Новый Мир ( № 5 2011) - Новый Мир Новый Мир

мировоззрения ласточек-береговушек.

                  Точка

Сначала за газетами ходил.

Затем за пивом бегал. В перестройку

там проводил

каникулы с походом на помойку.

Затем там получился павильон

стеклянный, как стакан кристальной водки

под хлебной коркой, но, испепелен

от нервной вспышки электропроводки,

стал дыркой пустоты. Куртина та,

где говорили шепотом каштаны,

что надо знать места,

ушла с листа.

Штаны все те же, те же раны рваны,

а нет той точки, до которой шел

и от которой отправлялся к дому,

и слишком мимо ходит слабый пол

от одного к другому,

зато сирень на месте, там же, где

на грудь грача нацелена заточка

с небес, формально равная звезде,

чтоб оный черный бомж взыграл из-под кусточка

о том о сем, о всякой ерунде,

о жизни драгоценной. Та же точка.

                  Собеседник

Мой ты провиденциальный, жди меня, я приду.

Я окажусь на месте, мой ты семинебесный.

Дубом на старом месте, вишней в твоем саду,

месторожденьем нефти, флейтой твоей чудесной.

Не узнаешь? Напрасно. В общем-то, столько ждать,

я понимаю, трудно. Нам повезло — дождаться.

Ветер метет по звездам — чистая благодать.

Мусор цивилизаций выметет, может статься.

Мой ты неразличимый, мой ты мой дорогой.

Мой ты мой бесполезный, мой ты мой драгоценный.

Вечность? Какая вечность? Я туда ни ногой.

Жарко в горячей точке. Холодно во Вселенной.

Милый мой, будь на месте. Я говорю: привет!

— Hay! — отвечает тело явственно неземное.

И никакой корысти, и никаких примет,

что-то давно родное, роза на свинорое.

                  Романс

Супермаркет “Копейка” в Резервном проезде

по приезде конечно же нам пригодится,

чтоб добрать после юга виноградные грозди,

а сады расклевала голодная птица.

Только шелест остался от бумажных десяток.

Только череп от вещего, что ли, Олега

на раскопках отечества. Выпав в осадок,

нам с тобой подпоет подзаборный коллега.

Ты любимица деда, я питомец бабулин.

Мы бумажные души, но монета надежней.

Мой богатенький прадед, купчина Капулин,

опочил на хозяйстве, не поладив с таможней.

Никого никогда ни о чем не просите,

долговые расписки догорают в камине,

и Москва, на дефиске зависая над Сити,

знать не знает о жмыхе, лебеде и конине.

Нас обяжет прогулка запрокинуть затылки

в лицезрении башен, как другой сладкоежка,

и до кассы в бутылке из воронежской ссылки

океанскую почту доставляет тележка.

В каменистой пустыне есть прекрасный оазис.

Не махнуть ли по малой, отвечая на вызов,

из бумажных стаканов? За романсовый кризис.

Закусить шоколадками киндер-сюрпризов.

                  *    *

                     *

                                Памяти А. М.

Пепел твой летит над океаном,

в синеве серебряно пыля,

за очередным самообманом —

пухом станет русская земля.

Врать не вредно, если не в обиду,

а обидам больше не бывать,

розы принесет на панихиду

в театральном крепе благодать.

Слишком долго ты ходил по свету

в ветеранах бойни мировой,

чтоб венок, завещанный поэту,

восприять кудрявой головой.

Волосы и розы облетели,

ходят тени, угли вороша,

вряд ли вспоминать о бренном теле

будет поврежденная душа.

По стезям, которых не осталось,

шел учитель, если не святой,

где-то в среднем возрасте, под старость,

а не старый и не молодой, —

в облачное небо кочевое

смотрит с моря черствый ученик.

Перистое или кучевое —

пепел твой. Какое-то из них.

На воздушном шаре — туда и обратно

Винер Юлия родилась в Москве, закончила сценарное отделение ВГИКа. Прозаик, поэт. С 1971 года живет в Израиле. Постоянный автор “Нового мира”.

Юлия Винер

*

НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ — ТУДА И ОБРАТНО

Повесть

Ей предложили, и она согласилась. Почему бы и нет? Интересно и необычно, и бесплатно к тому же. Обещали полную безопасность и возвращение назад в любой момент, когда только она пожелает.

Захочешь, сказали, — разные места на земле посетишь, а захочешь — свою жизнь на досуге переберешь. Используешь неиспользованные возможности. Там для этого идеальные условия, сама увидишь.

Тут же и отправились на поле. В сущности, она одна отправилась. Большое поле с короткой мягкой травой — вроде футбольного, только гораздо чище, и просторнее, и совершенно пустое, никого нет.

Оболочка и корзина уже находились на месте. Ярко-красная оболочка, еще не наполненная, плоско распласталась на поле, занимая чуть не треть его. Цвет, сказали ей, обязательно красный, а форма — по желанию. Круглая, овальная, или в виде многогранника, или в виде какого-нибудь, скажем, фрукта или овоща, или что там она еще придумает, сказали ей, но она решила — к чему эта голливудская безвкусица, пусть будет просто традиционная каплевидная форма.

А корзина? Хочет ли она старинного фасона, деревянную и плетеную (армированную, разумеется), с резными украшениями, с мачтами и флажками, с ручной лебедкой и газовой горелкой и баллонами, или современную кабину из алюминия и пластика, со всеми удобствами и с автоматической подачей горячего воздуха? Она, понятно, выбрала второе, хотя удобство и безопасность были ей гарантированы в любом случае. И погода, сказали, будет ровная, без сильного ветра и дождя. Ее беспокоила проблема самолетов и птиц, но ей сказали, что ни тех ни других на ее трассе не будет. А воздухоплаватели вроде меня? Тоже по желанию. Пожелаешь — будут, и только те, кого захочешь, не пожелаешь — уйдут, и все пространство твое.

Что взять с собой?

Сказали — что угодно и сколько угодно. Даже собаку или кошку или аквариум с рыбками. Специальную теплую одежду и скафандр для верхних слоев атмосферы туда уже положили, запас всяческой еды и питья, сказали, тоже, а если есть какие-либо особые пожелания — дай знать. Она попросила орехов-фисташек и кукурузы, свежей в початках и мороженой в зернах.

Ну а из дому, говорят, что?

Да нет, говорит, из дому разве только лекарства кое-какие, она ведь ненадолго.

Этого ты, говорят, знать не можешь, а вдруг тебе понравится.

Тогда, говорит, я бы компьютер взяла, может, записать что, или из Интернета какие-нибудь сведения, или поиграть захочется. Или там связи нет?

Есть, говорят, и компьютер есть, разумеется.

Да, говорит, но в нем нет моих материалов, как же работать.

Все перегрузили, говорят, не беспокойся. А еще что, спрашивают. Что тебе еще нужно для жизни?

Ну так, думает. Мебели, конечно, никакой не надо, посуды, постельного белья, картин там, ковриков — этого всего не надо. Кошку, действительно, взять, животное скучает, даже если ненадолго, ну и кормить, и песок менять... Книжку какую-нибудь. Из одежды... Да ты не задумывайся, говорят, а прямо и бери все, кроме мебели. Ох, говорит, я же совсем ненадолго, да и где мне все забрать, там много, за жизнь много накопилось, одной литературы тонны, тряпок полные шкафы, надо выбрать две-три книжки и из одежды — брюки там, свитер, футболок парочку... носки, трусы, лифчики... Пока будешь выбирать, говорят, быстрее все загрузить, а там разберешься. Не пригодится — выбросишь либо обратно привезешь.