Добро Наказуемо - Анатолий Отян

Но к удивлению, к концу занятий к её виду привыкли, а занятия фрау Шмидт проводила с немецкой аккуратностью и педантичностью. **В учебной части предупреждали, что занятия пропускать нельзя, а если пропустишь, то нужно представить справку от врача или организации, которая отвлекла от занятий, и вначале все так и делали, а потом уходили кому куда нужно.

Успеваемость была разная. Большинство русскоязычных учащихся к концу курсов понимали разговорный язык, могли правильно составить предложение, но некоторым из них немецкий давался туго. Не допустили к экзаменам сибиряка-художника, говорившего, что и русский язык ему тяжело в детстве давался, и пожилого инженера-строителя из

Кировограда, так как из-за глухоты он не только не мог понять немецкий язык, а и русскую речь половину слышал, а половину догадывался о чём говорят. Он получил слуховой аппарат, но тот ему не помогал. Анатолий разъяснял следующим образом:

– Вы помните старый анекдот, в котором говорят, что некоторые слышат, когда им говорят "на" и не слышат, когда говорят "дай". А в нём заложен смысл, который я понял только сейчас. Наш родной слух избирателен. Мы слышим то, что хотим слышать, например, дирижёры слышат в оркестре отдельные инструменты, или водитель слышит работу двигателя, или отдельных его частей. А слуховой аппарат слышит децибелы, и ему все равно их происхождение. Так я слышу трамвай, идущий за окном, и не слышу преподавателя.

Марине часто приходилось пропускать занятия, но она учила немецкий язык вечерами, а Ефим пользовался тем, что немного знал разговорный идиш, который немцы понимают, так как в нём 80% немецких слов. Ему часто преподаватели делали замечания, что нужно говорить по-немецки, а не по-еврейски.

Все допущенные к экзаменам их сдали, и получили свидетельства об окончании языковых курсов.

Марину и Соколова разместили в общежитии. Комната, в которой помещалась двухэтажная деревянная кровать, стол и пара стульев дополнялась нишей с электроплитой, душем в пластиковой кабине и туалетом.

Марина поставила Соколову условия, что готовить ему она не будет, деньги, положенные ей, она заберёт и будет распоряжаться ими по своему усмотрению. Их обоих часто вызывали в арбайтсамт, но работу не предлагали, а только отмечали, что работы для них нет. Но даже если бы Марине предложили работу, то она бы искала повод от неё отказаться, потому что уже через месяц после приезда стала выполнять работу, порученную ей шефом.

Первых двоих девушек она встретила в аэропорту. Обе они были киевлянки. Одной было девятнадцать, другой двадцать лет. Они спросили Марину, какую работу она им предоставит, но она ответила, что выполняет функцию сопровождающей, а работу они получат у хозяев, куда она их привезёт. К удивлению Марины, они предполагали, что их ждёт самая древняя профессия, и даже стремились к этому. Марина подумала, что эти дуры не знают, что их ведут на продажу, как тысячелетия назад вели рабынь на невольничий рынок, а кому они достанутся, хану или гладиатору они не знали, их как коров поведут на скотский базар, а там они пойдут под быка и будут давать молоко.

Но даже Марина догадывалась, что корове живётся лучше, чем проститутке, проданной в секс-рабство. Корова раз в год идёт под племенного быка, а здесь придётся обслуживать ежедневно столько самцов разных пород, сколько выдержит и даже больше, а денег ожидаемых ими, они не получат. Хорошо ещё, если кормить нормально будут, и жить придётся не по-скотски.

Марина заранее узнала куда и как приводить товар. Покупателями оказались муж и жена, люди среднего возраста и интеллигентной внешности. Говорили они по-русски, но Марина уловила у мужчины белорусский акцент.

Их резиденция находилась в районе "Вестенд", самом богатым и красивым районом Франкфурта, где сохранились частные дома довоенной постройки. Их трёхэтажный дом находился в глубине, и за оградой и зелёным насаждением не просматривался. Но хозяева предупредили, что товар нужно заводить с другой стороны квартала. Они показали в какую калитку надо звонить. Когда Марина проходила через двор, то увидела в углу вольер, в котором находились две чёрные немецкие овчарки.

С вокзала Марина позвонила по телефону и сообщила, что через пятнадцать минут приедет. Она взяла такси, и не доехав сотню метров до назначенного места, остановила такси за углом, рассчиталась, и когда убедилась, что такси скрылось из виду, пошла к калитке. Открыл им здоровенный детина "кавказкой" национальности, своим свирепым видом напомнивший Марине Дрына. Марина с девушками прошла через двор, и они зашли в дом. Их встретили хозяева и повели в вестибюль.

Сначала мадам вызвала одну девушку, а через минут пятнадцать другую.

Затем Марину завели в небольшую комнату, и хозяйка выложила перед ней деньги. Марина пересчитала деньги и вопросительно посмотрела на хозяйку.

– Вас удивляет сумма? – спросила та и, не дождавшись ответа продолжила, – Почему не максимум? Марина кивнула, – А почему не минимум? Мы так ставили условия, что если мы товар принимаем, то минимальная цена пять тысяч марок, максимальная – десять. Старшая хороша, но ей уже двадцать, а младшая с кривыми зубами, а это отрицательный фактор и вы знаете, как к этому относятся наши клиенты.

Марина не знала их клиентов, но догадывалась, что здесь бывает только элитная публика. Она про себя решила подыскивать и других покупателей, потому что слова "…что если мы товар принимаем…" наводят на мысль, а что будет, если не примут. Куда ей деваться с несчастными? Вести в общежитие? Нанимать гостиницу или жильё? Она знала, что шеф потребует отчитаться за каждый пфенинг. Сейчас она промолчала, забрала деньги и уехала в общежитие. После нескольких подобных встреч у неё скопилась довольно приличная сумма и следовало бы её определить куда-то. В общежитии держать опасно, в Германии положить на счёт в банке нельзя, ей и Соколову откажут в социальной помощи, а это тоже деньги, тем более, что он не должен знать о тех, которые сейчас есть у Марины. Говорят, что можно положить в банк в

Люксембурге, но тот является членом Европейского союза, и его банки прозрачны для правительства Германии. А Швейцария, банки которой не разглашают тайны, закрыта для простого посещения, нужна виза.

Марина нашла выход из положения. Она взяла двухдневную туристическую поездку в Цюрих и Женеву, где визу оформляла турфирма, только недавно организованная москвичкой, работающей ранее в младшем отделении "Интуриста" – молодёжном "Спутнике". Назвала она фирму своим именем: "Фридатур". Собственно вся фирма и состояла из одного человека: самой Фриды, выполнявшей роль хозяина, экскурсовода, бухгалтера, кассира и всего того, чем занимаются турфирмы. Она и открывала визы своим клиентам. В свою первую поездку Марина решила взять небольшую сумму денег, так как не знала условий на границе и возможности положить их на счёт.

Автобус отправлялся рано утром от железнодорожного вокзала.

Фрида, женщина лет сорока, с морщинистым лицом старалась развлечь пассажиров всякими байками. Марина старалась их слушать, но мысли разбегались и сосредоточивались на одном – удастся ли положить деньги в банк и будет ли таможенный досмотр. Эти мысли держали

Марину в постоянном напряжении. Не доезжая до Швейцарской границы автобус въехал в небольшой городок, название которого Марина не запомнила, а вернее не обратила на него внимания. Кто-то из туристов спросил, куда они едут, и Фрида ответила, что не скажет до прибытия на место, потому что решила сделать всем сюрприз. "Только сюрпризов мне не хватало", – подумала Марина. Автобус остановился на стоянке, от которой вниз спускались ступени. Пройдя по ним вышли на небольшую площадку над рекой и ахнули – прямо перед ними в метрах пятидесяти с двадцатиметровой высоты, обтекая скалы, тремя потоками падала река

Рейн. Внизу, разбиваясь о скалы, поднимались миллиарды брызг. Их освещало солнце и образовалась радуга, одним концом упирающаяся в замок, стоящий внизу у воды рядом с водопадом справа от него, вторым концом дуга упиралась в левую сторону водопада, поросшую лесом.

Небольшой замок построили то ли в средние века, то ли недавно, но он придавал всей картине сказочный вид, и кто-то сказал, что своей красотой не имеет себе равных. Ему возразили, что не нужно сравнивать красоты, и каждая красота по своему уникальна. Завершал всю картину мост через Рейн над водопадом и радугой с движущимися по нёму через каждых несколько минут поездами.

Фрида что-то объясняла, говорила о тысячах кубометров воды, падающих в секунду, и ещё о каких-то данных, но Марина её не слышала и не только из-за шума воды. В минуту высшего вдохновения не до цифр. Пришла мысль о том, что когда-то придёт время и её Света тоже здесь побывает, и не будет знать она, чего стоило её матери то, что она здесь стоит.

Когда отъехали от водопада, Фрида стала собирать паспорта, чтобы сдать их пограничникам для проверки. Она сказала, что, возможно, они не будут проверять каждого туриста в отдельности, а только пересчитают их количество. Но оказалось, что у двоих человек – мужа и жены нет паспортов – забыли дома. Фрида была в шоке. Что делать?