Капитализм и свобода - Милтон Фридман

Я не знаю ни одного серьезного экономиста, каким бы он ни считал себя убежденным кейнсианцем, который бы думал, что какое-то из этих крайних допущений имеет силу в данный момент, или что оно может иметь силу в каком-то значительном заемном диапазоне (range of borrowing) или в условиях значительного повышения процентной ставки, или что оно когда-либо имело силу в прошлом, кроме как при особых обстоятельствах. И тем не менее многие экономисты, не говоря уже о неспециалистах, считают они себя кейнсианцами или нет, берут на веру ту точку зрения, что увеличение государственных расходов в отношении налоговых поступлений, даже когда оно финансируется займами, непременно ведет к экономическому подъему, хотя, как мы видели, такая точка зрения подразумевает, что для этого необходимо наличие одной из двух вышеописанных крайних ситуаций.

Если ни одно из этих допущений не имеет силы, повышение государственных расходов будет уравновешиваться уменьшением расходов либо тех частных лиц, которые одалживают деньги государству, либо тех, кто в противном случае сам бы взял эти деньги в долг. На какой же процент будет нейтрализовано таким образом увеличение государственных расходов? Это зависит от владельцев денег. Крайнее предположение, подразумеваемое строгой количественной теорией денег, гласит, что количество денег, которое люди хотят иметь, зависит в среднем только от их дохода, а не от нормы прибыли, которую они могут получить с облигаций и тому подобных ценных бумаг. В этом случае, поскольку общая денежная масса и до и после выплат будет одна и та же, общий денежный доход тоже должен будет оставаться на прежнем уровне, чтобы люди удовольствовались обладанием этим количеством денег. Это означает, что процентная ставка должна будет подняться настолько высоко, насколько это нужно для того, чтобы уменьшить частные расходы ровно настолько же, насколько возросли расходы государственные. В этом крайнем случае государственные расходы ни в каком отношении не будут стимулировать экономический подъем. Не повышается даже доход в денежном выражении, не говоря уже о реальном доходе. Происходит только повышение государственных расходов и сокращение расходов частных.

Предостерегу читателя, что анализ этот носит крайне упрощенную форму. Для детального анализа понадобился бы толстый учебник. Однако даже этого упрощенного анализа достаточно, чтобы продемонстрировать следующее: возможен любой результат, от трехсотдолларового до нулевого повышения дохода. Чем упрямее потребители в отношении того, сколько они истратят на потребление из данного дохода, и чем упрямее покупатели капитальных товаров в отношении того, сколько они истратят на эти товары вне зависимости от цены, тем ближе будет результат к предельному кейнсианскому увеличению на 300 долларов. С другой стороны, чем упрямее владельцы денег в отношении того, какую долю от их дохода должна составлять имеющаяся у них наличность, тем ближе будет результат к крайнему варианту в рамках строгой количественной теории денег, а именно: доход не увеличивается вообще. В каком из этих отношений публика более упряма – это вопрос чисто эмпирический, и решать его надо исходя из фактических данных, а не путем одних рассуждений.

До Великой депрессии 1930-х годов большинство экономистов безусловно заключили бы, что результат будет ближе к нулевому увеличению дохода, а не к повышению его на 300 долларов. В последующий период большинство экономистов безусловно пришли бы к противоположному заключению. В последнее время стал наблюдаться переход на прежнюю позицию. Как ни грустно, эти метания не опираются на необходимые фактические данные. Они скорее остаются результатом интуитивных догадок, почерпнутых из неосмысленного опыта.

В сотрудничестве со своими студентами я провел довольно обширные эмпирические исследования на материале США и других стран в надежде собрать более удовлетворительные данные[13]. Результаты оказались поразительными. Они дают твердое основание полагать, что фактический исход дела будет ближе к крайнему варианту, предсказываемому количественной, а не кейнсианской теорией. Исходя из полученных данных, есть основания заключить, что гипотетическое увеличение государственных расходов на сто долларов, скорее всего, добавит к доходу в среднем около ста долларов; когда меньше, когда больше. Это означает, что увеличение государственных расходов относительно дохода ни в каком отношении не ведет к экономическому подъему. Оно может увеличить доход в денежном выражении, но все это увеличение будет поглощено государственными расходами. Частные расходы останутся без изменений. Поскольку цены по ходу дела, скорее всего, возрастут (или упадут меньше, чем в противном случае), результатом явится уменьшение реальных частных расходов.

Разумеется, эти заключения нельзя считать окончательными. Они основываются на самом широком из известных мне корпусов данных, но полнота их все еще оставляет желать много лучшего.

Однако ясно одно. Правильна или нет эта столь распространенная точка зрения на результаты бюджетной политики, ей противоречит по крайней мере один корпус фактических данных. Мне не известно о существовании какого-либо другого когерентного или организованного корпуса данных, который свидетельствовал бы в пользу этой точки зрения. Она является частью экономической мифологии, а не обоснованным заключением экономического анализа или количественных исследований. Однако она пользуется огромным влиянием и сделала немало для того, чтобы обеспечить широкую общественную поддержку далеко идущему государственному вмешательству в экономическую жизнь.

Глава VI

Роль государства в сфере образования

В наши дни образование почти полностью оплачивается и администрируется государственными и некоммерческими учреждениями. Ситуация эта складывалась постепенно и выглядит теперь настолько естественной, что мало кто задумывается о причинах такого особого отношения к образованию даже в странах, которые по своей организации и философии относятся к частнопредпринимательским. Результатом явилось бездумное расширение роли государства в сфере образования.

С точки зрения принципов, разработанных в главе II, государственное вмешательство в сферу образования можно оправдать двумя причинами. Во-первых, это наличие больших «внешних эффектов», то есть обстоятельств, при которых действия одного индивида сопряжены с издержками для других индивидов, но нереально требовать, чтобы он возместил эти издержки; или когда его действия приносят им значительную выгоду, но нереально требовать, чтобы они его за это вознаградили. Иными словами, речь идет об обстоятельствах, при которых невозможен свободный обмен. Вторая причина заключается в патерналистской заботе о детях и других недееспособных индивидах. Внешние эффекты и патернализм имеют совершенно разное значение 1) для всеобщего образования и 2) для специализированного профессионального обучения.

Для государственного вмешательства в этих двух областях находят очень разные основания, которые оправдывают совершенно разные виды государственных действий.

Еще одно предварительное замечание: необходимо провести различие между «обучением» и «образованием». Не всякое обучение – это образование, и не всякое образование – обучение. Нас заботит здесь образование. Государственная деятельность в основном ограничивается обучением.

Всеобщее образование для граждан

Существование стабильного демократического общества невозможно без минимального уровня грамотности и знаний, доступного большинству граждан, как невозможно оно без всеобщего принятия какого-то общего набора ценностей. Образование помогает выполнять оба этих условия. Поэтому образование ребенка приносит пользу не только ему самому или его родителям, но и другим членам общества. Образование моего ребенка послужит и вашему благополучию, поскольку оно способствует развитию стабильного демократического общества. Невозможно установить, какие именно индивиды (или семьи) оказываются от этого в выигрыше, и соответственно взять с них плату за услуги. Здесь, таким образом, имеется значительный «внешний эффект».

Какого рода государственную деятельность оправдывает этот внешний эффект? Самое очевидное – это потребовать, чтобы каждый ребенок прошел какое-то минимальное обучение определенного типа. Эту обязанность можно возложить на родителей без каких-либо дополнительных действий со стороны государства, точно так же как владельцев зданий и – нередко – автомобилей обязывают соблюдать определенные нормы для обеспечения безопасности других лиц. Однако между этими двумя случаями есть большая разница. Люди, неспособные оплатить расходы, связанные с соблюдением норм в отношении зданий и автомобилей, обычно могут избавиться от этого имущества, продав его. Таким образом, соблюдение этого требования, как правило, может быть обеспечено без государственной субсидии. Но мы не можем забрать ребенка у родителей, которые не в состоянии заплатить за его обязательное обучение: это будет явно несовместимо с нашей опорой на семью как на основную социальную единицу и с нашей верой в свободу человека. Более того, это, скорее всего, помешает воспитать из него гражданина свободного общества.