У кладезя бездны - Александр Афанасьев

Крики истязаемого теперь уже действовали на нервы…

Из камеры вышел Зайдлер.

— Что думаешь?

— Мне кажется, что это правда — подтвердил Зайдлер — по крайней мере, он думает, что это правда.

— Но это же бред!

— Такой, какой и можно ожидать от итальянцев. Они кажутся беспечными и неосмотрительными — но Африка сильно меняет людей.

Рейхскомиссар кивнул

— Иногда я сам не могу вспомнить, каким был до Африки…

— Мне кажется, надо сообщить в Берлин — сказал Зайдлер — это серьезное дело.

Ирлмайер кивнул

— Сделаем это завтра утром. Сейчас все порядочные люди должны спать.

— А этот?

— Верни его в Мюнхен. И убери оттуда лишних людей. Ни к чему это.

— А как же этот убийца? Мы так и не задержали его.

— Убийца, убийца… — раздраженно сказал Ирлмайер — мы бегаем как белки в колесе и никакого результата! Скорее всего — все это чушь собачья, нам скормили эту ерунду, чтобы мы поверили в нее. Может, надо было этого попа под каким-то предлогом вывести на Айдида, вот придумали эту сказочку! Повесь беспилотник, пусть отслеживает окрестности Мюнхена. Это все.

Зайдлер понял — его начальник сознательно сдает Айдида по каким-то причинам. Но, как и полагается хорошему немцу — он не сказал, ни слова.

— Яволь!

Истязаемый человек в камере неподалеку завизжал, как визжит собака, которой больно — пронзительно и страшно.

— Да что же это такое!? — рейхскриминальдиректор стукнул кулаком по стене и направился к камере, откуда раздавались эти звуки.

Зайдлер направился на выход. Фельдфебель Шнитке с помощником — курили, стоя во дворике представительства, малиновые огоньки тлели во тьме. Увидев выходящего Зайдлера — они моментально подобрались, затушили сигареты.

— Берите этого… — Зайдлер не стал уточнять, кого именно — и везите обратно в Мюнхен. Не бейте его больше.

— Яволь!

— Я поеду за вами… — начальник рефературы два и сам потом не мог сообразить, зачем он принял такое решение.

Фельдфебель с помощником поспешили внутрь здания — а Зайдлер пошел к своему Ауди — сообщить гауптману Зиммеру, чтобы убрал своих людей от Мюнхена и оставил только обычные посты. Одним из секретов работоспособности и четкости выполнения получений Зайдлера было: если тебе поручили работу, по возможности сделай ее прямо сейчас, пока все помнишь в точности и чтобы потом к ней не возвращаться. Пока это работало…

Шнитке с помощником вытащили Айдида с привычным черным мешком на голове под руки, погрузили его в микроавтобус, который мигнул красными стоп-сигналами фар и покатился к выходу. Зайдлер повернул ключ в замке зажигания — великолепно отрегулированный восьмицилиндровый мотор зашуршал едва слышно — и покатился следом за Ауто-Юнионом. Проехав арку, они резко повернули и поехали по Ляйпцигерштрассе на север, к объекту Мюнхен.

Была ночь. Черная, африканская ночь, темнотища — хоть глаз выколи. В центре — было светло, мигала цветомузыка над дискотеками и ночными клубами — а здесь только уныло светили белым, неприятным для глаза светом уличные светодиодные фонари и свет их играл на лакированном капоте Ауди, как всегда начищенном до блеска. Машин было мало…

Черт бы побрал эту гребаную службу…

Они повернули раз, потом еще раз. Покатились по широкой улице Героев, которая вела напрямую к Мюнхену — она была освещена лучше, тем было больше машин. Навстречу — прокатились два полицейских броневика и два тяжелых грузовика — люди Зиммера…

Потом они повернули к Мюнхену. Отель, который в этом районе держался только на том, что предоставлял комнаты охраняемым изгнанникам — ждал их.

Зайдлер зевнул. Из-за этого проклятого убийцы — они все целыми днями на ногах. Надо потом поехать домой и выспаться…

Он сразу даже не понял, что произошло. Как только Ауто Юнион остановился прямо напротив входа — он двинул Ауди с места, проезжая дальше, чтобы ехать домой. И, уже проехав мимо — увидел, как с угла бежит вооруженный автоматом солдат. Бросив руль, Зайдлер выскочил из машины, побежал к входу в отель. И тут — кто-то подсек его под ноги, он с размаха шлепнулся на асфальт.

— Лежите, доктор Зайдлер! — это был Шнитке, от него пахло какой-то гадостью, не огуречным лосьоном, который выдавали военным, а какой-то дрянью — здесь снайпер. Шварце убит! И Курт тоже! Он стрелял откуда-то издалека!

— Да вы что?! — Зайдлер рванулся с места — там…

— Лежите, лежите. Я позвонил Зиммеру, они возвращаются. Лежите, доктор, может он еще там!

Абиссиния, Аддис-Абеба

За несколько дней до этого…

Утренняя толчея в Аддис-Абебе — такая же, как в любом европейском городе: товары по торговым точкам на день торговли развозят по утрам, потому что днем — не протиснуться. К тому же — в старом городе улицы узкие, потому что раньше не было машин, а города строили так, чтобы приспособить к обороне от набегов кочевых племен. Поэтому — спросом здесь пользуются маленькие, очень верткие, буквально разворачивающиеся на месте мотороллеры и трехколесные грузовички итальянского производства. Супермаркетов здесь нет, только в новом городе — а то, что нужно на день одной торговой лавке может привезти и один такой грузовичок. И налоги с него небольшие — некоторые вообще считают за мотоциклы.

Толчея царила и на улице Героев — одной из основных в городе. Улица была названа в честь героев последней сомало-абиссинской войны, состоявшейся семьдесят лет назад. Героев здесь чтили — даже германцы не посмели переименовать. Здесь и торговали, и по вечерам отдыхали — веселая улица была…

Затерявшись в числе прочих, весело бурча двухцилиндровым мотором, по улице Героев ехал трехколесный грузовой мотоцикл, один из многих, развозящих по лавкам товары по утрам. На мотоцикле — восседал человек в одеянии, весьма схожем с арабскими — сменил верблюда на механизированного коня. В Африке — так одевались северные племена и те племена, которые кочевали по Сахаре и ее окрестностям. От пыли, песка и жары, они наматывали на голову длинную полосу белой ткани, которая закрывала все лицо, оставляя открытыми лишь глаза.

Паломник ехал неспешно, не выделяясь из общего потока машин и мотоциклов, внимательно и несуетно все рассматривая. Это и был объект Мюнхен — он не раз видел его на спутниковых снимках а теперь видел его вблизи. Он помнил все пути подхода к нему — но сейчас они были перекрыты грузовиками и бронемашинами. На тротуаре стояли люди, белые, в серой, с коричневыми пятнами форме и с автоматическими винтовками G36 в руках — в Африке такие винтовки редкость, значит — это элитное подразделение Рейхсвера, скорее всего парашютисты. Он заметил и то, насколько внимательно парашютисты приглядываются к идущим по тротуару белым — именно к белым. Пока он ехал — кто-то из немцев остановил человека, видимо, чтобы проверить документы — и тоже белого! Значит, они знают про него. Фотографии — скорее всего, нет, но они знают, что он белый и возможно — имеют более-менее достоверное словесное описание.

Это уже интересно…

Он проехал чуть подальше, остановился возле уличного торговца, который торговал на улице боэреворс, домашнего приготовления сосисками, часто из мяса дичи. Купил у него сосиску, придерживая куском лепешки начал есть…

— Савубона[51] — внезапно сказал он негромко

Продавец едва не выронил лепешку на землю

— Нгикхона, бвана

Паломник не ошибся. Этот высокий, под два метра человек действительно происходил из зулусов и знал зулу. Разгромленные сначала бурами и родезийцами, эти гордые воины Африки одни из немногих, кто никак не пожелал покориться ни бурам, ни методичным и жестоким германцам. Многие другие племена покорились, даже присылали новобранцев в формируемые немцами африканские корпуса с черными солдатами и германскими офицерами — но зулусы продолжали борьбу. В итоге — на традиционных местах их обитания зулусов почти не осталось, они были вынуждены уйти и севернее и южнее — потому что копье и даже устаревший, взятый с боем пулемет Максима ничего не может сделать против заходящей в атаку восьмерки штурмовых Юнкерсов.

— Унджани?[52]

— Хорошо поживаем… — внезапно перешел зулус на итальянский — тебя ищут, бвана. Вон те люди, у отеля.

Паломник не удивился. Зулусы — были одним из тех племен, которые держали в повиновении и страхе все соседние, они смогли создать государство еще до прихода белых и отличались достаточно высоким уровнем интеллекта.

— Давно? — Паломник тоже перешел на итальянский

Зулус показал пять пальцев, потом подошел покупатель и он продал ему горячую, с пылу, с жару сосиску. Заказал себе еще одну и Паломник. Он даже не сомневался в том, что зулус не пойдет в полицию. Все они ненавидят и немцев и англичан.