Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай

— Да не очень. Сменил уже кучу мест, но, как видишь…

Развожу в сторону руки, и как бы демонстрирую свою недорогую одежду, понимая, что разница между нашим внешним видом драматически бросается в глаза. Ещё два-три года назад я, возможно, принялся бы демонстрировать старому товарищу «успешный успех», но времена изменились… Я продолжил фразу:

— Сам же знаешь, в двадцать втором году не всем повезло, я оказался в нежелательных сотрудниках чисто по национальному признаку.

— А чего сразу не позвонил?

— Да как-то… — пожал плечами я.

Наблюдаю, как два человека встают из-за столика уличного кафе и пожимают друг другу руки… Моя фигура медленно идёт по площади, а Паша быстро пересекает проезжую часть и берётся за руль припаркованного у бордюра мотоцикла.

Через полминуты синяя Хонда уносит его в лабиринты узких европейских улочек…

Утро 26 мая началось гораздо лучше! Я отлично выспался, головная боль прошла, а взамен появился отменный аппетит:

«К чёрту всех этих… Пора заниматься делами!..»

До завтрака Гирш сделал осмотр и перевязку, в процессе которой я налюбовался в зеркале на полностью выбритый царственный череп и зашитое рассечение…

«Мачо, ёлы-палы…» — разглядывая брутального императора, даже задумался: а не оставить ли такой причесон «под Котовского»?

«Хотя тогда его в будущем станут называть „под Никки“… Ха-ха-ха!»

В то время, как я обдумывал очередную порцию воспоминаний, в комнату мимо доктора просочился дежурный флигель-адъютант:

— Никки, вчера пришла телеграмма от Трепова, но Михаил не решился тебя беспокоить, — с ходу сказал он, держа в руках кожаную папку.

Судя по обращению, этот адъютант был с царём в близких отношениях, да и я уже видел его лицо несколько раз, но…

«Этот человек не был мне знаком… И как сейчас выкручиваться из положения?..»

Я непонимающе посмотрел на флигель-адъютанта, а, затем сделав «строгое» лицо, спросил:

— А вы, собственно, кто такой, господин хороший?

Вошедший оторопел и замер, но быстро справился с замешательством и, с тревогой, сказал:

— Это же я, Котя Оболенский… Никки? Ты меня не узнаёшь? Это же я, Николай Оболенский!

«Сработало…»

— Ага, испугался, что твой государь память потерял? — улыбнулся я. — Купился?

— Так это шутка? — Оболенский мгновенно переменился в лице и улыбнулся. — А уж подумал было.

— Хотел посмотреть на твою реакцию, видел бы ты своё лицо. Ха-ха-ха! Ладно, давай телеграмму, почитаю, что там у Трепова.

Трепов сообщал, что в течение прошедшего дня были прекращены действия по силовому разгону митингов, а полиция была выстроена в оцепления и занялась охраной общественного порядка вне фабрик.

Высланные переговорщики довели до сведения рабочих масс требование о прекращении незаконных беспорядков на улицах и одновременно о высочайшем повелении о том, что при соблюдении общественного порядка государство не будет вмешиваться в чисто экономические отношения между рабочими и хозяевами предприятий. При этом, конечно, обе стороны должны проявлять разумное стремление договориться между собой.

К вечеру стачка была ограничена территориями бастующих предприятий, однако в отдельных местах эксцессы продолжались.

Кроме того, Дмитрий Фёдорович также довёл мои пожелания до владельцев ткацких фабрик, и сообщал в депеше, что на 26 мая назначены переговоры между забастовщиками и администрацией предприятий.

«Ну что же… Хотя бы там дело сдвинулось с мёртвой точки…»

За завтраком я предложил Аликс небольшую прогулку с друзьями по парку, а также мы обсудили возможность семейного ужина. Ни о каких увеселениях накануне панихиды речь не шла, однако Мария Фёдоровна настаивала на семейном мероприятии в своей повторной записке. В итоге я решил дать ответ позже, с тем чтобы днём сориентироваться по обстоятельствам самочувствия.

К десяти утра заявилась вся вчерашняя компания: дядья царя Сандро и Бимбо, князь Эспер Ухтомский, флигель-адъютант граф Дмитрий Шереметьев, его брат Павел и уже находящийся при мне с утра Оболенский. Отыграв радушный приём, я перенёс фокус внимания на Аликс, «царские дружбаны», которые очень тепло поздравили императрицу с прошедшим днём рождения, вручив коробочки с драгоценными подарками, а после завязался непринуждённый разговор.

Прогулка вышла интересной и полезной… И более того, имела продолжение. Но обо всём по порядку.

В парке гости пытались было заговорить по-французски, но я решительно пресёк эти поползновения. А далее мне снова удалось технично помалкивать, ссылаясь на нездоровье — и я всё больше слушал…

— Расскажите нам, дорогой Эспер, о китайских делах, — в какой-то момент попросила Аликс. — Несмотря на несчастье с Никки, договор с делегацией империи Цин был подписан, и вам открываются новые перспективы?

— Дела просто отлично! Возможности Русско-Китайского банка меня всемерно радуют… — возбуждённо ответил князь Ухтомский.

А я мгновенно присел на уши — ведь речь шла о дальневосточных делах!

В итоге гуляли мы около часа. А после я, сославшись на усталость и предписания врача, отправил «дружбанов» на выход, впрочем, пригласив их на скромный семейный ужин.

— Пусть хоть эти добрые друзья скрасят нам вечер, — сказал я Аликс, увлекая её в сторону домашней церкви.

— Время к обедне, и хоть я вполне окреп к большим богослужениям, но всё же хочу зайти, солнышко.

— Конечно, Никки, я с радостью присоединюсь к тебе. Мы так мало стали общаться…

Второй завтрак также прошёл скромно, кроме Аликс, за столом присутствовал лишь доктор Гирш…

После часового отдыха удалось настроиться на рабочий лад — вскоре ожидался визит Лобанова-Ростовского с докладом о результатах заключения договора с китайским посланником — его подписывали как раз в тот момент, когда на меня напали иновремённые киллеры. И вскоре наконец-то я смог принять «дипломата в законе» Лобанова-Ростовского — каждый раз, когда я слышал его двойную фамилию, мне представлялся авторитетный гражданин из Ростова. Ха-ха-ха!

— Доброе утро, ваше величество! — министр иностранных дел, как всегда, выглядел элегантно и, по сравнению с иными здешними бородачами, современно.

— Доброе, Алексей Борисович, — приязненно кивнул я. — Наконец-то мы смогли встретиться после всех этих непотребств.

— Как здоровье, ваше величество?

— Стараниями Густава Ивановича уже лучше, — отвечая, я машинально потрогал свежую повязку на голове. — Но что мы всё обо мне, да обо мне. Как прошли переговоры и подписание бумаг?

— Всё решилось благополучно, ваше величество, — кивнул Лобанов-Ростовский. Трактат подписан!

— Отлично. Теперь, я полагаю, у нас нет препятствий к ускоренному строительству железной дороги во Владивосток?

— Совершенно верно, ваше величество.

— Отменно, отменно… — довольно потёр руки я. — Скоро проведём отдельную встречу по интенсификации работ. Железная дорога нам нужна как воздух! А каковы теперь перспективы нашего совместного с Китаем противодействия Японии?

— Думаю, что почти никаких, кроме возможности обустройства железнодорожного сообщения с тамошним театром действий, конечно. Империя Цинь ослабла после военных поражений и внутренних неурядиц. Что же касается Японии, то, несмотря на действия нашего флота в прошлом году, по-прежнему сохраняется возможность взаимного сосуществования[1].

— Да, это очевидно. Европейские державы вцепились в Китай словно стая хищников. Но всё же там есть значительный потенциал и нужно хорошо подумать о дальнейших действиях. А что там с Японией?

Задавая вопрос, вспомнил утренний разговор с императорскими «дружбанами», чтоб их… Тогда, наслушавшись интересностей, я сделал однозначный вывод: компания придворных аристократов пытается шпилить в капиталистов-империалистов. Игру свою они затеяли с использованием приближённости к царю-батюшке, и спекулируя естественными задачами Российской империи по расширению своей сферы влияния и обретению новых рынков сбыта…