Торлон. Война разгорается - Кирилл Шатилов

— Извини, что не сумела заморить тебя по пути голодом. Нет, не отнимай руку, а то я тут где-нибудь увязну, и ты меня потом не откопаешь. Ты можешь что-нибудь разобрать вокруг?

Словно из духа противоречия снег разом перестал падать, а поднявшийся ветер легко развеял густые тучи. Между ними проглянуло голубое небо, и стало очевидно, что до вечерних сумерек еще долго.

— Пошли, пошли! По пути наглядишься! — торопил ее брат, и Велле пришлось подчиниться. Нет, рука у него тоже может быть крепкой, если он захочет. — Мать, наверное, совсем испереживалась. Идем.

Они недолго торили дорогу в глубоком снегу. Как ни странно, проулки между избами полнились спешащими но своим делам жителями, вероятно, уставшими скрываться от снега по домам и теперь при первой возможности высыпавшими на улицу наверстывать упущенное. Здесь уже снег был утоптан множеством ног, хотя вокруг изб и даже на покатых крышах он лежал толстой белой периной.

— Что ты наморен делать дальше? — поинтересовалась Велла, повеселевшая из-за прояснившейся, пусть ненадолго, погоды и обрадованная видимым спокойствием брата. — Мы действительно идем домой?

— Действительно. Есть другие предложения?

— Да нет, просто мне показалось…

— Гийс совершенно четко сказал, что мы должны возвращаться домой и вести себя так, будто ничего не произошло. Предлагаю послушаться его совета.

— Ну вот, наконец-то я узнаю, о чем вы там шептались! Благодарю, что поделился! Теперь и я, пожалуй, постараюсь не сильно переживать. Как хорошо, что у меня есть старший брат! Всегда приголубит, успокоит, объяснит…

— Перестань. Кстати, — добавил Хейзит, пропуская нерасторопную старуху с тележкой, — что там у тебя с ним произошло?

— С кем?

— Не юли. С Гийсом, с кем еще?

— Да ничего…

— Так мне все-таки приснилось, что ты и он… что он просил у меня твоей руки?

— Приснилось…

— Слава героям!

— Не приснилось…

— Тэвил! Так я и знал! Вы что, уже того…

— Что?

— …любили друг друга?

— Хейзит! Оставь свои глупости!

— Хорош женишок, однако! Оставил тебя. Сам где-то крутится. Обещал, может быть, зайти, если совсем нас прижмет. Ну-ну, давай-давай.

— Ты же дал свое согласие! — Велла наморщила нос, как в детстве, когда нужно было захныкать, чтобы заставить брата принять ее условия игры. — Он ведь твой друг.

Хейзит обнял сестру за талию, тесно прижал к себе и шепнул в оголившееся под волосами ушко:

— Иногда мне кажется, что у меня больше нет друзей…

«Он непохож на плачущего мальчика, которому нужно утешение, — подумала Велла. — Просто чувствует в себе силы говорить мне, что думает. Я бы так вряд ли смогла. А он изменился. Стал настоящим мужчиной». И она поймала себя на мысли, что перебирает в памяти имена и лица своих многочисленных подружек, с которыми могла бы его познакомить, чтобы он больше не чувствовал себя одиноким. Ничего не вышло. Как ни странно, все они сейчас казались ей недостойными его внимания. Вот те раз! Неужели она тоже ни одной из них толком не доверяет? Было среди них несколько милых, добрых и по-своему рассудительных, однако все они не подошли бы ему по возрасту, да и добрыми и рассудительными они стали, если разобраться, не от хорошей жизни. Одним словом, слишком опытные девицы. Хейзиту же она непременно хотела найти такую, которую он сам потом смог бы воспитать. Велла знала двух-трех совсем еще девочек, дочек завсегдатаев таверны «У старого замка», но только одну, пожалуй, могла бы без зазрения совести познакомить с братом. Остальных даже хорошенькими трудно было назвать.

Все это время они шли молча, машинально кивая в ответ на приветствия встречных прохожих. Нельзя сказать, что в Вайла’туне все поголовно друг друга знали, а тем более друг другу симпатизировали, просто в противном случае отсутствие ни к чему не обязывающей вежливости могло вылиться в лишние склоки и упреки. Молва — вот что всегда нужно было иметь в виду, тем более если от нее зависит достаток в твоем доме. У Веллы даже промелькнула мысль, что теперь, узнав о вынужденном возвращении брата и крахе столь многообещающего предприятия, многие соседи снова потянутся к ним в таверну. Им больше не надо завидовать чужому успеху. А пожалеть — это мы все умеем и любим…

Дорога к дому заняла у них больше времени, чем они ожидали. Вероятно, сказалось желание как можно скорее почувствовать себя в тепле и безопасности, а выпавший снег сделал знакомые места почти неузнаваемыми. Конечно, они могли бы идти вдоль внутренней линии Стреляных стен, что неминуемо привело бы их к заветной таверне, которая в свое время оказалась на пути одной из стрел, расположение этих стен, вернее, стены, определившей. Однако так могли поступить разве что пришлые из соседних тунов, а не местные жители, кичившиеся своим умением находить в хитросплетении переулков между избами кратчайшую дорогу к цели.

Как бы то ни было, раскачивающуюся вывеску, пронзенную упомянутой стрелой, они заметили одновременно и не сговариваясь прибавили шаг. Хейзит прислушивался к внутреннему голосу, который наверняка подсказал бы ему, окажись здесь что-нибудь не так. Теперь он всегда и везде ожидал подвоха. Вот и сейчас порыв ветра донес до него слабый запах гари. Очевидно, он прилетел с пепелища, в которое не так давно превратился дом бедняги Харлина. Постой-ка, но ведь после такого снегопада все обугленные балки должны быть занесены сугробами и ничем не пахнуть! Не может же быть, что их специально раскопали, как только снег прошел. Надо будет при случае обязательно сходить туда и самолично все проверить. В особенности колодец.

— Смотри, Дит… — Велла указала на фигуру, заметившую их и поспешно скрывшуюся за дверью таверны. — Что он тут потерял?

— Странно, — согласился Хейзит, замедляя шаг. — Мне казалось, мать дала ему и его женушке Маре окончательный расчет. Ты уверена, что это был именно он?

— Ты сам разве не видел?

— Видел кого-то, но не разглядел, кто это был. Пошли быстрее!

Велла поняла, что брат в первую очередь подумал о матери. Будь он один, наверняка бы поостерегся приближаться к таверне, не разведав, что почем. А сейчас он уверенно тянул ее за собой. Нет, уже не тянул…

— Ты туда пока не ходи, — сказал он, резко останавливаясь. — Мало ли что, сама понимаешь. Давай сделаем так: я пойду и, если все спокойно, выйду и позову тебя. Если не выйду или выйду не один, прячься и не высовывайся, что бы ни происходило. И во что бы то ни стало отыщи Гийса.

— Так ты ему все-таки веришь?

— Больше некому, радость моя. Ну все, я пошел.

Не дожидаясь возражений, Хейзит легонько толкнул сестру в проем между стоящими здесь почти вплотную избами и стремительной походкой направился в таверну.