Призрачные дороги - Галина Ли

Вот Андру в длинном прыжке смел на землю переднего всадника, не дав ему даже схватиться за меч. Напарник князя докончил дело, обездвижив жертву сильным ударом кулака по голове. Еще два вампира, синхронно взвившись в воздух, буквально выдернули воина из седла. А потом, в одно движение, сломали курута хребет. Как вывели из строя еще трех кочевников, я не успел заметить. Воинов обездвижили за считанные секунды, и теперь я любовался на результат "охоты". Хотя какое уж тут любование….

Андру вытащил вперед одного из пленников со словами:

— Он ваш.

Я посмотрел на воина. Его лицо закрывала полоска ткани, оставлявшая на виду только глаза. В них горела лютая ненависть. Даже мой "демонический" вид ее не погасил.

Я наклонился, сдернул с курута маску и пристально посмотрел ему в лицо. Рядом переступил с ноги на ногу Андру. Его беспокойство было объяснимо — неизвестно, какую жизнь прожил этот человек: вдруг не особо праведную?

Пленник дернулся и побледнел… У меня даже закрались сомнения, правильный ли Андру сделал выбор: уж больно вялая реакция у жертвы. Я повернулся к сирин. Он по цвету не сильно отличался от пленника. Кажется, до мага только сейчас дошло, что грозит дикарям. Неудивительно, если бы он кинулся к этернус с воплем "не убивайте!", но Агаи смолчал. Только лицо стало пепельным, когда я ему приказал:

— Обездвижь их.

Маг послушно выплел узор, и степняки застыли. А мне предстояло хорошенько обдумать, как сломить сопротивление пленника. Пугать смертью было бы глупо: он с радостью примет ее. Так что же заставит курута развязать язык, если не страх перед смертью? Боязнь стать рабом? Нет, вряд ли. Пока есть надежда сбежать или погибнуть, утащив в преисподнюю хоть одного врага, воин не сдастся. Так что же правитель этернус имел в виду, когда говорил о желании жить?

Внезапно меня словно под бок толкнули — знаю!

— Андру, переводите.

До наступления темноты оставалось не больше трех часов, как раз хватало, чтобы и разговорить, и выслушать. Тем более, что вампиры уже успели собрать разбежавшихся лошадей. Осталось решить, что с ними делать. Подножного корма пока было достаточно, но все могло измениться в один день. Когда выпадал снег в этих местах, я понятия не имел.

Мне пришлось мысленно проговорить каждую фразу, прежде чем начать допрос.

— Не стану предлагать тебе жизнь в обмен на предательство. Ты ее не получишь.

Как только Андру выполнил обязанность толмача, в глазах воина мелькнуло облегчение, а следом — снова тревога.

Я широко улыбнулся, так чтобы были видны клыки.

— Но и смерти тебе не видать! Она для тебя станет наградой, если ответишь на наши вопросы. Иначе я сделаю тебя палачом своего рода, а заодно его… — я кивнул в сторону князя, — … личным рабом. Вампиром. Нежитью. Упырем, способным убить кого угодно ради крови.

Андру перевел, как выплюнул: отрывисто и зло. Немного помолчал, и что-то добавил от себя. Пленник вытаращил на вампира глаза, но отвечать все равно не стал.

— Забирай свой "ужин", — кивнул я князю.

У правителя нежити заблестели глаза. Он выглядел так, словно исполнилась его заветная мечта. Вампир поставил пленника на ноги, провел рукой по крепкой шее, прощупывая пульс, что-то прошипел и легко толкнул дикаря. Тот шлепнулся на землю тяжелым кулем и громко задышал, словно его охватило удушье. Андру рассмеялся, насмешливо поднял бровь и добавил еще несколько слов, а затем, покопавшись в трофейном оружии, выбрал один из ножей и передал мне. Я подкинул его в ладони и взялся пальцами за лезвие, выгибая дугой ритуальный клинок.

Железо поддалось не сразу. Жалко было ломать хорошую вещь, но по другому никак… Требовалось вывернуть душу жертвы наизнанку, выпотрошить ее, оставив только чувства отчаянья и безнадежности. И страх. А эти клинки, похожие формой на острое птичье крыло, кочевники, судя по всему, считали частью своей сущности. Я не ошибся — когда преломился клинок, дикарь застонал, как от боли. Андру, зло и холодно улыбнувшись, потянулся к его шее. Вот тогда пленник наконец-то выдавил из себя первые три слова.

— Что хочешь знать? — перевел вампир.

Вовремя дикарь сломался. Я больше не знал, на что давить, оставались только пытки, а от них меня воротило. Не то чтобы я не мог… Мог, при необходимости, но чувствовал себя так, словно в корыте с помоями искупался. К тому же проще было разузнать о курута через росм, раз межплеменные браки не редкость.

— Расскажи о своих богах и о вашем правителе, — задал я первый вопрос.

Я сидел рядом с вампиром и внимательно вслушивался в отрывистую, словно лай, речь. Андру добросовестно переводил каждое слово, иногда по нескольку раз переспрашивая, уточняя его смысл. Получалось, верили степняки в силу небесных богов, в Великую Юссу. Именно она когда-то погасила крыльями Большой огонь, пожравший полмира, и укротила чудовищ, что лезли из преисподней через дыру. Юсса дала народу курута новое имя. А еще она сотворила посланников неба. Тех, кто умел разговаривать с богиней и творить чудеса, но был одной крови с курута (как я понял — полукровок-жрецов). Крылатые боги до сих пор иногда приходили в шатры к самым красивым женщинам рода…

На этом месте я не удержался от хмыканья — хорошо устроились, твари крылатые.

— … и те рожали детей, способных к "песне неба".

Добиться точного перевода "песни неба" вампиру не удалось. После некоторых раздумий, мы решили, что так степняки называют обычный полет.

В итоге получалось, сирин долго "прикармливали" степняков, используя дар своих предсказательниц и магию. Именно с их помощью курута одолели соседей, а совсем недавно обрели великого вождя, объединившего все роды. Великого вождя звали Афиз, что означало — кто мог бы подумать! — сын неба. И он должен был, ни много ни мало, завоевать целых полмира. Завоевание оставшейся половины перекладывалось на плечи его детей и внуков.

На этом разговор можно было закончить — все, что требовалось, я узнал. Андру оказался более любознательным: он расспрашивал пленника до самых сумерек.

Во время допроса я заметил ненавидящий взгляд пленника и ехидную улыбку, скользнувшую по губам упыря, но влезать за объяснением не стал — не время.

С приходом темноты вампиры закинули пленников на лошадей. Этернус решили спрятать трупы в ближайшей балке, оставив там заодно лишних коней. Они принесли бы больше хлопот, чем пользы. Один разросшийся купол чего стоил. Агаи сразу признался — каждый день тратить столько сил на маскировку хоть и возможно, но тяжело. Упыри в скакунах не нуждались, так что я оставил только одну кобылу — для себя.