Компьютерный вальс - Александр Лонс

— Ну, фамилия у него такая — Бондарев. Значит — Бонд. Отсюда и Джеймс. Он сисадмин Института Нелинейных Процессов. А Рафика ты уже теперь, считай, знаешь. Фамилия у него — Степанян. Головастый парень. Жуликоват, правда, малость: все ищет, где бы ему подзаработать. Ну, и не всегда это ему удается сделать вполне честно. Вернее, никогда не удается. Я бы ему даже эти пустые бутылки сдать не доверил. Помнишь, шумная история была про то, как незаконно скупали старое оборудование и выделяли из него золото? Он там совсем не на последних ролях был. Узнавал где, что и как можно достать. Он тогда в Генеральной Прокуратуре работал, ко всем компьютерам и ко всем закрытым базам данных имел доступ, сечешь? Не посадили его только потому, что он, будто бы, чей-то там родственник. Прошел, как свидетель. Легким испугом отделался, но место потерял — перевели в транспортную прокуратуру. А там, ты сам видел, не та обстановка, другая зарплата… Ладно, пошли по домам, бутылки я завтра выкину. Тебя до метро подбросить? Я на машине.

Алекс так и не решил — верит он Евгению или не верит. Единственное, за, что его могли тогда так качественно отделать, так только за наставление рогов. «Мог еще обидеться и кто-нибудь из названных в прокуратуре владельцев его домашнего номера. Чего, мол, ты меня в список включил? Хотя таких очень уж обидчивых, в том списке вроде и не значилось — прокручивал ситуацию Алекс, — но если тут все же замешан Евгений… Он довольно жестко начал разговор на личные темы. И потом, как-то уж очень сомнительно, чтобы до него не дошли слухи о том, что я в больнице, в травматологии три недели валялся. Не допускать же серьезно ту мысль». Уже на улице, видя, как Евгений хромает и потирает задницу, Алекс вдруг рассмеялся.

— Ты чего? — Евгений, непонимающе обернулся.

— Я вдруг подумал, а что было бы, если б та бутылка не валялась, а стояла?

15

— …он так сказал?

Они сидели на диване в маленькой квартирке Валентины на улице Академика Варги. Верхний свет не горел, светилась только прикроватная лампочка для чтения. Сквозь не зашторенное окно виднелись огни огромного города: в Москве, в середине декабря, начале пятого, да еще при пасмурной погоде включают свет. Несмотря на почти что вечер, Алекс не особенно торопился домой. Была суббота, и весь день он рассчитывал провести здесь. Но с самого начала что-то не заладилось. Сначала никак не удавалось слинять из дома — мешали какие-то мелкие бытовые проблемы. И только ближе к концу дня он наконец-то смог удрать.

Еще в дверях он сразу полез целоваться, но был немедленно остановлен, и отправлен мыть руки и приводить себя в порядок.

— Раздевайся и руки мой, сейчас будем обедать.

— Как, совсем раздеваться?

— Дурак! — она, шутя, щелкнула его по носу, — куртку, ботинки снимай, вот твои тапочки.

— А как же все остальное?

— Остальное — потом. Давай быстро, а то у меня стынет все. Ты где пропадаешь? Сколько можно тебя ждать?

Оказалось, что они оба жутко хотят жрать. Алекс хотел поесть на кухне, но Валентина почему-то решила в комнате, в полутьме, на сервировочном столике. За едой, разговор как-то незаметно перекинулся на бывшего мужа и последнюю встречу с ним Алекса.

— Это он так сказал? — Валентина недоуменно взглянула на Алекса. — Сказал, что если б знал, то не стал бы тебя бить?

— Да, примерно так он и выразился, что он, мол, ничего не знал, а если б знал — не стал бы на меня наезжать, что-то вроде этого. И уверял, что с тех пор с тобой не виделся и даже не разговаривал.

— Он раньше боксировал, ты не в курсе?

— Теперь в курсе, — Алекс потрогал челюсть, — но ему тоже кое-что перепало. Я подбил ему колено железной подковой, а он шлепнулся на стеклянную пивную бутылку. Все-таки, сколько он перед этим пива-то выпил! Сильно больше чем я.

— Бутылка была разбита?

— Нет, почему разбита, целая была. Зато он сильно отбил себе пятую точку. Зато вот коленка у него — разбита, я сам видел.

— Жалко.

— Его жалко, или меня?

— Жалко, что бутылка целая была.

— Ну и вредная же ты баба!

— Конечно вредная, а ты что, до сих пор не понял, с кем имеешь дело? И после всего этого мордобоя, вы с ним еще сидели и распивали, как друзья-товарищи?

— Ну и что с того? Решили, что мы в расчете, и можно спокойно поговорить. Сейчас мы вместе одну интересную задачку решаем, в смысле программу пишем…

— Подожди, вы что, теперь часто видитесь?

— Нет, не то чтобы часто. После того раза вообще не виделись, все общение через Сеть и телефон. Через Сеть мы пересылаем друг другу свои наработки... И вообще, чего ты меня тут допрашиваешь? Давай лучше знаешь, что сейчас сделаем?

— Сейчас, я тебе такое скажу, что тебе сразу все расхочется.

— А давай, попробуй! Мне даже интересно.

— Так вот. Помнишь твой первый день в больнице?

— Забудешь такое! Я был, как из учебника по травматологии для среднего медперсонала.

— Почему для среднего? Ну, ладно, так вот, когда я тебе привезла костыль, меня Женька подвозил. Мы тогда делили наше барахло, он забирал свою часть к матери, вот меня и решил подбросить.

— Ему что, было там по пути?

— Совсем нет. Более того, он там припарковался и ждал, пока я от тебя выйду.

— Зачем?

— Ты что-то стал плохо мыслить. Думай!

— Он предложил тебя отвезти на работу, а по дороге расспрашивал, как я себя чувствую, кто на меня напал, запомнил ли я нападавших? Так? Значит, он все отлично знал и ломал комедию? А про мой сотовый он случайно не спросил?

— Дошло, наконец. Про сотовый не спросил. Все остальное совпадает. А причем тут сотовый?

— Нападавшие, в тот момент, когда набросились на меня, все они говорили или слушали что-то по мобильникам. Причем я готов поспорить, что меньше минуты назад, никто из них нападать даже не собирался! Это были совершенно случайные люди. Покажи свой мобайл.

— Вон там лежит. Смотри.

— Он всегда с тобой? И на работу ты его таскаешь?

— Да. Минутку, я, кажется, начинаю понимать, ты думаешь, что когда со мной… это он? Его рук дело?

— Пока я ничего не думаю. Как вы любите говорить, я собираю факты. И факты эти совсем не таковы, чтобы я ими делился с правоохранительными органами. Кроме тебя, конечно. По сотовому, когда он включен, всегда можно выследить человека.

— А как дело о нападении на тебя?

— Я думаю, что никак. Один раз ко мне приходил некий оперативник. Потом, уже после больницы, меня вызывали к какому-то хмырю и все.

— Наверное, дело еще ведут следственные органы.

— Тебе лучше знать, какие там органы чего ведут, но меня больше не дергают.