Год 1942 - «учебный». Издание второе - Владимир Бешанов

Далее началась чехарда, вызванная жуковскими понятиями о секретности и взаимодействии:

«14 апреля из штаба Западного фронта было получено совершенно неожиданное сообщение: 50-я армия перешла в наступление и даже овладела Зайцевой Горой, в шести километрах от Милятино. Это сообщение показалось мне странным. Три дня назад армия еще была не готова к активным действиям и вдруг самостоятельно, без согласования с нами, начинает прорывать оборону противника. Чем это объяснить? Несогласованностью? Или у 50-й армии наметился просто частный успех?

Как бы там ни было, командующий фронтом потребовал от нас немедленно ускорить наступление навстречу 50-й армии. Я считал, что надо пойти на риск, снять из района Дорогобужа нашу самую сильную в то время — 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию с ее артиллерией и минометами. Однако командование фронта было другого мнения».

2-я гвардейская кавдивизия и 4-й воздушно-десантный корпус начали наступление довольно удачно. К исходу 14 апреля соединениями Казанкина были заняты станция Вертерхово, Богородицкое, а в ночь на 15 апреля — Платоновка, Акулово, Бараки, Плотки. Кавалеристы Осликовского вели упорный бой в трех километрах от станции Баскаковка. В течение следующих двух суток 8-я и 9-я бригады продолжали наступление и 17 апреля освободили Буду. Однако с утра 18 апреля после сильного артиллерийского и авиационного налетов противник перешел в контратаку и к 16 часам выбил десантников из Буды. Полковник Казанкин перенес направление удара, и к 23 апреля передовые части 9-й воздушно-десантной бригады достигли Нового Аскерово. Отсюда до позиций 50-й армии оставалось всего около двух километров. Казалось, еще одно усилие — и цель будет достигнута, но эти последние километры оказались непреодолимыми. Противник ввел в бой части 31-й пехотной и 19-й танковой дивизий и непрерывно контратаковал.

Войска Болдина не только не смогли прорвать оборону 34-й пехотной дивизии, но и были выбиты из Зайцевой Горы. Атаки продолжались еще в течение нескольких суток, но не принесли успеха. Наступление постепенно затухло.

Очередная попытка 50-й армии прорваться через Варшавское шоссе снова оказалась безрезультатной. Группа Белова вернулась в прежний район и перешла к обороне.

Провалилось и наступление 5-й армии Говорова на Гжатск, результаты которого только укрепили немцев в сознании своего превосходства. 14 апреля штаб германского 9-го армейского корпуса докладывал в штаб 4-й танковой армии: «Атаки противника, проведенные с 4.3.42 г. семью стрелковыми дивизиями, семью стрелковыми и двумя танковыми бригадами против северного фланга 252-й пехотной дивизии и против фронта 35-й пехотной дивизии с целью захвата Гжатска, были отбиты. Противник потерял в этих боях свыше 800 пленными. Его потери убитыми, согласно показаниям пленных и согласно нашему подсчету, составляют свыше 20 000 человек. 36 танков противника были уничтожены». Корпус потерял 5800 погибшими и пропавшими без вести и около 3200 человек тяжелоранеными и больными.

В связи с «ослаблением наступательных возможностей войск Западного направления» и начавшейся весенней распутицей Ставка 20 апреля приняла решение о переходе этих фронтов к обороне на занимаемых рубежах. Да и как тут было не ослабеть, если только в апреле армии одного лишь Западного фронта, с упорством, достойным лучшего применения, безуспешно атаковавшие на одних и тех же направлениях укрепленные позиции противника, потеряли 119 тысяч человек убитыми и ранеными — вдвое больше, чем войска вермахта на всем Восточном фронте.

20 апреля генерал Гальдер записал в дневнике: «Обстановка: поразительно спокойно…»

На этом закончилась Ржевско–Вяземская наступательная операция, но не эпопея десантного и кавалерийского корпусов, оставшихся в тылу противника. «Частям, которые вели бои за линией фронта, — сообщает наша официальная история, — было приказано выходить на соединение с главными силами».

На самом деле 26 апреля генерал Белов был уведомлен о том, что Западный фронт перешел к обороне. Но ему вовсе не было приказано «выходить на соединение» с кем бы то ни было, а напротив — удерживать занимаемый район, «перейти к активной обороне» и одновременно «дать отдых людям и беречь кадровые соединения». Группа Белова ушла в леса, превратившись по существу в партизанское соединение. На контролируемой ею территории находилась огромная масса вооружения и техники, брошенных советскими частями при октябрьском разгроме 1941 года:

«За время пребывания в тылу противника мы потеряли часть тех немногих артиллерийских орудий, которые удалось взять в рейд. Но общее количество пушек не только не уменьшилось, а даже увеличилось. Наши гвардейцы с помощью населения и партизан разыскивали орудия, минометы и боеприпасы, оставшиеся в лесах и болотах после боев, шедших в этих местах осенью 1941 года. Артиллеристам 1-й гвардейской кавалерийской дивизии удалось обнаружить несколько дальнобойных орудий с запасом снарядов. Одно из орудий оказалось исправным. Его установили вблизи села Гришино Время от времени оно вело огонь по противнику, чаще всего по железнодорожной станции Вязьма, когда там скапливались вражеские эшелоны… Немецкая авиация долго и безрезультатно разыскивала эту пушку. Обстрел Вязьмы прекратился только, когда пушка разорвалась от слишком большого заряда.

Собранное и отремонтированное артиллерийское вооружение использовалось для пополнения материальной части наших подразделений. Кроме того, были заново сформированы минометный дивизион и две тяжелые артиллерийские батареи 152-мм гаубиц…

В тылу врага, на освобожденной территории, мы обнаружили значительное количество советских танков. Некоторые машины можно было отремонтировать и снова ввести в строй… В первых числах мая мы объединили эти две роты в отдельный танковый батальон, который возглавил старший лейтенант Кошелев — более 20 танков (!), среди них два тяжелых КВ и восемь Т-34.

В апреле была организована и посадочная площадка для самолетов, вывозились раненые».

В апреле-мае в район Дорогобужа была заброшена 23-я воздушно-десантная бригада 10-го ВДК — 2319 человек под командованием подполковника А.Г. Мильского.

Эта идиллия продолжалась целый месяц. Командование группы твердо верило, что оно не напрасно копит силы и удерживает «плацдарм», что в первых числах июня непременно начнется большая наступательная операция Западного фронта. Генерал Белов имел информацию, что немцы готовят операцию по очистке своих тылов, к которой привлекались семь дивизий 4-го и 43-го армейских корпусов, и считал этот момент исключительно удачным для удара 50-й армии. Однако немцы начали операцию «Ганновер» 24 мая, а наступление Западного фронта на вяземском направлении так и не состоялось.

Между тем противник, применяя танки и авиацию, медленно и методично расчленял советские войска на отдельные группы. Наконец 5 июня Белов и Казанкин получили разрешение оставить район действий и прорываться к своим. При этом директива штаба фронта запрещала брать с собой партизанские части и рекомендовало два варианта прорыва: на север, для соединения с главными силами Калининского фронта, и на восток, в направлении на Мосальск, навстречу наступающему противнику. То есть Жуков снова предлагал прорываться по кратчайшему пути. Однако Белова не устраивали самоубийственные варианты: «При прорыве на север нам пришлось бы форсировать Днепр, не имея переправочных средств. Кроме того, нам нужно было бы пересечь железную дорогу и автостраду Москва–Минск (чего не удалось сделать и при более благоприятных условиях. — Авт.), где немцы могли свободно маневрировать своими войсками. Прорыв на восток, к 50-й армии, исключался потому, что на этом направлении действовали главные силы противника».

Поэтому Белов предложил идти на юго-запад, прорываясь близ Ельни: «Противник здесь был сравнительно слабый, а южнее Ельни значительный район контролировался 5-м партизанским полком имени Лазо. Пройдя через этот район, мы могли пересечь Варшавское шоссе, прорвать линию фронта и соединиться с войсками 10-й армии близ Кирова. Такое решение давало возможность избежать боев с крупными силами гитлеровцев, выйти из вражеского тыла с честью и без больших потерь». В общем — это та идея, которую Жуков позже приписал себе и даже якобы отстаивал ее перед Сталиным.

Прорыв на юг был назначен в ночь на 9 июня в десяти километрах западнее Ельни между деревнями Быки и Титово. В первом эшелоне должны были наступать 4-й ВДК, 1-я и 2-я гвардейские кавдивизии, во втором -

329-я стрелковая дивизия, прикрывающая с тыла обозы с ранеными. Прорыв прошел удачно. Затем, совершив тяжелый марш через заболоченные леса, основные силы группы 15–16 июня сосредоточились у Варшавского шоссе. В ночь на 16 июня через шоссе прорвалась дивизия Баранова и половина десантного корпуса, а в ночь на 20-е — остальные силы. В ночь на 28 июня около 10 тысяч бойцов и командиров вышло в расположение 10-й советской армии.