Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ) - Ланц Лика

– Пф! Проблема! – фыркнула Машка. – Машину мы тебе тоже нарисуем. Есть у меня знакомый…

У Машки – куча знакомых, на все случаи жизни. Наверное, она могла и Луну с неба достать. Такая активная и деятельная… И такая одинокая.

Она что-то ещё рассказывала, а я рассеянно её слушала, в очередной раз обводя взглядом разбросанные вещи.

Правда заключалась в том, что у меня, кажется, ёкало, глядя на Рейнера. Но это то, что я хотела сейчас меньше всего. Но, может, это было именно то, что помогло бы мне разрезать невидимую пуповину, которая привязывала меня к Вадиму.

Нет, я не питала иллюзий. Особенно сейчас, когда он поступил со мной мерзко. И дело усугубилось не только его неверностью. Вадим сделал всё, чтобы меня оттолкнуть подальше.

Разлом ширился, пропасть росла. Но я всё ещё была его женой. И страшилась вступать в новые отношения, не разорвав старые.

Да и вряд ли то, что могло бы произойти между мной и Рейнером, можно назвать отношениями. Это будет скорее связь. Как у Вадима с его любовницей.

И всё внутри меня противилось этому. Я не готова. И неважно, что и где у меня ёкает.

Глава 29-1

Через неделю я вернулась на работу. Снова вошла в стены гимназии, чтобы преподавать. Ничего не изменилось за время моего отсутствия. И мир не рухнул. И замена нашлась.

– Ой, Ань, ты лучше не болей больше, ладно? – улыбнулась мне Ася Красникова.

Мы с ней работали на параллелях, по группам. А тут пришлось ей подхватить классы полностью. Для изучения языков, конечно, это не лучший вариант.

А я соскучилась. По шумным школьным коридорам, по детским голосам, по суматохе, звонкам на уроки и перемены. Я словно вернулась домой. В тот дом, где мне рады.

– Ой, Анна Романовна! А мы вас ждали! – скакала вокруг меня на одной ножке Саша Вострикова. В такт ей прыгали очки на носу и коса через плечо. – Без вас так пло-о-охо! – подлизывалась она по-детски, а я чувствовала вину, что бросила их, как беспомощных котят.

К концу дня я не чувствовала ног, но где-то в груди пушисто билось счастье – робкое и нежное.

Странные ощущения, особенно если учесть, что всё это время я искала и не находила никаких радостей. Пыталась, но никак не могла. А тут словно второе дыхание открылось: устала, как собака, а улыбка с лица не сходит.

В конце коридора, у окна, маячит одинокая фигурка. И будто удар в сердце. Петя Самойлов. Тот самый, у которого отец из семьи ушёл.

Живо вспоминается первое сентября. Тогда я ещё не знала, что и меня постигнет та же участь, что и его мать. Как предупреждение. Как метка – воспоминания того дня. Будто специально попался мне на жизненном пути этот мальчик с непростой судьбой и маленькой трагедией.

– Петя? – окликаю я его.

Мальчишка оборачивается. Лицо несчастное, волосы торчком. Его бы давно нужно постричь… Глаза голубые-голубые и ресницы слиплись, будто он плакал. Но слёз не видно. Может, не успели упасть.

– Ты что тут делаешь? Домой давно пора.

У них же уроки закончились почти два часа назад…

– Я… не хочу домой, – судорожно сглатывает он.

– Давай я позвоню маме, – беру его за руку и веду за собой в столовую. Он же голодный.

– Не надо маме, – руку он не вырывает, но чувствую, как напрягается его ладошка.

Беру горячий чай и булочку – больше ничего не осталось. Повариха, тётя Катя, сокрушённо разводит руками.

Петя вначале и не ест, стесняется. Вижу только по глазам – хочет.

– Давай вместе, – делаю я глоток горячего чая. Я ведь тоже ничего не ела. У меня аппетита совершенно не было, пока пыталась выкарабкаться. Ещё и тошнило без конца, особенно первое время.

Я всё же не поверила тестам и сходила к гинекологу. Нет, я не беременная – и это совершенно точно. Во мне привычная пустота, и я не знаю, сможет ли она хоть когда-нибудь наполниться… Есть ли у меня шанс стать матерью вот такого же Пети… Или крохотной девочки.

Петьку наконец-то победил голод – он ест с таким аппетитом, что у меня невольно слёзы на глаза наворачиваются.

– Маме некогда, – болтает он ногой, шумно прихлёбывая горячий чай. – За мной папа обещал заехать. Но у папы работа, я его жду.

Кажется, ему хочется об этом поговорить. И я молчу, не мешаю.

– И вы Сашку не слушайте. Вострикову. Врёт она всё, – как-то по-стариковски смотрит он мне в глаза и вынимает душу своими синими озёрами. – Мой папка не уходил. Ну, то есть… не совсем, – опускает он вихрастую голову и ковыряет вторую булочку пальцем.

Глава 29-2

Ему всё ещё хочется есть. Но то ли опять на мальчишку накатило, то ли тема такая, что кусок в горло не лезет. У меня самой… и чай застрял, что уж говорить о мальчике, которому волей-неволей пришлось пережить всё это.

И, кажется, я впервые подумала: «Как хорошо, что у нас с Вадимом нет детей». Я не представляла, как ребёнку понять и принять, что папа с мамой разошлись, когда я, взрослая, так переживаю крушение семьи.

У Пети зазвонил телефон.

– Папа! – сияют счастьем его глаза. Он и о булочке забыл, и о чае. А я так и сижу с колом в горле – не продохнуть. – Пап, ты пришёл? – звенит Петин взволнованный голос. – Да-да, я сейчас уже иду! Мы тут в столовой с Анной Романовной чай пьём! Пойдёмте, – протягивает он мне руку, – я вас с папой познакомлю!

И я иду. Теперь он ведёт меня за руку. Не знаю, зачем я это делаю.

По-хорошему, нам нужно познакомиться. Но видеть ещё одного мужчину, что предал семью, – почти невыносимо. И всё же я иду за мальчиком, который теперь бежит вприпрыжку и тянет меня за собой – нетерпеливо, возбуждённо.

– Папа! – бросает на крыльце он и меня, и ранец, что волок во второй руке. Кидается к высокому мужчине, что подхватывает его на руки и прижимает к себе, целует в вихрастую макушку, замирая на миг.

И в это мгновение я понимаю: он любит сына. Ему не всё равно, что происходит с мальчиком. Но это не заставляет меня поменять о нём мнение.

Он хуже Майского. Он предал не просто женщину, с которой делил постель. Он предал ребёнка, сына, что изо всех сил сейчас обнимает его за шею.

Миг прошёл. И Самойлов-старший поднял на меня глаза. Они у него такие же синие, как и у сына. То есть наоборот, конечно.

– Здравствуйте, – делает он шаг вперёд и чуть мешкает, не зная, то ли руку подать мне, то ли что-то другое сделать. – Я папа Пети, Володя. Владимир, гкхм...

– Анна Романовна, – представляюсь холодно. И, конечно же, не подаю ему руки. Имею право.

– Это наша классная, – громко шепчет Петька отцу на ухо.

– Да, я вижу, что классная, – глаза у Самойлова светятся улыбкой. – Ну, беги в машину, Петь, а мы немного поговорим с Анной гкхм… Романовной.

Кажется, я не хочу с ним разговаривать, но придётся. Это часть учительской работы, которую не выбирают.

Петька уходит без сожаления. Он радостно возбуждён. Ещё бы – отец наконец-то соизволил за ним прийти. Два часа спустя после занятий. Самойлов смотрит ему вслед, а затем поворачивается ко мне.

– Я бы хотел знать о нём побольше, – подбирает он тщательно слова. – У нас… непростая ситуация. Мы с женой расстались. И буду вам благодарен, если вы немножко его поддержите. Петя… очень ранимый. И тяжело переживает то, что с нами случилось.

Я настроена против этого статного красивого мужчины. Но он невольно вызывает симпатию. Не знаю почему.

Может, он и неплохой. Местами. Как и Вадим. Но то, что он сделал, вызывает протест. А я не могу, не могу показать своего отношения. Должна быть бесстрастной, не судить.

Не знаю, как найти этот баланс. Не накричать на него, например.

– Пройдёмся немного? – протягивает он раскрытую ладонь. А я не могу, не могу подать свою в ответ.

– Давайте, – принимаю решение и иду вперёд, так и не подав ему руки.

Невыносима сама мысль прикоснуться к мужчине, что не только жену обидел, но и сына предал. Мальчика, который беззаветно его любит.