Латвийский национализм на службе Западу - Владимир Герасимов

выступали на его митингах, об этом также говорит Клауцен: «Несмотря на то, что с самого начала своего появления ИФ провозглашал необходимость укрепления руководящей роли КПСС в обществе и, в отличие от НФЛ, не претендовал на взятие власти в республике, отношение секретарей ЦК к Интерфронту нельзя назвать товарищеским, скорее — холодным. Более того, некоторые из них с самого начала заняли критическую, а вскоре и откровенно недружественную, даже, пожалуй, враждебную позицию.

Секретари ЦК не воспринимали Интерфронт как помощника и политического партнера в борьбе за сохранение и укрепление руководящей роли КПСС в обществе. В то же время с Народным фронтом Центральный комитет КП взаимодействовал более тесно и системно прежде всего через члена ЦК и члена Думы НФЛ Я. Петерса. Члены ЦК не только появлялись на митингах и других мероприятиях НФЛ, но и выступали на них»[159].

Очень важным являются личности тех, кто отдавал предпочтение Интерфронту и кто двигал его деятельность. В учредительном съезде 7 января в Риге участие принимали абсолютно разные люди, однако выступали с докладами вполне определенные. Среди них были глава оргкомитета Анатолий Белейчук, проректор Краснознаменного института инженеров гражданской авиации, доцент ЛГУ Татьяна Жданок — именно эти люди положили начало Интерфронту. Через короткое время главами оргкомитета стали полковник запаса Игорь Лопатин и директор завода Анатолий Алексеев. Как мы можем видеть, целевой аудиторией Интерфронта должны били стать рабочие, военные, инженеры и другие представители нетворческих профессий. Интерфронт приобрел популярность на таких крупнейших предприятиях страны, как ВЭФ, «Альфа», РАФ и др.

* * *

В 1980-е гг. «коммунисты на бумаге» (руководство Компартии Латвии) занимались антикоммунистической деятельностью. Используя тезисы «перестройки», националисты (НФЛ) вели Латвию к отделению, а пролетариат и его интеллигенция (Интерфронт) были грубо отодвинуты на второй план главными соучастниками сепаратистов — республиканскими властями.

Выход Латвии из Советского Союза и дальнейший развал страны не был исключительной виной коллективного Запада или националистических формирований внутри страны. Комплекс проблем в экономике и социальной сфере вкупе с фактическим предательством высших кругов Компартии гарантировал успех для НФЛ и аналогичных националистических организаций по всему Союзу.

При этом капитулянтство и сепаратизм республиканских властей опирались на двусмысленность в Кремле. Ведь знаменитое горбачевское «новое политическое мышление» по факту означало капитуляцию перед своим геополитическим противником в надежде на то, что тот из-за океана признает существование СССР в редуцированном (без Прибалтики) виде. Позволяя бесцеремонно вмешиваться во внутренние дела СССР, Горбачев практически передавал суверенитет над Союзом в руки Соединенных Штатов.

Дальнейшие события показали слепоту и наивность тех, кто полагал, что сможет удержать Советский Союз в новом виде. Главный геополитический противник не собирался допустить этого, и за Бастионной горкой последовал август 1991-го, а затем и Беловежские соглашения.

ГЛАВА 6

РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА И ОБЩЕСТВА В ЛАТВИИ

В шестую, заключительную главу хотелось бы добавить щепотку личного. Ведь я как русский, родившийся и выросший в уже независимой Латвии, полностью прочувствовал все тяготы и невзгоды последних 20 лет жизни страны. Я не успел застать голодные 1990-е, однако и начало XXI в. отметилось в нашей памяти огромным количеством ярких воспоминаний о событиях, изменивших судьбу не только русских в Латвии, но и всего народа этой небольшой прибалтийской страны.

В этой главе книги мы рассмотрим переходный период Латвии от Советской Республики к республике в составе ЕС и НАЛ О, а также последующее развитие государства в рамках уже западного мира.

6.1. Заскорузлое наследие новой Латвии

После фактического выхода Латвии из состава Советского Союза в 1991 г. развитие молодой республики приняло новый вектор: переход от плановой к рыночной экономике, процесс приватизации, открытое стремление на Запад и как итог — выдвижение кандидатуры Латвийской Республики на вступление в ЕС и НАТО. Разумеется, подобные резкие перемены в жизни латвийского общества не могли не сказаться на ситуации внутри страны. Экономические, социальные и политические проблемы множились буквально на каждом шагу. К тяжелейшему кризису всей экономической системы, краху производства и резкому падению уровня жизни населения добавились кризис политической системы и социальные потрясения. Как отмечает профессор МГИМО Владислав Воротников, в Латвии с 1991 по 2016 г. сменилось 19 правительств, что свидетельствует о том, что каждое отдельное правительство не справлялось со своими прямыми обязанностями. Тот же автор отмечает, что до 2006 г. в Латвии каждые парламентские выборы выигрывала партия, которая не существовала во время прошлых выборов[160].

Это говорит о нестабильности политической системы и поиске оптимальной политико-идеологической модели, которую население поддержало бы в долгосрочной перспективе. Стоит отметить, что в Латвии вплоть до 2016 г., когда в стране к власти пришла коалиция центристов, правила политической жизни диктовали исключительно партии правоконсервативного толка. Партия «Единство» (латыш. «Vienotlba») до ее преобразования в «Новое единство» являлась лидирующей партией в националистическом консервативном блоке, однако сейчас она сдает позиции. По итогам выборов в Сейм в 2014 г. партия набрала лишь 6,69 % голосов[161].

Основанное в 2011 г. и берущее начало в самом Народном фронте Латвии конца 1980-х — начала 1990-х гг., данное политическое объединение играло и продолжает играть одну из ключевых ролей в формировании современной политико-идеологической модели Латвийской Республики. Среди видных деятелей «Единства» мы можем вспомнить как минимум уже упомянутого Кришьяниса Кариньша, известного своим крайне недоброжелательным отношением к русскому языку, народу и России в целом. Еще в 2011 г. он произнес одну из самых сильных фраз:

«В дальнейшем нужно добиться, чтобы молодежь идентифицировала себя как латышей… Ассимилировав русских, мы и сами изменимся, но это будет происходить целое столетие. Ведь если вернуться в далекое прошлое, то могу сказать, что латышский язык — это литовский с большим ливским акцентом. Ассимилировав ливов, которые жили на берегу моря и вдоль Даугавы, мы также изменили свой язык и создали то, что называется латышским. Через сто лет опять что-то изменится, но я предпочту, чтобы мои дети говорили хоть на каком-то латышском, чем на другом языке»[162].

Подобные слова лишь одно из доказательств того, что современная латвийская власть уже давно наметила курс на ассимиляцию русского населения и ликвидацию русской идентичности огромной части латвийского общества.

6.2. Легализованный апартеид

В прошлой главе мы выяснили, что уже в конце 1980-х гг. в Латвии существовал достаточно высокий уровень социальной напряженности на национальной почве. После эйфории в националистических кругах, связанной с обретением независимости, идеи и яркие эмоции перекочевали в более предметную плоскость. Национализм с привкусом шовинизма стал проникать во все сферы жизни государства