Драконова Академия. Книга 4 (СИ) - Индиви Марина

Она обошла его, подхватив юбку. Остановилась в нескольких шагах за его спиной, словно вспомнив что-то.

— Полагаю, будет правильно, если в дом мы вернемся вместе. Я прошу прощения за то, что сбежала вот так, это никогда больше не повторится.

Он чувствовал Софию совсем рядом. Такую близкую и в то же время бесконечно далекую. Держать сознание, держать концентрацию сейчас было несравнимо сложно, но Сезар снова и снова, раз за разом вспоминал уроки Валентайна, выстраивая ментальные барьеры и отключая чувства. Он делал это до тех пор, пока Тьма, с шипением бьющая хвостом, не растворилась в силе контроля и блоков светлой магии. Пока он не уверился в том, что сегодня набрать силу ей уже не грозит.

Только тогда, глядя на слабо поблескивающие на земле нити браслетов, он повернулся к Софии.

— Будет все, как ты захочешь, — глухо произнес он. — Но я не отступлюсь. Я не оставлю тебя наедине с этим, и я не оставлю тебя. Я буду тебе мужем, пусть даже только для всех, и я буду ждать того дня, когда ты сможешь меня простить.

По лицу Софии прошла судорога, она плотно сжала губы. Но больше ничего не сказала, просто положила ладонь на сгиб его локтя и зашагала рядом. Они все-таки шли по этим дорожкам вместе, и на каждому шагу Сезар снова и снова повторял про себя.

«Настанет тот день, когда мы будем смотреть отсюда на звезды. Настанет тот день, когда я провожу ее в самую уютную беседку и накину на плечи платок. Настанет тот день, когда София меня простит».

Глава 11

Лена

Не знаю, каким бы было первое утро после свадьбы Сони в моем мире, но в Даррании оно началось с объятий Валентайна. Этот дракон настолько собственнически притянул меня к себе, что вывернуться из его рук не представлялось никакой возможности.

— Ва… — произнесла я, когда первая попытка расцепить его пальцы закончилась только более тесными объятиями. Я не договорила, потому что меня укусили за шею. Чувствительно так укусили, не больно, но до мурашек.

— Ты дракон или вампир? — поинтересовалась я, когда пришла в себя.

— Это тот, кто пьет кровь невинных жертв? — интимно поинтересовался Валентайн. — Помню, ты рассказывала.

— Ай! — я дернулась, когда меня укусили снова. При этом вжимаясь бедрами в мои ягодицы, однозначно демонстрируя, что у драконов, как и у вампиров, как и у прочих представителей мужского пола, утренняя реакция на желанных женщин одинаковая.

Я даже додумать не успела, как меня уже снова присвоили. Одним движением. И это оказалось настолько резко и настолько контрастно, что у меня с губ сорвался совершенно непристойный глубокий стон. Который однозначно понравился Валентайну, потому что на него он отозвался хриплым:

— Уверена, что ты невинная, Лена?

Я бы сказала все, что по этому поводу думаю, но мне было не до того. Тем более что его ладонь уже накрыла мою грудь, лаская и сжимая, и наше утро продолжилось сладкими, томительными движениями. Сбивающимся дыханием, стонами удовольствия и дрожью предвкушения нарастающего наслаждения, раскрывшегося ослепительно-ярко. Вот именно после этого самого наслаждения, когда Валентайн расслабился, я и сбежала в ванную. Коварно вывернулась из его рук и отправилась по делам насущным и чистить зубы, потому что романтика романтикой, но физиологию и гигиену никто не отменял.

— М-м-м… прекрасно выглядишь, — сообщили мне, когда я, завернувшись в халатик, стояла у глубокой раковины с медными ручками и таким же узорчатым красивым краном. Валентайн обнял меня со спины, и я посмотрела на него через зеркало.

— Ты хочешь, чтобы я не смогла ходить? В принципе?

— Я могу носить тебя на руках.

— Заманчиво, но я предпочитаю передвигаться самостоятельно, — я выскользнула из объятий и развернулась к нему лицом. — Представляешь?

— Представляю, что в твоем мире, Лена, совершенно невыносимые женщины.

— Это ты меня назвал невыносимой? — наигранно возмутилась я, упираясь ладонями ему в грудь. Поскольку одеться Валентайн так и не потрудился, это прикосновение грозило мне повторением близости, а еще кожу что-то царапнуло. — Ой!

Я отняла руку и увидела крохотную пластинку чешуйки, проступившую у него на груди. От нее расходился еще островок чешуи, но он как бы располагался под кожей и был мягким, а эта вот… вылупилась. Валентайн посмотрел поверх моего плеча — сейчас чешуя серебрилась и у него на скулах, и вот такими мягкими островками на ключицах. Его взгляд стал холодным, и я поспешила поинтересоваться:

— Магия становится сильнее?

— Да, — произнес он.

— Это хорошо или плохо?

— Чем сильнее во мне магия, тем сложнее мне будет контролировать ее силу. — Валентайн отпустил меня. — Но я справлюсь.

Меня это определенно радовало. Хотя бы тот факт, что он больше не говорит, что на него может напасть эта черная страсть (хотя судя по Сезару, эта черная страсть — та еще напасть). Что он должен меня уберечь, и поэтому нам не стоит видеться — тоже. Пусть мы с ним все обговорили и обсудили, каждый раз, когда речь заходила о его темной сути, он становился далеким и холодным, и словно отрезал себя от меня и от наших чувств. Я этого совершенно не хотела, поэтому поднялась на носочки, коснулась губами его губ.

— Уступаю ванную тебе. А потом можем наконец поговорить с Ленор. Мы и так слишком долго откладывали.

Сработало: Валентайн перестал смотреть на себя в зеркало, как на врага, и снова посмотрел на меня.

— Точно уступаешь? Или все-таки останешься? Моя невинная Лена.

Последнее, произнесенное низким драконьим полурыком, прозвучало так, что желание остаться чуть было не пересилило здравый смысл. Правда, потом я вспомнила, что пора бы уже и честь знать: вопросом Ленор однозначно стоит заняться, потому что это как плесень под кафелем. То, что она прикрыта плиткой, еще не значит, что ее нет, и что в следующий момент она не расползется по всему дому. Поэтому я хитро улыбнулась, покачала головой и выскользнула за дверь.

Направляясь к себе в спальню, в ту комнату, с которой начиналось мое пребывание в этом доме, я подхватила виритту, которой придумала имя Лавиль, с тумбочки.

— Не вздумай опять что-нибудь выкинуть, — предупредила я Ленор, усаживаясь на застеленную кровать. С тех пор, как я перестала пользоваться спальней, комната выглядела как в музее или как в фотостудии: ее содержали в идеальной чистоте, убирались, здесь и правда можно было стилизованные фотосессии устраивать.

Подумав о фотосессиях, я подумала о Соне. Хотела ей написать, но решила что не стоит: уж точно не в первое утро после свадьбы. Насколько я знала, они с Сезаром не собирались в свадебное путешествие: здесь не было таких традиций, а Соня не особо хотела путешествовать. Поэтому напишу позже, а пока займусь тем, а точнее, той, кем давно стоило бы заняться.

Прикрыв глаза, я сосредоточилась на своих внутренних ощущениях, представила комнату Ленор в городском особняке Ларо и почти мгновенно оказалась там. Так легко, будто просто шагнула из этой реальности в свое сознание.

Она сидела на кровати. Сидела и смотрела на меня по-прежнему с ненавистью, но теперь еще и со страхом. Что-то внутри тонко кольнуло совестью, но я от нее отмахнулась. Я не просилась в это тело. Я вообще не просилась в этот мир, так что моей вины в том, что она оказалась в этом положении — ноль целых, ноль десятых.

— Готова нормально разговаривать? — поинтересовалась я. — Если ты все слушаешь и слышишь, то ты в курсе, что мы с Валентайном тоже не в восторге ото всей этой ситуации. Он хочет найти выход, но для этого ему надо с тобой поговорить. Почувствовать тебя с помощью магии.

Ленор усмехнулась. Ну как усмехнулась: уголок губ дернулся вверх, потом опустился вниз. К нему присоединился второй.

— Ты называешь меня плесенью, Лена, — сказала она. — Но плесень — это ты. Ты заняла мое тело и отняла мою жизнь, мою…

— С твоим ко мне отношением мы уже разобрались, — перебила я. — С моим к тебе тоже, у нас взаимно заплесневелая недружба. Теперь к делу: ты хочешь решить этот вопрос? Или хочешь продолжать сидеть здесь и смотреть на все, как сторонний наблюдатель?