Женская нейрологика. Исчерпывающее руководство о влиянии гормонов на жизнь и здоровье - Луэнн Бризендайн

и кого-то такая потеря интенсивности сильно обескураживает. Именно так я познакомилась с Мелиссой. Через год после начала отношений с Робом она пришла ко мне и объяснила, что в первые пять месяцев они с Робом каждый день занимались восхитительным, возбуждающим сексом и с нетерпением ждали каждой минуты, которую проведут вместе. Теперь же они жили вместе, напряженно работали и начали обсуждать брак и семью. Но у нее началось какое-то «равнодушие» к отношениям. Ее интуиция не придавала ей прежней уверенности. Больше всего ее тревожил спад интереса к сексу. Дело не в том, что она еще кого-то нашла или хотя бы даже об этом задумывалась, а просто в том, что сейчас, особенно в сравнении с первыми пятью месяцами, из отношений пропали прежняя страсть и возбуждение, которых она ожидала. Что с ней не так? Роб точно тот самый? Все ли с ней нормально? Сможет ли она быть счастливой в долгих отношениях с ним, если сексуальная искра и интенсивные чувства уйдут?

Многие, подобно Мелиссе, считают, что потеря романтического кайфа от ранней любви – это признак того, что в отношениях что-то не так. На самом же деле, вполне возможно, пара просто переходит к важной долгосрочной стадии отношений, которой управляют дополнительные неврологические системы[217]. Ученые считают, что «сеть привязанности» – это отдельная структура мозга, которая сменяет головокружительную интенсивность романтической любви на длительные чувства покоя, мира и привязанности. Теперь, вдобавок к возбуждающим веществам из наградной системы (тому же дофамину), система привязанности и образования пары регулярно вызывает выделение окситоцина, по-прежнему заставляя партнеров искать приятной компании друг друга. Системы мозга, связанные с долгосрочной привязанностью и ее поддержкой, становятся более активными. Когда ученые из Университетского колледжа в Лондоне просканировали мозги людей, находившихся в любовных отношениях в среднем 2,3 года, то обнаружили, что у них работают уже не центры страстной любви, производящие дофамин, а другие системы мозга, например, те, что связаны с критическими оценками[218]. Активность в центре привязанности в следующие месяцы и годы поддерживается и подкрепляется взаимно приятным и позитивным опытом, который вызывает выделение окситоцина.

С практической точки зрения, этот переход от «потери головы от любви» к спокойной привязанности вполне логичен. В конце концов, уход за детьми был бы просто невозможен, если бы партнеры по-прежнему были сосредоточены исключительно друг на друге. Ослабление маниакальной привязанности и интенсивного желания секса, похоже, специально предназначено для того, чтобы обеспечить выживание наших генов. Это не признак охлаждения чувств, это признак того, что любовь переходит в новую, более устойчивую и долгосрочную фазу. За долгосрочные связи отвечают два нейрогормона – вазопрессин и окситоцин.

Эти гормоны, вырабатываемые гипофизом и гипоталамусом, контролируют поведение, связанное с социальной привязанностью[219]. Мужской мозг для социальных связей и родительства использует в основном вазопрессин, а женский мозг в этих же целях задействует окситоцин и эстроген[220]. У мужчин намного больше рецепторов вазопрессина, а у женщин – окситоцина. Считается, что для успешного формирования привязанности к романтическому партнеру мужчинам нужны оба этих нейрогормона[221]. Вазопрессин, выделение которого контролируется тестостероном и стимулируется оргазмом, повышает энергичность, внимательность и агрессивность мужчины. Когда влюбленные мужчины находятся под действием вазопрессина, они, словно лазерный луч, полностью концентрируются на возлюбленной и активно следят за ней в своем воображении, даже если ее нет рядом[222].

У мужчины и женщины в мозге вырабатываются два разных нейрогормона, именно поэтому у них отличается отношение к одним и тем же социальным функциям.

У женщин, напротив, привязанность к романтическому партнеру контролируется дофамином и окситоцином, которые выделяются при прикосновениях, доставлении и получении сексуального удовольствия. Возможно, согревать мои ступни – не приоритетная задача моего мужа в постели, но вот полежать в обнимку, чтобы выделился окситоцин, – очень даже приоритетная. Со временем окситоцин у женщин начинает выделяться, даже если они просто видят возлюбленного[223].

Исключительную связывающую силу окситоцина и вазопрессина очень подробно изучала Сью Картер на примере маленьких пушистых млекопитающих – желтобрюхих полевок, у которых пары образуются на всю жизнь[224]. Как и людей, полевок охватывает бурная страсть, когда они только встречаются, и два дня они практически беспрерывно занимаются сексом. Но, в отличие от людей, за химическими изменениями в мозгах полевок во время этих забав можно непосредственно наблюдать. Согласно исследованиям, сексуальные отношения вызывают выделение больших объемов окситоцина в мозге самки и вазопрессина – в мозге самца. Два этих нейрогормона, в свою очередь, повышают уровень дофамина – гормона удовольствия, – после чего полевки начинают обожать только друг друга. Благодаря этому прочному нейрохимическому «клею» пара образуется на всю жизнь.

И у мужчин, и у женщин окситоцин вызывает расслабление, бесстрашие, привязанность и довольство друг другом. А чтобы поддерживать его эффекты в долгосрочной перспективе, центру привязанности мозга необходима постоянная, почти ежедневная активация с помощью окситоцина, выделяющегося при близости и прикосновениях. По данным исследований шведки Керстин Увнас-Моберг, мужчинам нужно в два-три раза больше прикосновений, чем женщинам, чтобы поддерживать тот же самый уровень окситоцина[225]. Без частых прикосновений, – например, когда пара на какое-то время разлучается, – дофаминовые и окситоциновые системы и рецепторы мозга начинают голодать. Парочки нередко даже не понимают, насколько же зависят от общества друг друга, пока на какое-то время не разлучаются; окситоцин, выделяющийся в мозге, заставляет их снова и снова возвращаться друг к другу для удовольствия, комфорта и спокойствия[226]. Неудивительно, что Роб тогда полетел в Лос-Анджелес.

Секс, стресс и женский мозг

В ходе исследований на полевках показано и то, как по-разному работает привязанность у самцов и самок[227]. У самок желтобрюхих полевок формирование пары лучше всего происходит в условиях низкого стресса, а у самцов – при сильном стрессе. Ученые из Мэрилендского университета обнаружили, что если самку полевки поместить в стрессовую ситуацию, то у нее не сформируется привязанность к самцу, с которым она спарится. А вот если стрессу подвергнуть самца полевки, он образует пару с первой же встреченной самкой[228].

У людей ситуация похожа: «центр любви» мужчин работает сильнее, когда стресс силен[229]. Например, после тяжелых физических нагрузок мужчина готов к быстрой сексуальной связи с первой же женщиной, которая ему не откажет. Возможно, именно поэтому военные, пережившие тяжелый стресс, нередко возвращаются с войны с невестами. Напротив, женщин стресс заставляет давать отпор любым ухаживаниям или выражениям привязанности и желания. Возможно, дело здесь в том, что гормон стресса, кортизол, блокирует работу окситоцина в мозге женщины, внезапно отключая ее желание секса