Дейзи Фэй и чудеса - Фэнни Флэгг

У Хаммеров, которые страшно важничали, потому что тело было найдено на их территории, есть противный внук по имени Грег. Знаете, что он сделал, когда все отвернулись? Нырнул под ленту и попытался снять с женщины часы и кольцо. Я лично думаю, что нужно быть очень смелым, чтобы дотронуться до мертвяка в темноте. Не надо было ему мешать, хотя сомневаюсь, что часы будут ходить, если это не «Таймекс». По телевизору однажды «Таймекс» засунули в стиральную машину — а им хоть бы хны.

Скоро приехал катафалк из Магнолия-Спрингз. И в этот момент подошел Майкл вместе со своими папой и мамой. Позже я узнала, что Майкл прибежал домой и спрятался под кроватью, так что родителям пришлось искать его. Он был бледен как простыня, несмотря на то что итальянец.

Майкл глянул на меня, но я старалась прикинуться совершенно спокойной. Мы, между прочем, на крови поклялись, и я хранила верность клятве. А вот Майкл через три минуты упал на песок и принялся рыдать и вопить, что это он убийца, что он убил эту женщину сегодня днем. Я держала рот на замке. Однако его признание не произвело никакого фурора, полиция сказала, что женщину убили из пистолета и мертва она около трех дней.

Печально, когда человек делает подобное признание без толку. Чтобы хоть немного утешить Майкла, я сказала, что если бы женщина не была уже мертва, то он вполне мог оказаться убийцей. За спиной у меня началась какая-то возня. Я оглянулась. Грегу бабушка устроила взбучку. Ей даже пришлось повалить его на землю, чтобы отнять то, что он стащил. Грег визжал и пытался укусить ее за ногу. А миссис Хаммер направилась прямиком к полицейским и сказала: «Вот, мой внук взял это у мертвой женщины» — и отдала им кольцо.

Едва я увидела это кольцо, как поняла, что мертвая женщина — это РУБИ БЕЙТС! Я не узнала ее сразу без макияжа. И я завопила:

— Я знаю, кто эта женщина! Это Руби Бейтс, подруга Клода Пистала!

— Что ты сказала, девочка? — удивился полицейский.

Я повторила:

— Это Руби Бейтс, и она подруга Клода…

Но мама Майкла, не дав договорить, зажала мне рот с такой силой, что у меня перед глазами искры заплясали. Она сказала полиции, что я сама не знаю, что несу, просто у меня истерика от вида мертвеца. Я попыталась повторить про Руби, но она меня как ущипнет! Нет уж, лучше заткнуться.

После мама Майкла утащила меня прочь и спросила, с чего я вообще решила, что это подруга Клода Пистала. Я ответила, что он однажды целовался с ней в машине, а потом попросил меня отвести ее в туалет.

— С чего ты взяла, что это та самая женщина, что была с Клодом Писталом?

Я говорю:

— По кольцу. Я бы это кольцо где угодно узнала.

Она подумала минутку, потом сказала:

— Ты не видела никакой женщины с Клодом Писталом.

Я говорю:

— Нет, видела.

Она:

— Нет, не видела.

Я:

— Нет, видела.

Тогда она говорит:

— Дейзи Фэй Харпер, поверь мне, ты не видела никакой женщины с Клодом Писталом. Ты меня поняла?

И тогда я сказала:

— Поняла, только я видела.

Она велела мне не упоминать его имя ни при каких обстоятельствах, потому что Клод Пистал — самый жестокий человек во всем округе Харвин, и трудно даже вообразить, что он сделает, если я расскажу, что он знал эту женщину. До меня вдруг дошло: она права, ведь и Пичи Уигам назвала его злобным как змеиное дерьмо. Миссис Ромео спросила, как я думаю, он вспомнит, что я видела их вместе? Я сказала — вряд ли, он был очень пьяный. А она спросила, кто еще знает, что я их видела. Никто, отвечаю. Я никому не говорила, даже папе, что само по себе уже чудо, поскольку обычно я всем все выкладываю, треплюсь без продыху. Она взяла с меня обещание держать язык за зубами и никогда больше, до конца жизни, не произносить вслух имен Руби Бейтс и Клода Пистала, иначе она позвонит моей маме и попросит забрать меня в Виргинию.

Папа спросил, о чем это мы разговаривали с мамой Майкла.

— О своем, о женском, — ответила я.

Такой ответ кладет конец любым расспросам.

Чем постоянно пользуется мама.

Газеты только и пишут, что о мертвой женщине. Полиция сообщила, что ее зовут Руби Бейтс. Я же говорила! Она из Меридиана, жена мистера Эрла Бейтса. У нее остались сестра, миссис Джулиан Уилсон, по всей вероятности, это и есть Опал, и брат, мистер Ли Халприн, который живет в Лас-Вегасе, штат Невада. Убили ее одним выстрелом в голову, и к тому времени, как обнаружили тело, Руби была мертва уже шестьдесят восемь часов. Полиция даже выяснила, что напоследок она ела горох с морковкой. Я бы не хотела, чтобы моей последней едой был горох с морковкой.

Пистолет, из которого ее застрелили, полиция нашла на берегу в паре кварталов от бывшего коктейль-бара Харперов. Руби приехала на такси из самого Меридиана. Наверняка удивилась, увидев, что коктейль-бара больше нет и негде воспользоваться туалетом. Полиция назвала это самоубийством, сказала, что она зашла в воду и выстрелила себе в голову. Потом ее тело вынесло на берег около отеля «Хаммерс Кристиан». Вот что мне интересно. Выстрелив себе между глаз, каким образом она успела выбросить пистолет на берег? Папа указал на то, что если ее принесло вдоль берега от коктейль-бара, то она проплыла под пирсом Джорджа Потлоу. Пирс этот оброс ракушками по сваям, и Руби должна была вся исцарапаться, но на ней не было ни царапинки, не считая дырки между глаз.

В школе миссис Андервуд разрешила мне встать и рассказать классу, как мы с Майклом нашли мертвую женщину. Я отлично это исполнила, с жестикуляцией и всем прочим. После этого она разрешила классу задать вопросы. Слышали бы вы эти вопросы! Некоторые вообще не поверили, что мы нашли мертвую женщину. И разумеется, Кей Боб Бенсон вскочила и рассказала, как ее мама нашла ногу. Ну и что! А мы целое тело нашли! С шестиклассниками лучше не связываться.

На переменках я хожу через футбольное поле в старшую школу, и мальчик-десятиклассник по имени Марвин Трэшер каждый день дарит мне шоколадки «Maундс», а иногда «Элмонд джой». Еще я частенько беседую с учителями старших классов. И вообще пользуюсь повышенным вниманием как жертва, во-первых, пожара и, во-вторых, развалившейся семьи.

Миссис Дот периодически заходит меня навещать, и, надо сказать, в последнее время ведет она себя странновато. Она теперь не снимая носит заколки с цветами «Клуба юных дебютанток» — розовые и цвета морской волны — и заставила меня сесть и выслушать лекцию по теме «Веселье и искусственный шелк», которую я уже слушала на собрании Юных дебютанток. Иногда она сюсюкает со мной, как с младенцем. Миссис Ромео говорит, что в ее колонке «Пара слов от Дот» за прошлую неделю не было ни капли здравого смысла.

В школе миссис Андервуд рассказала нам о девочке, которая заразилась бешенством и сошла с ума. Кормить ее приходится, подсовывая поднос под дверь. Когда кто-нибудь из ее домашних приближается, она кричит: «Не подходите, а то вдруг я вас укушу». Слышали бы вы, как весь класс просто грохнул, включая Майкла. Миссис Андервуд сказала, что в бешенстве нет ничего смешного. Эта девочка знала, что если она кого-нибудь укусит, то человек тоже заразится бешенством, и умерла, лишенная всякой ласки. Я так плакала, что миссис Андервуд пришлось отвести меня к школьной медсестре.

Когда я сидела в медпункте, туда вошла девочка из старшей школы и сказала:

— Ох, миссис Смит. Я ужасно себя чувствую. У меня месячные начались, и живот просто огнем горит.

Миссис Смит подошла к большой морозильной камере и достала ей кока-колу. Интересно, подумала я, а мне почему не дали кока-колу? Я рассказала Пэтси Руфь Коггинс, самой тупой девочке в мире, что знаю, как раздобыть бесплатную кока-колу. И на перемене мы пошли туда и я сказала:

— Ох, миссис Смит, у меня живот горит от чего-то ужасного, и у Пэтси Руфь тоже.

Она спросила:

— У вас сильные спазмы?

Я говорю:

— Нет, у нас месячные, вот я и подумала, может, мне нужна кока-кола, и Пэтси Руфь тоже хочет.

Пэтси Руфь сказала:

— Я бы предпочла «Доктор Пеппер», если у вас есть.

Убила бы прямо! Разумеется, миссис Смит выдала нам по кока-коле и таблетке аспирина. Я сказала, что мне никакого аспирина не нужно, а тупица Пэтси Руфь слопала обе таблетки. Мы допили колу, поблагодарили и ушли.

Сегодня я туда вернулась. Миссис Смит спрашивает:

— У тебя что, месячные до сих пор не закончились?

Я ей:

— Нет, в том-то и дело, еще хуже стало. У меня живот такой горячий, что я его за версту обхожу, боюсь обжечься.

Но кока-колы она мне не дала. Поглядела в какие-то свои записи и сказала:

— Ты сейчас пойдешь к врачу. Это ненормально, у тебя месячные уже неделю длятся.

Я говорю:

— Слушайте, я ведь даже не в этой школе учусь. Просто мимо проезжала. Я живу в школьном автобусе и еду в Висконсин.

Это вранье ничего хорошего мне не дало, потому что у нее были записаны наши с миссис Андервуд имена с прошлого посещения. Меня же туда водили, когда я не могла перестать плакать. Она отвела меня назад в младшую школу и сказала миссис Андервуд, что у меня месячные длятся уже неделю, причем стало только хуже. Миссис Андервуд поглядела на меня с удивлением и спросила, правда ли это. Я сказала: