревают, какую заразу с рук себе на «орган» переносят. Ведь это беда любого закрытого мужского социума, особенно армейского, недаром, как урологи шутят, циники те еще, с ехидством, в былые времена песня на плацах лихо распевалась со следующими словами припева — «сжимает властно свой „штык“ мозолистой рукой»…

При виде этих инструментов можно подумать, что они из арсенала инквизиции. Впрочем, для больных они тоже предназначены, как мрачно пошутил один «специалист»…

Глава 34

— А ведь японцы уже не пытаются нас охватить с головы, и надавить. Да и скорость держат равную, хотя поначалу резво так топали, а два броненосца намного реже стрелять стали…

Алексеев покачал головой и снова посмотрел на японскую эскадру, разглядывая через бинокль вражеские корабли, что продолжали стрелять по русским, но уже как-то вяло, намного реже, чем раньше. Особенно это было видно на двух броненосцах типа «Маджестик», только улучшенного типа, где трубы стояли друг за другом, а не вместе. Эти корабли походили по бронированию и вооружению на «Петропавловск», только скорость хода была на два узла больше. А вот стрелять стали с перерывами — выпустят восемь снарядов из каждой барбетной установки, и надолго замолкают, переведя орудийные стволы в диаметральную плоскость.

— Ваше высокопревосходительство, на двух броненосцах старая подача, вы видите, они каждый раз стволы переводят. А стреляют быстро потому, что по всей видимости в барбетах хранилище обустроили для трех снарядов и зарядов на каждое орудие, и еще один выстрел в казеннике. И попади мы в барбет, там страшный взрыв будет.

— Еще попасть нужно, — недовольно произнес Алексеев, и покосился на флаг-капитана Эбергарда. Тот тоже рассматривал японские корабли в бинокль, совершенно не обращая внимания на попадавшие время от времени в «Цесаревич» снаряды — как-то привыкли к такому.