Всегда говори «Всегда» – 4 - Татьяна Устинова

– Наш детдом сейчас в центре, – грустно усмехнулась Марина. – И что толку? А здесь – красота!

– Вань, ты как считаешь? – поинтересовался Сергей.

Ванька деловито считал шаги от березы к березе.

– А бассейн поместится? – недоверчиво огляделся он по сторонам.

– И бассейн, и большой спортзал, и компьютерный класс!

– Тогда, мне кажется, можно, – серьезно согласился Иван Петрович Голубев.

– Сереж, – в глазах Марины заблестели слезы. – Это серьезно?

– Неужели ты думаешь, я так развлекаюсь? – улыбнулся Барышев. – Серьезнее некуда.

Марина поднялась на цыпочки и поцеловала Сергея в щеку.

– Спасибо тебе.

– Юрке спасибо скажи.

Как всегда, при упоминании Градова Марина отвела глаза и покраснела.

Надо будет у Юрки узнать, какая кошка между ними пробежала. В конце концов, все эти недомолвки могут помешать совместной работе…

– Ну, значит, договорились. Я – в Москву, готовить проект.

Он достал телефон и набрал Ольгу.

– Оль, я завтра приеду, – не поздоровавшись, сообщил Барышев и, счастливо улыбнувшись, добавил: – С детьми!

Ольге даже говорить не пришлось, Надя по ее радостному лицу догадалась – Сергей приезжает.

– Мне, наверное, лучше вернуться к себе…

– Что за глупости! – возмутилась подруга, забрала у нее пакеты с вещами, только что купленными в бутике, свалила их на диван и повела Дим Димыча в детскую. – Живите, сколько понадобится.

– А если я не знаю, сколько понадобится? – Надя пошла за Ольгой, оглядывая полупустые, необжитые комнаты.

– Значит, столько и будешь жить! Димыч, тебе тут нравится?

Вместо ответа Димка залез на шведскую стенку и издал победный индейский клич.

– Не упадет? – встревожилась Надя.

– Маты внизу, – засмеялась Ольга. – Пойдем чай пить, Дим Димычу тут до вечера развлечений хватит.

Кухня тоже оказалась необжитой. Тут не чувствовалось Ольгиной руки, фантазии и ее любви к уюту. Мебель – только что из упаковки, на окнах жалюзи вместо портьер, и ни одной картины на стенах, ни одной безделушки, выдающей сущность хозяйки.

– Ну, как? Привыкла к новому дому? – спросила Надя, не понимая, почему Ольгина кухня до сих пор не стала шедевром.

– Привыкаю, – вздохнула хозяйка, разливая по чашкам крепкий свежезаваренный чай. – Еще очень многое надо доделывать. А делать ничего не хочется.

– Почему?

– Не знаю… – Ольга села, взяла крошечное пирожное, повертела его в пальцах и отложила в сторону. – Вдохновения нет…

Забыть не может, догадалась Надя.

Боится.

Да как же ей объяснить, что без оглядки на прошлое надо жить! Главное – есть для кого уют наводить, а остальное – бабские глупости!

А наутро дом наполнился суетой, детскими криками и полной неразберихой.

– Где сиреневый галстук? – вопрошал Барышев, мечась от шкафа к шкафу и доедая на ходу бутерброд.

– Сережа, ты, наверное, его в Новосибирске забыл… Зачем ты под диван лезешь?!

– А где мой ботинок? Там, в прихожей, только один…

– Господи…

– Мама! Димка в холодильник залез и изнутри закрылся! – закричал откуда-то Костик.

– Да я открыла его уже! – прозвучал из кухни веселый голос Нади. – И отшлепала!

– Мам! Костик в бутылку палец засунул и не может вытащить!

– Господи…

Ольга замерла посреди комнаты в растерянности, не зная, куда бежать и что делать – искать галстук, ботинок, кормить всех завтраком или доставать из бутылки Костин палец.

– Да разбил я уже! Бутылку! И палец вытащил…

И это еще Петьки с Мишкой нет…

На глаза попался мольберт с прикрепленной к нему бумагой. Рядом, на столе, стояли краски и кисточки, подаренные Леонидом Сергеевичем. Лист ватмана был приспособлен под палитру – кто-то смешивал на нем краски.

– Оль, ты опять рисовать начала? – сзади подошла Надя с перекинутым через плечо кухонным полотенцем и в Ольгином фартуке.

– Это не я… Маша! Маша, подойди ко мне!

Дочь подошла с ангельским личиком, опустив глаза в пол.

– Чья работа? – стараясь не закричать, спросила Ольга, указывая на мольберт.

– Моя.

– Маша, кто тебе разрешил брать мои вещи?

– Мамочка, ну ты же все равно не рисуешь… Тебе что, жалко?

– Мне не жалко. Но я не понимаю, как тебе пришло в голову взять чужие вещи без спроса?!

– Да какие же они чужие? Они твои!

Ольга не нашлась, что возразить. Тем более что в ванной закричал Костик:

– Я кран не могу закрыть!

– Так кисточки мыть надо! Они же засохнут! – подключилась к воспитательной беседе Надя.

– Я сейчас отмою! – Машка схватила кисти. – Мам, прости, я больше так не буду…

– Ладно… – Ольга забрала у нее кисти. – Я сама отмою. Покажешь, что нарисовала.

Маша улыбнулась, но тут же смутилась:

– А вы смеяться не будете?

– Не будем! – хором заверили ее Ольга с Надей.

– Вот!

Маша достала из папки лист ватмана и протянула им. Зеленой краской, размашистыми мазками на нем был нарисован не то танк, не то увядший букет…

Ольга покрутила ватман в руках, пытаясь определить, с какой стороны лучше рассматривать рисунок.

Надя, хмыкнув, забрала у нее лист и тоже стала крутить.

– Ну, как? Похож? – поинтересовалась Маша.

– Ну… в общем… – неуверенно глядя на Надю, начала Ольга.

– На кого похож-то? Кто это?! – не утруждая себя дипломатией, в лоб спросила Надежда.

– Как – кто? Это папа!

Переглянувшись, Ольга с Надей захохотали. И даже когда Машка обиженно поджала губы, не смогли остановиться.

Ольга взяла портрет и пошла к Барышеву.

– Сереж…

– Оль… я надел другой галстук. А тот, наверное, правда в Новосибирске остался.

– Сереж, это ты! – Она протянула ему Машин рисунок.

– Почему я? – Сергей тоже начал вертеть лист в руках, пытаясь понять, с какой стороны смотреть.

– Так Маша говорит.

– Да? А что… по-моему, ничего. Симпатичный. – Он обнял ее, поцеловал в шею.

– Ты ботинок нашел?

– А? Нет… Да черт с ним, в других поеду.

– Сереж, как думаешь, какие шторы на кухне повесить – розовые или голубые? – Смеясь, она уворачивалась от его поцелуев, но он все равно успевал поймать губами ее лицо, руки, шею…

– Какие шторы, Оль… А! Шторы! Лучше желтые… Желтые-желтые, я где-то видел – так красиво! Даже в пасмурный день будто солнце светит.

И как же она не догадалась сама!

Сергей бережно уложил Машкин рисунок в кейс.

– С собой возьму, – пояснил он. – В «Стройкоме» повешу. Портрет генерального.

Поцеловал Ольгу на прощание и ушел.

Желтые-желтые шторы…

Чтобы солнце светило даже в пасмурный день.

А вечером они напекли пирогов.

С капустой. С картошкой. С грибами. И печенью…