Водка - Виктор Мясников

Он взвалил обмякшее тело хозяина на плечо, удивившись его легкости. Отнес в спальню, осторожно опустил на двуспальную кровать, покрытую розовым атласным покрывалом с золотистой бахромой, с пирамидой подушек одна меньше другой. Помог стащить с пьяного Мамеда одежду и затолкал оказавшегося довольно щуплым мужичка под одеяло. Тот, словно тряпичная кукла, позволял творить с собой все что угодно.

- Ой, как стыдно, - краснела рядом Гюзель, прикладывая ладони к своим воспламенившимся щекам.

- Да, ладно, - беззаботно махнул рукой Олег, - с кем не бывает. У него сегодня был страшный день. Тут кто угодно напьется до полной бессознательности.

- А ты не напился, - отметила Гюзель.

- Это что, упрек? - улыбнулся Олег. - Смотри, сейчас напьюсь. Да не переживай так, Гюзель. - Он назвал её по имени и понял, что женщине это понравилось. И с удовольствием повторил: - Имя у тебя очень красивое Гюзель.

Словно на язык пробовал гладкое и узорчатое слово.

- Кушать ещё будешь? - смутилась женщина.

- Давай, посидим минут десять, да пойду, наверное, - предложил Олег, раздумывая, насколько прилично постороннему мужчине сидеть с кавказской женщиной в отсутствии её мужа.

Вполне вероятно, те же мысли крутились в уме хозяйки. Но они снова сели на кухне за стол. Летний день уже клонился к закату, но было ещё светло. В этих широтах летом темнеет довольно поздно. Олег долил рюмку Гюзели, плеснул и себе коньячку.

- За приятное знакомство! Честное слово.

Он вдруг подхватил её ладошку, поднял и церемонно поцеловал. Женщина обомлела. А Олег протянул фужер, чтобы чокнуться. Она, как и он, выпила до дна. Спросила осторожно:

- А вас как на самом деле зовут?

- Олег, - он улыбнулся, - но Мастер тоже неплохо звучит.

- Нет, Олег лучше, - улыбнулась женщина и прислушалась.

Олег тоже прислушался. Все было тихо. Мертвецки пьяный Мамед не подавал признаков жизни.

- Он что, пьяный, ночью встает и буянит?

- Нет, тихо лежит. Вообще не просыпается. Хоть свет включи, хоть чего. Я один раз вазу возле кровати уронила большую медную, которую ещё бабушка дарила, он не проснулся. А соседи снизу прибежали ругаться.

- Ну, так и успокойся. Давай ещё по рюмочке.

- Нет, вы пейте. Я больше не буду.

- Одному не интересно. Тогда и я не буду. - Олег отодвинул фужер, впрочем, пустой. - Обижает он тебя? - кивнул головой в сторону спальни.

- Нет, нет, - перепугалась Гюзель, - мы хорошо живем.

- Все хорошо живут, - вздохнул Олег. - Некоторые так просто отлично.

- А у вас дети есть? - спросила женщина.

- Есть, мальчик и девочка. В школу ходят. Сейчас на море в летнем лагере. Через неделю приехать должны.

Он сказал это так грустно, что Гюзель с удивлением посмотрела на него.

- Я бы испугалась отпустить. Как ваша жена отпустила?

- Она их сама отправила, чтоб не мешали её личной жизни. - Олег задумчиво посмотрел на собеседницу. Алкоголь развязал язык, ему хотелось выговориться. - Понимаешь, как бы это тебе объяснить... В общем, Гюзель, она нашла другого, богатого. А меня просто выгоняет из дому.

- Как так? - Гюзель смотрела на него округлившимися глазами. - Ты же смелый. Ты сегодня с бандитами дрался, мне Мамед рассказал. Поставь её на место, поколоти.

- Не могу же я ударить мать своих детей? А потом, я ведь её любил когда-то. И она меня, наверное, тоже. А если так получилось, что любовь прошла, лучше расстаться мирно. Чтобы дети не страдали от скандалов. Так что, берегите любовь, мой вам совет.

- Меня Юсуф замуж выдал, - раздумчиво сказала Гюзель, глядя за окно. Родители погибли, а он старший брат. Сказал, пойдешь за Мамеда, он мой помощник. Будет родственником, так надежней. А тот, оказывается, даже не просил, сам не ожидал. Юсуф сказал, тот сразу согласился. Теперь вот квартира у него, машина...

Олег протянул руку и осторожно погладил Гюзель по волосам. И точно так же, как не мог себе объяснить, почему вступился сегодня за Мамеда, рискуя собственной жизнью, точно так же сейчас непроизвольно потянулся к его жене. Он просто чувствовал, что обязан пожалеть её, приласкать. И она не отстранилась, безропотно дала к себе прикоснуться. Но Олег ощутил, как она закаменела, зажалась. И он испытал необыкновенный приступ нежности к этой тихой и маленькой, как воробушек, женщине.

Он осторожно притянул её к себе и поцеловал в глаза, сначала в левый, потом в правый, стараясь сделать это как можно нежней. Потом так же осторожно коснулся её губ. Они дрогнули и раскрылись, как тюльпан навстречу весеннему солнцу. Такие же алые, сочные и чуть влажные. И сердце Олега сжалось от неизбывной нежности. Время остановилось.

- Милая моя, маленькая моя, - шептал он.

Любовь и нежность переполняли его. Словно долго копились, нерастраченные, и вот изливались, как только появился кто-то нуждавшийся в его любви и ласке. Он целовал её бархатные виски, шейку, ямочки возле ключиц. Руки сами блуждали по её спине, пока случайно не наткнулись на завязки пояса халата. Гюзель безвольно обмякала в его руках, не в силах противостоять, околдованная этой энергией нежности, пронизывавшей её насквозь.

Олег подхватил её на руки и понес из кухни в большую комнату, где стоял широкий диван. И она вдруг притянула его голову и сама поцеловала, неумело и страстно, прихватывая зубками губу. Он положил Гюзель на диван, встал рядом на колени, осыпал её поцелуями. Откинул полу халатика. Лифчика на ней не было. Крепкие грудки возвышались гладкими холмиками, светились в сумерках, словно фосфоресцировали. И он осторожно тронул кончиком языка по очереди соски, маленькие, как горошины. И почувствовал, как затрепетало её тонкое тело, как сразу отвердели соски. Его рука скользнула по животу, задержалась на трусиках. Прошла поверх и замерла на холмике. Сквозь тонкую ткань он чувствовал курчавые завитки, нежно погладил, погружая кончики пальцев меж сомкнутых ног. И ощутил ответное движение навстречу, легкий толчок. И ноги разомкнулись. Она чуть приподнялась, чтобы он смог убрать последнюю преграду. И трусики улетели куда-то в сгущающуюся темноту.

Теперь Олег слышал, как громко и прерывисто она дышит. Чувствовал, как напрягается её животик. И все-таки она пыталась сопротивляться. Скорее всего, самой себе, своему безумному поступку. Но Олег мягко отвел её руку и продолжал гладить её волнующееся тело, а сам другой рукой расстегивал свою одежду.

На какой-то миг всплыла в мозгу мысль, что за стенкой в соседней комнате находится её муж. Но эта мысль тут же потонула в наплыве совсем других чувств. Потому что вовсе не испуг она вызвала, а приступ острого желания, словно подстегнутого опасностью. Олег мягко перебрался на диван, раздвинул коленом ослабевшие ноги Гюзели. Осторожно опустился на локтях. И ощутил, как пульсирует её горячая плоть. И мускусный запах её крепкого тела одурманил его. Они слились...

Это было бесшумное, почти недвижное утоление страсти. Медленные движения, исполненные томительного наслаждения, полного растворения друг в друге, когда трепет сплетенных тел переходит в тонкую чувственную дрожь, электрическим током пронизывая обоих. И сладостный, долгий миг, когда прерывается дыхание и останавливается сердце.

Потом она лежала у него на руке, уткнувшись ему в плечо, и беззвучно плакала. Слезы катились, оставляя на его коже горячие дорожки. И Олег осторожно целовал её в соленые глаза. И гладил волосы. Наверное, она раскаивалась в душе, что поддалась на его ласки. Оплакивала свою женскую честь. А, может, предстоящий позор. И Олег прошептал:

- Прости меня, пожалуйста. Не надо мне было...

- Нет, нет, - вдруг горячо зашептала она и принялась быстро целовать его лицо, - ты самый хороший.

- Наверное, мне надо уходить? - спросил он.

Гюзель молчала, но было понятно, что уходить надо. Олег со вздохом поднялся. Отыскал на полу свою одежду. Стал одеваться. Женщина сидела рядом, кутаясь в халатик, ничего не говорила. Только уже в прихожей спросила шепотом:

- А ты не скажешь Мамеду?

- Глупенькая, - Олег притянул её к себе, - это наша с тобой самая большая тайна. Никому никогда ничего не скажу.

- Он меня убьет, - прошептала она.

- Ты, главное, сама не говори. Он ведь, наверное, и сам завтра ничего не вспомнит. Скажи, что мы сидели часов до девяти, выпивали, разговаривали. Потом я ушел, а он лег спать. Хорошо? Если меня спросит, я то же самое скажу.

- Хорошо, - согласилась Гюзель. - А вдруг он не поверит? Совсем другой стал, как из Грузии вернулся. Ни разу со мной не спал. - Она смутилась. Ну, вот как мы сейчас.

- Видно, проблемы у него, - констатировал Олег, - оттого он и попивать начал. Ничего, теперь я у тебя есть.

- Нет, нет, - испуганно замотала головой Гюзель, аж волосы мягко хлестнули Олега по губам, - нельзя. Больше не приходи.

- Как же не приходить? - удивился Олег. - Он меня должен обратно в Источник отвезти. Так что я завтра снова приду. Утром, часиков в десять. Ладно, я пошел.