Рекламщик в ссылке для нечисти - Олли Бонс

Молчан не вышел, но труха сыпаться перестала.

— Где ж тут справедливость? — спросил Василий печальным голосом. — Вот как тут, к примеру, жить честному домовому? Разве же он такого дома заслуживает, да и что за дом без хозяев?

Он развёл руками и повернулся вокруг, а потом с недоумением покачал головой.

— Но Казимиру, этому...

Бросив случайный взгляд на окно, он заметил, что трое смотрят на него с восторженными лицами, кивают даже. Хохлик, что ли, на бочку встал. Тьфу, сбили с мысли.

— Этому паскудине усатому, — продолжил Василий, — хребет бы переломить. Мало ему того, что он тут всех унизил, мало того, что дураками и гадами выставил, так он же ещё и убить нас тут всех собирается!

Вот тут-то Молчан и свалился с балки, бородатый, нечёсаный и до того грязный, как будто его засосали в мешок пылесоса, а теперь вытряхнули.

— Кто-о говорит? — ахнул он, округлив глаза.

— Да все говорят. Ты вот на площадь не вышел, а все собрались. И Тихомир так думает, и дочь его. Банник тоже слова против не сказал, да и остальные согласны. Казимир же вас не просто так сюда сослал. Вот ты, дядька Молчан, как считаешь?

Домовой почесал в затылке длинными пальцами, чёрными, когтистыми.

— Да выслужиться перед Борисом хотел, что ж ещё, — сказал он. — Надоть какую пользу принесть, вот он это и придумал, земли вродь как очистил.

— А что, люди на вас жаловались? Просили они у Казимира, чтобы он вас погнал?

— Да кто ж бы удумал жалиться, коли спокон веков так жили! Оне обхождение знали, а коли с нами по-доброму, так и мы по-доброму... Ну, можа, нечисть навроде вештиц не умаслишь, так с ними обхожденье иное, тож разуметь надо. Никто не жалился!

— Вот, — кивнул Василий. — Видишь, и ты, дядька Молчан, тоже думаешь, что подозрительно это всё. Неправду Казимир людям сказал, ты согласен?

— А то ж! Знамо, неправду.

— А если люди начнут сомневаться в его словах? Ты вот небось хорошим помощником был, заботился о доме. Хозяева по тебе заскучают, станут жалеть, что ты ушёл.

— А то ж, — согласился Молчан. — Как без того? Добрый я был суседко.

— Подумают, да и вернуть тебя захотят. Может, и до царя дойдут. Тогда, может, и царь ваш подумает, типа, не ошибся ли я. Ну, а если здесь никого не останется, тогда уже никак не проверить, ошибка вышла или нет. Казимир ещё соврёт, что мы друг друга перебили, да и всё.

— Вона как, — задумчиво произнёс домовой и вдруг прищурился с подозрением. — Погодь, добрый молодец, а не ты ли это задумал в Перловку народ зазывать, чтоб оне на нас глазья таращили?

— Так это разве я один решил? Всех на площади спросили, все и согласились, вот прям все, кто был. А ты как думаешь, дядька Молчан? Разве плохо будет, если мы тут дом для гостей построим, большой, уютный, чтобы, значит, люди семьями приезжали, и с детьми тоже?

Домовой молчал, почёсывая бороду. Глаза его превратились совсем в щёлочки.

— Ведь так мы людям и докажем, что нас нечего бояться, разве нет? — нашёл Василий ещё аргумент. — А за гостевым домом кто лучше всех присмотрит, кроме тебя? Вроде все говорят, ты хозяин что надо. Может, конечно, тебе и не по плечу это дело окажется, дом-то будет большой, а ты немолодой уже... Кого тогда посоветуешь звать взамен тебя?

— А и соглашусь, — всё с тем же подозрением неторопливо сказал Молчан. — Токмо показываться никому не стану, уразумел? Ну, дом возведёте, зови, а ныне спать я пойду.

Он полез в ларь и захлопнулся там, а Василий ещё постоял в раздумьях. Вроде всё по учебнику делал, даже убедил деда, а толку? Строить-то кто будет? Если так и дальше пойдёт, он себе ни одного помощника не раздобудет кроме тех, что уже есть. И много они так настроят? Даже дорогу месяц мостить будут. Местные её быстрее засвинячат...

Василий вздохнул, понял, что всё ещё вертит в руках деревянную миску, попробовал её примостить на косую полку — миска съехала. Подхватил, ещё попробовал, плюнул, поставил её у стены, да и вышел.

Марьяша с сияющими глазами кинулась к нему.

— Как ты складно говорить умеешь, Васенька! — зашептала она, видно, чтобы не разбудить домового. — Мы заслушались даже. Дядьку Молчана-то обычно не переспоришь, а у тебя вышло!

Василий слегка приободрился.

— Кое-что могу, — согласился он, пока Марьяша отряхивала его от сора и опять что-то выбирала из волос. — Ну что, идём к медведю этому вашему, я готов.

Дядька Добряк жил хорошо. Изба крепкая, даже можно почти и не подновлять, крышу только заменить. И двор не сильно зарос. Правда, усеян был козьими шариками, и сама коза блеяла где-то за домом. В просохшей луже отпечатался медвежий след. Василий поставил ногу сверху, и след оказался больше кроссовка сорок третьего размера.

Василий ощутил, как его уверенность тает. По счастью, он был не один.

Тут дверь распахнулась, и хозяин возник на пороге. Бросив тревожный быстрый взгляд через плечо, Василий заметил, что все попрятались ему за спину, даже Волк, вильнув хвостом, отступил. А у Василия вообще-то была не такая широкая спина, чтобы за ней