Риск - Дик Френсис

– Не трогай моего сына, ясно? Он никому ничего плохого не делает. Он не хочет, чтобы какой-то ублюдок, вроде тебя, доносил на него проклятой налоговой ищейке. Иуда, вот ты кто. Делаешь свои делишки у него за спиной.

Стукач, вот ты кто.

– Я не сообщал о нем.

– Не выйдет. – Он с угрозой затряс пальцем. – На тебя с твоим проклятым инспектором он тратит сотни, не так ли? Таких, как ты ублюдков, надо сажать в тюрьму. Это пойдет тебе на пользу.

Из-за плеча Элроя возник невозмутимый метрдотель.

– Простите, сэр, – начал он. Элрой набросился на него, как разъяренный бык.

– Двигай отсюда. Мне плевать, кто ты такой. Двигай. У меня есть собственное мнение, и когда я его выскажу, я сяду, ясно? Не раньше.

Метрдотель малодушно ретировался, и Элрой вернулся к своему основному объекту. Джосси не сводила с него осуждающего взгляда, но это не изменило его намерений.

– Я слышал, кто-то недавно продержал тебя под замком около десяти дней, а ты выбрался. Чертовски жаль. Ты заслуживаешь, чтобы тебя упрятали, ей-Богу. Ублюдок, вроде тебя. Кто бы тебя ни запер, хорошо придумал.

Я ничего не ответил. Элрой развернулся в пол-оборота, но он отнюдь не закончил. Просто обратился к более широкой аудитории.

– Знаете, что этот ублюдок сделал моему сыну?

Аудитория старательно отводила взгляд с чисто британским смущением, но, независимо от собственного желания, они получили ясный ответ.

– Льстивый, угодливый ублюдок пополз на брюхе к налоговому инспектору и донес ему, что у моего сына есть денежки, с которых он не заплатил налогов.

– Я этого не делал, – сказал я Джосси.

Элрой круто повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:

– Лжец проклятый. Для ублюдков, вроде тебя, и тюрьма слишком хороша.

Появился управляющий, за ним маячил метрдотель.

– Мистер Элрой, – любезно обратился управляющий. – Бутылка превосходного вина для ваших гостей, поздравление администрации. – Он поманил пальцем метрдотеля, который проворно подал бутылку кларета. Управляюший был молод, одет с иголочки и напомнил мне Вивиена Иверсона. Его елей неожиданно сотворил чудо, умаслив бурю, которая пошла на убыль, выдав напоследок еще несколько "ублюдков", и возвратилась к своему столу, бормоча себе под нос.

Люди за другими столиками украдкой следили за развитием событий, прикрываясь оживленной беседой, а тем временем метрдотель откупорил бутылку для Элроя и налил ему щедрую порцию. Управляющий непринужденно продрейфовал назад к нашему столику.

– Ваш обед пойдет за счет заведения, сэр. – Он тактично помолчал.

– Мистер Элрой – ценный посетитель. – Он едва заметно поклонился и медленно удалился, не дожидаясь ответа.

– Какой бесчувственный, – возмутилась Джосси, готовая взорваться.

– Какой профессионал.

Она уставилась на меня.

– И часто вы спокойно сидите и позволяете обзывать себя ублюдком?

– Раз в неделю и два раза в день по воскресеньям.

– Бесхребетный.

– Если бы я встал и поколотил его, наши бифштексы остыли бы.

– Мой и так остыл.

– Возьмите другой, – предложил я. Я принялся за еду, начав с того, на чем остановился, и через пару секунд Джосси последовала моему примеру.

– Объясните, – потребовала она. – Я сгораю от нетерпения. Из-за чего весь сыр-бор? – Она окинула взглядом ресторан. – Вы стали теперь главной темой разговоров, и общественное мнение склоняется не в вашу пользу.

– Как правило, – сказал я, подцепив вилкой салат-латук, – клиентам не стоит рассчитывать, что их бухгалтер поможет им нарушить закон.

– Хворостина?

– И бухгалтеры, к сожалению, не вправе обсуждать дела своих клиентов.

– Вы серьезно?

Я вздохнул.

– Клиент, который хочет, чтобы бухгалтер посмотрел сквозь пальцы на его попытку уклониться от уплаты налога с очень солидной суммы, навряд ли запрыгает от счастья, когда бухгалтер откажется это сделать.

– М-м. – Джосси энергично жевала. – Теперь понимаю.

– И бухгалтер, – продолжал я, – который советует своему клиенту указать в декларации всю сумму и заплатить налог, иначе противные финансовые инспектора наверняка выявят сокрытый доход и клиенту придется заплатить штраф вдобавок к налогу, и со всех точек зрения он кончит очень плохо, так как получит по шее не только за это конкретное нарушение, но и в дальнейшем каждую его налоговую Декларацию будут изучать под микроскопом, и его вечно будут трясти из-за каждого пенни, и инспектора будут обшаривать все щели в его доме в два часа ночи... – я перевел дыхание, – такой бухгалтер может не пользоваться популярностью.

– Неразумно.

– И бухгалтер, который отказывается нарушить закон и говорит, что, если его клиент настаивает на этом, пусть решает свои проблемы где-нибудь в другом месте, такого бухгалтера вполне могут назвать ублюдком.

Она доела бифштекс и отложила нож и вилку.

– А этот гипотетический бухгалтер доносит налоговому инспектору?

Я улыбнулся.

– Если данный клиент больше не является его клиентом, бухгалтер понятия не имеет, уклоняется бывший клиент от налогов или нет. Так что нет, он не доносит. – Следовательно, Элрой все понял не правильно.

– Э... – сказал я, – именно он придумал систему, благодаря которой Хворостина добывал деньги. Вот почему Элрой-старший так разъярен. А мне не следовало вам все это рассказывать.

– Вас теперь обезглавят, или повесят, или что?

– Вознесут до небес. – Я отпил глоток вина. – Просто поразительно, как много людей пытаются заставить своих бухгалтеров помочь им смошенничать с налогами. Я считаю, если кому-то взбрело в голову мошенничать, последний человек, кому об этом следует рассказывать, – его бухгалтер.

– Сделать дело и сидеть тихо?

– Если готовы рискнуть.

Она снисходительно улыбнулась.

– Рискнуть чем? Уклонение от налогов – национальный вид спорта.

Люди никогда не понимали, что такое налогообложение, подумал я. Жестокость, с какой подчас выжимали налоги, затмевала даже методы лендлордов эпохи королевы Виктории. Ныне представители налоговой инспекции обладали пугающе широкими чрезвычайными полномочиями, им позволялось вторгаться в дом и обыскивать.

– Намного безопаснее красть у своего нанимателя, чем у налоговой инспекции, – сказал я.

– Вы, должно быть, шутите.

– Попробуйте профитроли, – сказал я. Джосси смерила взглядом подкатившую тележку с десертом и выбрала четыре маленькие сдобные булочки с кремом, густо политые шоколадным соусом.

– А вы разве не возьмете ничего? – требовательно спросила она.

– Я не забываю о Гобелене в среду.

– Неудивительно, что жокеи толстеют, когда наконец перестают ограничивать себя в еде. – Она с удовольствием зачерпнула ложкой темнокоричневую клейкую субстанцию. – Почему безопаснее красть у своего нанимателя?

– Он не может продать ваши личные вещи, чтобы вернуть деньги.

Большие глаза распахнулись шире.

– Ну и ну! – вырвалось у Джосси.

– Если вы погрязли в долгах, суд может послать исполнителей, чтобы забрать вашу мебель. Если вы вместо этого проворовались, то не может.

Она ошеломленно замерла с полным ртом, потом торопливо прожевала и проглотила.

– Продолжайте немедленно, – велела она. – Я сейчас лопну от нетерпения.

– Ну... национальный вид спорта именно воровство, а не уклонение от налогов. Мелкое воровство. Ограбления. Кражи. Большинство магазинных краж совершается персоналом, а не покупателями. Если девушка, которая целый день продает колготки, спрячет одну пару в сумочку, когда пойдет домой, никто всерьез не обвинит ее. Воровство по мелочи у хозяина считается даже чем-то вроде законных .дополнительных льгот. И если вдруг какая-нибудь фирма-производитель ставит у служебного входа контролера, поднимается едва ли не бунт, пока его не уберут.

– Из-за того, что он прекращает утечку гаечных ключей и автопогрузчиков?

Я усмехнулся.

– Можно было бы прокормить армию тем, что исчезает из холодильников отелей.

– Бухгалтеры, – заявила она, – не должны считать это забавным.

– Особенно если они проводят всю свою жизнь, выискивая мошенничество.

– Неужели? – Она искренне удивилась. – Нет, правда? Я думала, бухгалтеры просто подводят итоги.

– Основная цель аудита – обнаружить обман. – А я думала, что... ну... подсчитать прибыли и убытки.

– Не совсем.

Она задумалась.

– Но ведь Тревор проводит инвентаризацию, когда приходит считать брикеты сена, седла и прочее.

Я покачал головой.

– Скорее проверяет от лица вашего отца, что его конюхи не продают потихоньку излишки сена или упряжь.

– Боже мой! – Она была непритворно поражена. – Придется пересмотреть свое мнение о бухгалтерах как о закоснелых придирах. И привыкать к их новому образу спецподразделения полиции по борьбе с мошенничеством.

– Это тоже не правильно.

– Почему же?

– Например, если аудитор понимает, что кассир надувает свою фирму, он просто сообщает в фирму. Он не арестовывает кассира. Он оставляет на усмотрение фирмы, отдавать ли виновного под стражу.