Красная Книга (СИ) - Нинсон Ингвар

Он кашлял, курил, давился, снова курил, а мысли его бегали вокруг. Робкие и любопытные лисята.

Уголёк тоже превратился в лисицу, чёрно-бурую, с подпалинами. Принюхивался к подолу Тульпы, ходил кругами, щурил янтарные глаза, скрёбся в дверь в стене.

Внимание Великана распадалось, расслаивалось, суетилось, как выбежавшая на лёд лиса, которая не может совладать с оскальзывающимися лапками.

Ещё секунда — и он оказался на заснеженном островке, а с большого берега к нему бежала улыбающаяся лиса и что-то пыталась сказать. Но она так смеялась, что не могла произнести ни слова.

За лисой гнался на коньках бородач грозного вида. Он мчался быстрее, чем пробиралась к Ингвару оскальзывающаяся на каждом шагу лиса.

А вдалеке, за человеком, маячил огромный трёхголовый пёс. Ингвар чутьём спящего знал: мускулистый бородач уверен, что преследуют его.

Бородач был собран и спокоен, воинственно поблёскивал железной бородой. Лиса была в панике от того, что чудовище гналось за ней, девять хвостов трепетали. Ингвар с полной достоверностью знал, что монстр охотится за ним. Для того у пса и было три головы — чтобы страха хватило на каждого.

— Да. Вот так. Так ты и смотри. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. В меня. Через меня. В меня. Через меня. В меня. Через меня. Через меня. В меня. Через меня. Через меня. Через меня.

Глава 17 Лалангамена — Неограниченные Возможности

Глава 17

Лалангамена — Неограниченные Возможности

Ингвару наконец-то дали поесть.

Третьего дня на лагерь наткнулся медведь. И по весеннему голоду не убежал, а задрал встреченного воина. Но и сам далеко не ушёл. Жуки Рутерсварда нагнали по кровавым следам. Останки наёмника вынесли в лес, выдав Хорну, сообща решив, что смерть в бою один на один с медведем — это хорошая смерть.

Большую часть зверя Жуки употребили в жареном виде, ещё до прибытия Ингвара. Но лучшие куски оставили своему господину Таро Тайрэну.

Мякоть медвежьего окорока разделили по слоям на крупные куски и положили в маринад с чесноком. Там выдерживали в течение всех этих дней. Затем бросили в котелок нашинкованную морковь, репку и сельдерей. Из мясных костей сварили бульон и щедро плеснули туда того же маринада, в котором выдерживалось мясо. Залили медвежатину и всю ночь тушили в горшке, прикопанном в угли. Готовое мясо нарезали ломтями и обжарили на сковороде с медвежьим жиром и солёной капустой.

Запивать мясо приходилось водой. На выбор был ещё болотный морс Эшера или дрянное пиво, только крепостью отличающееся от водянистого шлорга.

— Эшер, за палаткой несколько возков с вещами. Всё моё?

— Нет, одна повозка моя, одна наёмников. Остальные — ваши.

— Мне показалось или я где-то видел амфоры и кувшины?

— Всё верно. Вы торговали всяким разным. В том числе и благовониями, и маслами, и винами. Сейчас, я полагаю, всё это уже испортилось, за столько-то лет.

— А чего ж ты тогда это всё в лес притащил?

— Согласно нашим бессрочным договорённостям, милорд. Но прошу вас прислушаться ко мне. Я не советую употреблять спиртное. Это серьёзно осложняет работу с оргоном, сушит танджоны. Настоятельно не советую! В запасах наёмников есть «Пьяный мельник». Будете?

— Нет, старина. Спасибо за заботу. Но «Пьяного мельника» оставь пьяным мельникам. Лучше вода.

— Соглашусь. Я ещё раз скажу, что очень не рекомендую вам употреблять спиртное. Это не полезно ни для ума, ни для духа, ни для тела. Разрешите, я заварю вам травяного чаю?

— Чай — тоже дело. Только ты можешь сыпануть туда побольше листьев. В несколько раз больше, чем обычно. Буквально. А то ты завариваешь какую-то водичку.

— Милорд, я… — Видно было, что сенешаль смущён. — Я постараюсь учитывать ваши новые… вкусовые пристрастия… и, извините, пропорции… Господин Таро Тайрэн был не таким крупным человеком и, к тому же, весьма умеренным. Умеренность помогала ему накапливать оргон. А самодисциплина…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Только большую чашку. А знаешь, лучше сразу две. А то эти твои маленькие колбочки… Даже вкус не успеваю почувствовать.

— Для тонко чувствующего человека тот отвар, который вы назвали водичкой, весьма богат вкусовыми оттенками и…

— И мёда туда жахни побольше. Мёд для меня всегда был лакомством. Не из дешёвых, ты понимаешь? Надо пользоваться, раз его у нас завались. Прямо мёда туда от души плюхни.

Эшер сдержанно кивнул, вспоминая, что действительно, перед тем как выдвигаться на стоянку, приобрёл бочонок мёда в аптечный сундучок.

— Я должен предупредить, что вкусовой букет сбора…

— О. И мяты. У повара спроси. Должно ж у него быть хоть что-то, кроме чеснока, в качестве приправ, как думаешь? Не найдёшь, так ветку кинь еловую. Для отдушки.

— Я так понимаю, вам больше нравится красный чай?

Эшер, различавший на вкус пятьдесят сортов чая, с ужасом слушал эти указания. Он представил, как в крутую заварку «жахнет» мёда, «плюхнет» мяты, «накидает» хвойных иголок для «отдушки».

— Красный, это который чёрный, или который совсем красный, типа каркаде?

Эшер остался невозмутимым, хотя уже были заметны признаки внутренних усилий, которыми давалась эта невозмутимость.

— Который чёрный, милорд. Розеллы Сабддарифской в наших запасах, к сожалению, нет.

— Ну, тогда да, пусть этот будет красный. Вообще, запомни. Чай должен быть как поцелуй — крепким, горячим и сладким.

— Как поцелуй. Будет исполнено. По крайней мере я вижу, что к вам возвращается бодрость духа. Что ж, я рад, что вы пришли в себя. И что вы мужественно выдержали первую часть испытаний.

— Только первую часть? — охнул Ингвар.

— Да, два дня назад вы пришли в лагерь в плохом состоянии.

— Два дня?

Эшер сухо прокашлялся:

— Кхм. Будет проще, если вы дадите мне договорить, милорд.

Нинсон примирительно поднял руки. Молчу, молчу.

— Нужно будет познакомиться с вашим отрядом. Это дорогие наёмники, которых называют Жуки. Их командир Рутерсвард. Он отличный боец и стратег. С ним вы будете в полной безопасности. И также у меня для вас письмо. Но со строгой инструкцией выдать его после того, как вы придёте в себя. Остались ли у вас вопросы?

— Тысяча, примерно.

— Я так и думал. Поэтому сначала выпейте вот эту штучку, пожалуйста.

Ингвар послушно взял знакомую ему по подземелью колбу и, не задумываясь, опрокинул в себя, уже не различая ни вкуса, ни цвета снадобий, которыми его пичкали. Эшер заметил эту перемену.

— Хорошо, да? Тогда ещё вот эту.

Новая колба оказалась в три раза толще и походила на дорогой стеклянный стакан.

— Это довольно крепкая штука, не слабее муншайна, так что можно потихо… а, уже управились, милорд. Что ж. Рад, что аппетит возвращается к вам.

— И чем трезвее я соображаю, тем больше не понимаю, почему не слышал легенд о таком легендарном колдуне по имени Таро Тайрэн.

— Переодевание всегда было вашей страстью. И вся нынешняя ситуация с Великаном, с искорёженным плечом, с подложной памятью — что это, как не ещё одно наглядное подтверждение неуёмности этой страсти. Я полагаю, что Таро Тайрэн, переодеваясь в Ингвара Нинсона, сознательно не брал с собой в это, с позволения сказать, экзотическое путешествие, никакого обременительного багажа в виде легенд о себе самом.

— Но я не чувствую себя колдуном, ты понимаешь?

— Вы, как и подобает великому мыслителю, сомневаетесь в реальности происходящего. Во мне. В себе самом. И никакими когитами да эргосумами вас не проведёшь. — Эшер отмёл возможные возражения решительным взмахом. — Милорд, вы смогли хитрейшим образом избегнуть преследователей и сохранить ценнейшие секреты. Изрядная часть навыков при этом пострадала. Также вы лишились сигнумов. То, что вы перестали быть сигнифером, особенно прискорбно. Но посмотрите, сколь многое удалось сохранить. — Эшер обвёл руками это многое. — Вы выжили в подземельях, о которых нет даже страшных сказок. О них никто не знает. А это самое лучшее доказательство того, что оттуда никто не выходил. Такие подземелья куда страшнее тех, что овеяны мрачными легендами. Так как мрачные легенды появились потому, что кто-то всё же выбрался. Вы не просто сумели выжить. Вы сумели покинуть их.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})