Царское дело - Евгений Сухов

И не изменить, не поправить уже ничего нельзя…

Глава 12

Искусство соблазнения, или Невеста спасает жениха

Поведение, вернее, тактика следователя Воловцова, так и не соизволившего по сей день допросить его, крайне тревожила Александра и где-то даже раздражала. Каждый день он прорабатывал в уме свой допрос, у него были готовы отточенные и безукоризненные ответы на все вопросы, которые мог бы задать следователь, и даже на такие, которые он вряд ли бы задал, но проклятый Воловцов все не шел и не шел.

«Он ждет, что я совершу какую-нибудь ошибку, после чего прицепится ко мне и уже не отстанет», – так думал Александр Кара. И правильно думал. Поэтому ошибок он не совершал, вел себя уравновешенно и спокойно, хотя внутри у него и бушевал океан ненависти к этому Воловцову.

Что он знает?

Конечно же, знает о Паше Жабиной и о том, что Александр посещал ее на правах жениха и даже приглашал уехать вместе с ним за границу и жить там в полном достатке на средства, которые якобы у него имелись.

Ну и что с того?

Что это дает Воловцову?

Да ничего. Обычный треп парня, пытающегося пустить пыль в глаза понравившейся девушке. Злого умысла в этом следователь Воловцов не найдет, да и нет его и никогда не было. Женщины любят весьма обеспеченных мужчин, так почему не стать таковым в глазах понравившейся барышни хотя бы на время и добиться желанной благосклонности? А потом можно дать и задний ход: попросить, со слезами на глазах и дрожью в голосе, прощения, сославшись на чувства, которые обуревали, туманили ум и заставляли выказывать себя в лучшем свете… В крайнем случае, просто уйти в сторону безо всякого объяснения.

А что? Наверное, каждый желает выглядеть в глазах возлюбленной гораздо лучше, чем является на самом деле.

Каждый хочет нравиться своей барышне и желает, чтобы она взирала на него восхищенными глазами.

Каждый стремится добиться взаимности, и уж тут не до выбора, каким именно образом благосклонность будет достигнута. В таком деликатном деле важен положительный результат. Это же извечная игра полов: кокетство со стороны женщины и должная напористость со стороны мужчины! Никакого криминала в такой игре не наблюдается. Поэтому в своих взаимоотношениях с Пашей Жабиной он не несет никакой отвественности, и это Воловцову должно быть известно. Равно как нет ничего предосудительного и в его отношениях с Клавдией Смирновой.

Наверняка следователь знает уже и о браслете. Не зря же Воловцов ездил к братьям в Саратов. У Иосифа, конечно, ему вряд ли чего удалось выпытать, а вот Юлий уж больно разговорчив, да и умом не шибко далек. Этот вполне мог рассказать про пропажу материного браслета на даче в Филях. Если так, то это уже несколько хуже, но тоже ничего не доказывает. Да, он был поставлен в отчаянное положение. Сказался перед девушкой богатым и обеспеченным молодым человеком, а потому далее надлежало держать марку. А денег на подобающее представительство не имелось, отец выдает на личные нужды буквально гроши, а того, что подкидывала мать, было крайне недостаточно. Вот он и согрешил малость, взял браслет. Точнее, вынужден был взять. Конечно, когда у него появились бы деньги, он непременно купил бы точно такой же браслет и вернул бы его матери.

Возможно, Воловцов догадывается, что браслет был не единственной семейной пропажей. И очень бы не хотелось, чтобы он узнал о золотых сережках, велосипеде Иосифа и микроскопе Юлия. Это может навести следователя на мысль о том, что и деньги из сундука в спальной комнате он тоже мог взять. Но догадки к делу, как сказывают опытные люди, не пришьешь… Нет ничего у Воловцова на него. Нет, и быть не может. Одни лишь предположения и косвенные, ничего не значащие улики. И на суде, если таковой состоится, любой присяжный поверенный превратит подобные «улики» в пыль. Правда, очень бы не хотелось, чтобы суд состоялся. Это может расстроить готовящуюся свадьбу, да и сидеть под стражей в ожидании суда тоже не очень хочется. Впрочем, он приготовил для следователя Воловцова один сюрприз. И если тот далеко зайдет в своем расследовании, слишком далеко, он, Александр, этот сюрприз ему непременно преподнесет. И посмотрим, как судебный следователь справится с этим. Кроме того, Воловцову никогда не догадаться, почему колун оказался на кухне, а не в комнате Марты или, на худой конец, в столовой или спальне…

– Мужчину надо держать на поводке… – Так говорила Клаве ее маман. – На коротком или длинном, в зависимости от обстоятельств, но всегда на поводке! Они существа весьма примитивные, и управлять ими по своему усмотрению труда не представляет. Восторг и восхищение во взгляде, как бы нечаянная ласка, комплимент, вовремя сказанный, причем тот самый, который ожидал сам мужчина, – и он твой со всеми потрохами.

– Так просто? – дивясь, спрашивала Клава.

– Так, да не так, – продолжала разглагольствовать и делиться нажитым опытом и женской мудростью старшая Смирнова. – Это только кажется на первый взгляд, что все просто. Поскольку мужчины бывают крайне капризны и непредсказуемы. У них своя, не всегда понятная женщинам логика. Ты его похвалишь, а он возьмет и обидится. Ну а если он не получит от тебя ожидаемой ласки или хотя бы части того, на что рассчитывал, то может уйти и никогда больше не вернуться…

– Ну и пусть не возвращается, – надула губы Клава. – Мужчин ведь много…

– Много, – соглашалась маман, – но бывает так, доченька, что тебе нужен только один. Тебе без него – никак! На нем, проклятом, свет клином сошелся, и все тут! Вот тогда надо быть умной и хитрой, чтобы удержать этого мужчину подле себя. Он сказал что-то умное – восхитись его умом, сделал что-то своими руками – похвали за умение и сноровку, затосковал – приласкай и прояви к нему заботу и нежность. И старайся все это делать искренне, не фальшивя, но до определенных границ. Чтобы возможность более ощутимой ласки и наслаждения постоянно оставалась для мужчины приманкой. Тогда они теряют разум и становятся глупыми, податливыми и готовыми на все ради того, чтобы познать это наслаждение. Обещание наслаждения, но не сейчас, а чуточку позже – вот главный манок для любого мужчины…

– А что значит до «определенных границ», матушка? – допытывалась Клава. – И что такое «нечаянная ласка»?

– Как бы нечаянная ласка… – деликатно уточняла маман. – Ну, скажем, вы идете куда-то, разговариваете. Ты можешь взять его под руку и при этом коснуться его своим бедром. Или, расставаясь, прислонись к нему, как бы нечаянно, грудью. Это ему будет приятно, вызовет желание и поднимет в его голове мысли определенного направления. А может, и еще кое-что поднимет…

– Что? – делала непонимающие глаза Клава.

– Его мужское достоинство, девочка моя. Пора бы об этом тебе уже знать… Вы ведь целовались?

– Ну… да, – отвечала Клава.

– Обнимались…

– Да.

– Ты… не чувствовала, что тебе в живот при этом упирается что-то твердое? – пристально смотрела на дочь маман.

– Чувствовала.

– Это значит, он тебя желает. А еще это означает, что он – твой. И ты можешь делать с ним что хочешь…

Клава впитывала советы и наставления маман, словно губка. Не то чтобы она водила Александра за нос, делая ему комплименты по тому или иному случаю или нечаянно прижимаясь к нему бедрами или грудью. Ей просто нравилось видеть и чувствовать, что он желает ее, ведь в таком состоянии мужчина полностью во власти женщины. И эта власть была невероятна приятна.

Наставления маман она применяла не только к Александру, благо, поклонников хватало. Часто на вечерах танцев она замечала, что ее партнер вдруг отводил от нее взгляд и замолкал, а его щеки и уши начинали гореть. Клава украдкой бросала взгляд в самый низ его живота, замечала припухлость, которой в начале танца не было, и тогда ее глаза наполнялись искорками смеха и хитринки. Мужчины и правда примитивные создания. Помани их пальчиком и пообещай, хотя бы взглядом, что блаженство возможно, – так они самостоятельно будут укладываться у ваших ног штабелями. Разумеется, она не заходила в своих «опытах» над мужчинами дальше дозволенной черты, лишь поддразнивала их, делала более чувственными, что ли. Александра такое отношение злило, но что он мог поделать? Он находился в полной ее власти. Поцелуй, нежное объятие и восторженный взгляд – и он снова становился шелковым и готовым ради нее на многое…

Впрочем, ласки и нежности хотят не только мужчины. Иногда Клава испытывала непонятное томление, а в животе словно порхали бабочки. Так случилось и в тот день, когда маман не было дома почти до полуночи. Александр, как обычно, пришел в шесть пополудни. Они поужинали, затем прошли в ее комнату. Говорили ни о чем, потом разговор зашел о предстоящей свадьбе, и Александр сказал, что, когда это случится, он будет самым счастливейшим человеком на земле.