Колесница призраков - Дмитрий Емец

– А яд, которым я пропитал шторы в комнате? Разве он не попал вам в легкие и не привел вас к мучительной смерти?

– Как видите, я жива, – сказала Катя, а сама порадовалась, как удачно они сделали, опустив забрала скафандров. Только бы Федор не снял теперь шлема! Надо срочно сказать ему об этом по передатчику.

– Судьба улыбается тебе, девчонка. Я дважды пытался убить тебя, и дважды ты оставалась в живых. Значит, боги благосклонны к тебе. Верни своего спутника!

– Но он пошел вызывать вам врача!

– Никого не нужно. Это бесполезно, – прохрипел он. – Приподнимите мне голову!

– Так вам удобно? Что с вами случилось? – спросила Катя.

Старик закрыл глаза и забормотал что-то невнятное. В его речи мешались слова древних языков – египетские, греческие, латинские, арабские.

– Что это? – растерянно спросила Катя.

– Это бред, – ответил успевший вернуться Дон-Жуан. Бредил старик долго. Катя и Дон-Жуан потеряли надежду что-нибудь узнать, как вдруг маг заговорил по-русски, негромко, но внятно:

– Аттила… Он настиг меня. Пророчество сбылось. Я знал, что от судьбы не уйдешь, но все же попытался. Я бежал по лесу и вдруг увидел его здесь, на аллее. Он возник прямо передо мной – прямой и мрачный. И я услышал его голос, холодный, как лезвие кинжала: «Ты предал меня, Сарданапал! Ты отнял у меня жизнь! А я теперь отниму у тебя твою власть, твои силы и твое бессмертие. Помни тот день!»

– Какой день? – в один голос спросили ребята.

– День, когда я отравил его… – с трудом продолжал старик. – Я был его лекарем, он доверял мне. Звали меня тогда Сарданапал. Я помогал Аттиле советами. В его войске я прошел всю Малую Азию. Римляне мне хорошо заплатили, очень хорошо. И я подмешал Аттиле в кубок с вином яд. Раб попробовал вино, но остался жив. Наивные гунны, дикий народ, они не знали, что мой яд действует только в сочетании с бараньей кровью. Аттила очень любил баранью кровь. Он всегда пил ее на осеннем празднике. Я не стал дожидаться, пока яд подействует, и бежал на лодке той же ночью. Через два дня я узнал о смерти Аттилы. Перед смертью он поклялся отомстить мне и сделал это сейчас, через две тысячи лет. И вот теперь у меня нет больше ничего: он отнял у меня все – магию, бессмертие, надежду стать молодым. Я не смог даже помешать ему: все мои заклинания, вся моя магия оказались бессильны. Теперь я просто старик, обычный дряхлый старик, и едва ли моя жизнь на этой земле будет долгой. Сбылось пророчество цыганки о том, что меня ждет смерть от мертвого врага. Она была ведьма, и ее сожгли на костре.

Фесандопулос застонал… И трудно сказать, чего больше было в его стоне – боли или тоски человека, лишившегося своей вечности.

– А где князь Багрятинский, где Ольга, где все те души, что вы унесли с собой? – взволнованно спросила Катя.

Старый маг взглянул на нее:

– Ты все еще надеешься? Не надейся напрасно. Единственное, что меня теперь утешает, – это мысль, что этим душам теперь еще хуже, чем мне. Я-то заслужил свою участь, а они нет.

– Что с ними? Где склянки? – крикнула девушка.

– Склянки? Бери их, вон они валяются. – Подняв руку, Фесандопулос показал ей на забор, возле которого бесполезной грудой стекла лежали те самые бутылочки.

Катя бросилась было к забору, но голос старика остановил ее.

– В них больше ничего нет. Все души захватил Аттила: унес, вобрал их в себя. Получилось, что все эти столетия я копил и собирал души для него, будь я проклят. Сейчас он в двадцать девять раз сильнее, чем был до встречи со мной.

– Значит, их души теперь у Аттилы, вернее, в Аттиле? Но как такое может быть? – пораженно спросил Дон-Жуан.

– А как может озеро вбирать в себя ручьи, а океан – реки? Как могут кирпичи становиться домом, а золотые монеты, попав в кошелек, обретать власть над людьми? Так и души, войдя теперь в Аттилу, утратили себя и стали его частью, – ответил старик.

– А если мы победим Аттилу, мы сумеем их освободить? – спросила Катя.

– Аттилу нельзя победить. Он сеет страдания и смерть, хуже того, он сам и есть смерть, – убежденно сказал Фесандопулос. – А теперь прощайте: больше мы никогда не увидимся. Все, что есть в той квартире, ваше. Мне уже ничего не нужно.

Собравшись с силами, он встал и, шатаясь, пошел по аллее. Катя и Дон-Жуан не пытались догнать его и лишь смотрели ему вслед.

Уже отойдя шагов на десять, маг обернулся и крикнул:

– Знайте же, жалкие! Аттилу теперь не остановить. Он найдет способ пробиться к власти. Он зальет этот мир кровью! Кровь и страдания людские – вот что ему нужно, чтобы чувствовать себя счастливым, даже находясь за гробовой доской…

Глава XI

МАМЕНЬКА В НАГРУЗКУ

– Все, что у нас осталось, – это кувшин. Мы точно знаем, что Аттила время от времени может возвращаться к нему как к месту своего долговременного заточения, – сказал Егор, когда утром вся «великолепная пятерка» собралась в комнате братьев Лопатиных.

– А если он попытается его выкрасть?.. – спросил Федор.

– Все возможно. Именно поэтому мы должны быть начеку.

Дон-Жуан подошел к столу технического гения и принялся разглядывать лежащие на нем чертежи. Чертежи были такой сложности, что Дон-Жуан не понял в них абсолютно ничего, тем более что Гений не был сторонником аккуратности и чертил часто как попало, чтобы только самому разобраться.

– Я все думаю, почему Аттила не убил Фесандопулоса? – спросил он.

– Для утоления мести ему нужна не смерть мага, а его мучения, – сказала Катя. – Он лишил Фесандопулоса бессмертия и собранных им душ, а для того это куда как мучительнее.

– Пускай так, – с некоторым сомнением произнес Дон-Жуан. – Значит, своему убийце Аттила отомстил. И что он будет делать теперь, когда уровень его психоэнергии возрос и он завладел знаниями и умениями всех двадцати девяти душ?

– А тебе не по барабану, что он будет делать? – поинтересовался Федор, переходя с продольного шпагата на поперечный. Каждое утро он по полчаса занимался растяжкой.

– Чтобы победить противника, нужно поставить себя на его место и попытаться предугадать все его действия, – сказал Дон-Жуан. – Разве вас в карате этому не учат?

– Да ну, не люблю я этой философии, – поморщился Федор. – У меня философия простая: если прищурился и плечо поднял – значит, сейчас рукой ударит, а если колено поднимает, то ногой. Как-то был у нас случай на соревнованиях, поставили меня против одного парня, а тот тяжелее меня на десять килограммов и старше на год. Стал он меня теснить. И тут я вижу, что он…

– Паш, а ну-ка дай сюда! – Катя отняла у Колбасина бутерброд и ловко вставила его в рот Федору.

– М-м, тьфу! Эй, ты чего? – возмутился тот.

– Сделай паузу, скушай «Твикс», – попросила Катя. – Я, кажется, кое-что поняла.

– Что ты поняла?

– Я вспомнила, что крикнул нам на прощание Фесандопулос. Аттила будет стремиться к власти над миром. А что нужно, чтобы захватить власть над миром одним махом? Вот ты, Егор, что бы сделал, чтобы захватить власть?

– М-м… – задумался Гений. – Вообще-то мне власть ни к чему, но если чисто теоретически… Я разработал бы какой-нибудь компьютерный вирус, который подчинил бы мне все системы управления ракетами. Или какого-нибудь здоровенного робота, который был бы один сильнее всех армий.

– Это все не то, – покачала головой Катя. – У Аттилы сознание устроено иначе. Вряд ли он пойдет этим путем. А что бы ты сделал, Колбасин?

– Я захватил бы власть над всеми пищевыми складами и вообще над всем продовольствием. Тут уж людям, хочешь не хочешь, пришлось бы признать, что я главный. Кушать-то всем охота, – заявил Паша. – Вот была бы лафа! У меня были бы ящики с мороженым «Фили», с шоколадом «Красный Октябрь», который я больше всего люблю, с десертной ветчиной, но не с той, которая в золотистых упаковках, а с той, которая в ломтиках…

– С тобой все ясно! – прервал Федор размечтавшегося толстяка. – А теперь спросите меня, что сделал бы я.

– Ну и что бы ты сделал? – без особой надежды на то, что он скажет что-нибудь умное, спросила Катя.

– Я объявил бы всемирный турнир по карате. Ежегодный. Или даже не только по карате, а вообще по единоборствам. Абсолютный победитель турнира становился бы на год главным на Земле.

– Не думаю, что Аттила станет выступать в несуществующем турнире каратистов, – снисходительно сказал Дон-Жуан. – А вот я знаю, что бы я предпринял на месте Аттилы. Я попытался бы вселиться в сознание президента какой-нибудь страны и, находясь в его теле, развязал бы войну с другими странами. Я не шел бы ни на какие перемирия и воевал бы до последнего солдата. На войне я бы поочередно вселялся в сознания главнокомандующих войсками, заставлял бы их поднимать армии в атаки и контратаки, принимал бы самые нелепые и кровавые решения.

Катя схватила Дон-Жуана за руку.

– Вот оно, вот оно! – воскликнула она. – Именно это и предпримет Аттила. Он вселится в сознание нашего президента, если, конечно, он этого уже не сделал. Как только он подчинит себе его тело, он развяжет войну. Вот о чем намекал Фесандопулос, когда говорил, что Аттила прорвется к власти!