ГУЛаг Палестины - Лев Гунин

К вам - уверенно повторила одна из них.

- Нельзя!

- Почему? Документы в порядке, деньги есть, вот.

- Мм христиан не принимаем, слиха, - и приятно улыбнулся.

Девушки остолбенели. На шее у каждой висел крестик. Дома, в Штатах, их крестики не замечали. Девушки носили их с детства, с ними приехали и в Израиль. А тут их гонят из гостиницы, как прокаженных. Девушки возмутились, потребовали "босса", но все было тщетно, служащие гостиницы стояли насмерть. Пришлось двум усталым туристкам искать другую гостиницу. Нашли, конечно, не все же в Израиле тронулись на почве чистоты религии н расы.

(...)

- Это безобразие, возмутительно, - одна.

- Это ни на что не похоже. Мы приезжаем, платим деньги. Они живут туристами - нашими деньгами!

- И не только туристами, - поддержала ее подруга. - Недавно получили гарантии от Буша.

- Раз мы христианки, значит, ночуй под открытым небом?

- Не пустить в отель только потому, что мы христианки! Такое возможно только в Израиле! Ненормальная страна!

- Представляешь, - продолжала вторая, - если бы израильтянин приехал в Штаты и его бы ие пустили в отель, потому что он иудей, какой бы скандал поднялся на всю Америку, м весь Израиль, на весь мир! Сколько было бы крику: Антисемитизм! А сами?

И она дала четкое и очень образное определение "самим" всему Израилю, я (...) это слово поняла без перевода, ведь мат интернационален, как и музыка.

Каково было нам, двум свежеиспеченным гражданкам Израиля, слушать такое?

(...)

Брань в какой-то степени относилась и к нам. Нам было стыдно чуть ли не до слез, но что мм могли сделать? Извиниться за того дурака? Так мы и сами от таких натерпелись. Американки ушли вперед, а мы принялись вспоминать о своих злоключениях.

Полтора месяца "выбивала" наши теудат-зеуты чиновница Сохнута, Римма, великое ей спасибо. Почему так долго? При репатриации, в консульстве в Москве в моих документах написали: "дочь еврея". Улавливаете ньюанс7 Не еврейки, а еврея. С этого все и началось. В материнском свидетельстве о рождении от 1910 года национальность не была проставлена. Паспорт ее был сдан в год ее смерти, взамен я получила свидетельство, где все было указано, кроме национальности. В паспорте пятая графа была, а в свидетельстве о смерти - нет. По-видимому, решили отнестись гуманно: какая разница, какой национальности умершая женщина - еврейка или русская? Перед Богом все равны. Не то в консульстве. Мне устроили настоящий экзамен. Почему моя мать Носовицкая Любовь Владимировна, а как ее имя по-еврейски, почему я не знаю идиш?

(...)

Спросили еще раз после многочисленных вопросов. Я растерялась от такой наглости и, запинаясь, ответила все же верно. А ведь вполне могла ошибиться. Пришлось звонить брату, благо живет в Москве, он принес свои документы все, какие мог собрать. Стоим рядышком и думаем: всю жизнь были евреями, родители тоже, деды, бабки тоже, в паспортах всегда писались евреями, дед умер в голодный ...-й год...

Они нас гоняли по всем пунктам. И мне невольно думалось если бы в 1941-м году мы не уехали из Харькова с последним поездом, перед отправкой в газовую камеру, с нами бы так не церемонились. Мать из польских евреев, на еврейку не похожа, мы с братом похожи на нее, но все евреи похожи на нас, как ни странно.

Наконец допрос прекратился. Мне было позволено оформляться дальше. "Гожусь" - горько пошутила я, брат молчал. Откуда мне было знать, что хвост того разговора потянется в Израиль и аукнется при получении паспорта? Национальность отца у чиновников не вызывала сомнений - Гельфанд Аркадий Соломонович. Вот и написали: "дочь еврея". Значит, я - не еврейка! Это я поняла через полгода, когда занялась оформлением теудат-зеута.

(...)"

Газета "Вид", русск. 21.08.1995, страница 4, рубрика "Перископ", статья "Беершевский полицейский терроризировал семью репатриантов", и газета "Шева", ивр., 07.1995, статья "Полицейский и члены его семьи избивали нас", автор Секер Абурабия, поместили один и тот же материал

"На четвертом этаже здания проживает семья Михаэловых из трех человек: Мины и двух ее детей - дочери Анжелы и маленького сына, имени которого журналист не называет. Этажом ниже живет сотрудник беер-шевской полиции - с женой и двумя детьми."

Что же произошло? По словам Михаэловых, соседи терроризировали их, преследовали, издевались и травили. "Целью соседа-полицейского было вышвырнуть нас из дома, - говорит Мина. - Он только и делал, что искал малейшего повода для конфликта и издевался над нами."

Семья Михаэловых эмигрировала в Израиль около года назад и с тех пор проживает в амидаровской (государственной) квартире на улице Мивца Йоав в новом беер-шевском квартале "Вав". Мать и дочь говорят, что сосед-полицейский не может смириться с тем фактом, что они проживают в четырехкомнатной квартире...

Анжела рассказывает, что бесчинства соседа-полицейского начались в День Независимости. Когда она вышла выбросить мусор, полицейский и его жена поджидали ее. Полицейский набросился на Анжелу с криками и угрозами, кричал, что она еще не знает, с кем имеет дело. Анжела пробовала ответить, но полицейский закричал "заткнись, проститутка". Все это происходило на глазах у других соседей. Жена полицейского тоже стала осыпать девочку грубыми оскорблениями.

Когда Мина попыталась мирно поговорить с соседями - полицейским и его женой - тот набросился на нее, схватил за горло и стал жестоко избивать. Его жена тоже приняла участие в избиении.

Тогда она отправилась в полицию. Но дежурный в полиции стал надсмехаться над ней и дочерью, позволял себе грязные шутки, презрительно посоветовал отказаться от подачи жалобы. Причину своего отношения он не скрывал - Мина и ее дочь - новые иммигранты.

Важно подчеркнуть, что, так же, как и в предыдущих примерах ("Караванная история", "Dream houses but no buyers", "Уроки амуты Альфа-Цафон" - и др.), в этой истории катализатором преследований явились низменные чувства израильтян к новым иммигрантам: зависть и алчность полицейского, который не мог смириться с тем, что семья "чужаков" проживает в четырехкомнатной квартире.

"Он постоянно твердит, "Зачем вам такая большая квартира", хотя сам живет точно в такой же. Он даже пошел в "Амидар" и пытался добиться нашего выселения, - утверждает Анжела."

Однако, это совершенно ясное проявление ненависти на почве зависти и алчности в Израиле ненаказуемо потому что 1) садист-преследователь должностное лицо (полицейский) и 2) его жертвы - новые иммигранты. Поэтому государство никак не защищает их, но, наоборот, их, жертв, делает виноватыми во всем! Ненависть полицейского-израильтянина к его соседям-иммигрантам имеет явно расистскую окраску:

"А еще полицейского и его родственников выводит из

себя фортепиано Дело в том, что, когда Анжела играет на этом музыкальном инструменте, соседи поднимают дружный крик и начинают стучать щеткой в потолок. "Я не играю в те часы, когда люди отдыхают. Получается, что в этой стране вообще запрещено играть! - говорит девочка."

Еще бы - как это только эти новые иммигранты (олим) "бэ русиа" (из России) посмели играть на фортепиано, когда, согласно ясным и повсеместно-принятым в Израиле представлениям, они приехали из дикой и отсталой страны, где не знают, что такое раковина и унитаз, газовая плита, холодильник и телевизор; да как они только посмели играть на фортепиано, ведь даже в Израиле это считается признаком высшей культуры - играть на фортепиано! Это оскорбление израильтянам! Это оскорбление принятых в израильском обществе представлений о России!

Две недели назад жена полицейского расцарапала себе грудь ногтями, вызвала полицию и заявила, что Мина на нее напала. Несмотря на протесты и объяснения Мины, несмотря на всю очевидность инсценировки и наличие прошлых жалоб Мины на ее соседей, Мину арестовали в грубой форме. "Меня заковали в наручники. Сделав несколько шагов, я упала, но меня продолжали волочить по земле как какую-нибудь опасную преступницу или террористку".

Анжела говорит, что у матери от наручников появились раны и боли в руках. Она подчеркивает, что ее мать заковали в наручники, а жену полицейского, которая была - согласно ее же собственным словам и звонку в полицию - участницей инцидента нет, и даже, как это принято, не вызвали на допрос. Что показывает - они всегда правы, "а мы... мы всего лишь и репатрианты". Мина рассказала журналисту и о том, что на днях сын полицейского угрожал ее сыну, сказав "Мы еще прирежем твою мать".

Начальник беер-шевскй полиции Ури Розен сообщил, что жалоба на полицейского передана в отдел МВД, занимающийся рассмотрением жалоб на сотрудников правоохранительных органов."

Слова Узи Розена практически означают, что эта история не закончится хэппи-эндом, как надеются журналисты ивритской и русской газеты. Почему? Потому что обе газеты просмотрели существенную ложь и нарушение в словах и поведении начальника беер-шевской полиции. Упомянутый им отдел занимается рассмотрением жалоб на действия полицейских ПРИ ИСПОЛНЕНИИ ИМИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ. Бытовой конфликт между соседом-полицейским, имевший место тогда, когда он не находился при исполнении служебных обязанностей, - и семьей иммигрантов НЕ ИМЕЛИ ПРАВА передавать на рассмотрение дисциплинарной комиссии. Это грубейшее нарушение законности! И оно не предвещает ничего хорошего. Кроме того, из печати известно, что практически НИКОГДА эта комиссия не наказывает полицейских и не становится на позицию защиты их жертв. Например, статья "Ворон ворону глаз не выклюет", пересказ которой вы найдете в этой работе, - это страшная летопись ненаказуемых зверств израильской полиции и пристрастности дисциплинарной комиссии МВД, фактически безоговорочно поддерживающей и покрывающей сотрудников полиции, что бы они ни делали, какие бы страшные преступления ни совершили... Конфликт между соседями должен был быть передан либо в мировой суд, либо по жалобе Михаэловых должно было быть заведено уголовное дело. То, что совершила беер-шевская полиция во главе с ее начальником - это попрание всех основных прав человека!]