Прошу прощения... и тортик - Марина Дианова

- Алееенка, - протянул он, притягивая меня к себе и впиваясь в губы поцелуем.

Фейерверк, салют, взрыв, атомная бомба… взрыв невиданной силы разорвался внутри меня. Я как изголодавшийся путник прильнула теснее к голому телу, с удовольствием проводя руками по спине. В ответ он зарычал и прижал меня плотнее, а после подхватил под попку и усадил на тумбу с удобством устраиваясь между моих разведенных ног.

Мир шатался и вибрировал, и единственным спасением был мужчина, держащий меня за талию, не давая возможности пошевелится. Мой якорь. Мое спасение.

Тихий стон вырвавшийся из моего горла прозвучал слишком громко в замкнутом пространстве туалета. От неожиданности, я разорвала поцелуй, с ужасом смотря на мужчину.

- Не думай ни о чем, - попросил он, притягивая меня вновь. – Моя Аленка…

Новый поцелуй был пропитан нежностью и желанием. Я отвечала со всей страстью, что копилась во мне эти годы. Боже, как я скучала…

- Леш, - разорвала поцелуй вновь, когда почувствовала его руку между ногами. – Не здесь…

Его взгляд был осоловелым, будто у наркомана под дозой, и женское самолюбие просто вопило от радости, что его доза – это я.

- Пойдем ко мне, - предложил он, упираясь лбом в мой лоб. – Пойдем.

Я только смогла кивнуть, и в ту же секунду меня подхватили на руку и понесли.

Рубашка осталась валяться в туалете, но нам было все равно. Всю дорогу до номера он покрывал мое лицо поцелуями и нежными прикосновениями, а я с удовольствием отвечала ему тем же.

Включать свет не было необходимости. Маленький ночник тускло светил над кроватью освещая нам путь. Лешка нес меня как самую большую ценность, не переставая покрывать мое лицо поцелуями.

Холод простыней под спиной несколько остудил пыл, но руки и губы, продолжающие гулять по моему телу, вновь разожгли пожар.

Поцелуи становились все более жадными. Лешка не собирался останавливаться на достигнутом. Пока его губы доводили меня до исступления, руки уверено избавляли от одежды. Прикосновение руки к голой коже живота, стало для меня откровением: я выгнулась в спине, желая вернуть ощущение чужого тепла и застонала в приоткрытый рот.

Теперь уже и я не собиралась медлить. Просунула руку между нашими телами, желая подцепить ремень, холодивший мою кожу.

- Помоги, - прошептала я, когда в очередной раз не удалось подцепить застежку. Лешка с готовностью поднялся чуть выше, к моему животу, и стал ждать, когда же я смогу расстегнуть ремень, а после скинул с себя штаны вместе с бельем. Я чувствовала некоторую несправедливость в том, что я все еще одета, но Лешка… мой милый Лешка… как и тогда, десять лет назад, не торопился наслаждаясь каждой минутой ожидания.

Фартук полетел прочь, пуговицы на рубашке оторвались под натиском мужчины, оставляя меня в простеньком лифчике белого цвета, но казалось, что этот вид завел мужчину даже больше, чем любое сексуальное белье. Он стал нетерпеливо покрывать мою грудь поцелуями, чуть прикусывая нежную кожу. Заморачиваться с расстегиванием лифа он не стал, просто отогнув край и впился поцелуем в сосок. Меня подбросило на кровати, и я застонала в голос, не желая больше сдерживается. Собственное удовольствие прошлось разрядом от кончиков пальцев до кончиков волос, заставляя выгибаться.

Поцелуи становились более распущенными. Лешка играл с сосками, а его руки аккуратно избавляли меня от юбки. Я приподняла попку, чтобы ему было проще стянуть с меня юбку вместе с трусиками, и вновь застонала, когда соприкоснулась животом в его восставшим достоинством.

Теперь мужчина перестал сдерживаться. Его руки с силой сжимали мою талию, оглаживали бедра и, как контрольный выстрел, протиснулись между нашими телами и стали доставлять мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

Хватит игр. Я хотела этого мужчину сильнее чем кого-либо в своей жизни, поэтому я резко перевернулась и оседлала его бедра. Погружение было быстрым. Я толкнулась на встречу к нему, а ко мне. Под сдвоенный вздох я упала на мощную грудь, но расслабляться мне не позволили. Он двигался быстро, мощно и нетерпеливо, будто стараясь наверстать упущенное за эти годы, при этом не переставая покрывать голенные участки моей шеи поцелуями, но вскоре эта поза надоела и он, будто я ничего не вешу, перевернул меня на спину задирая ноги.

Долго… очень долго мы сгорали в страсти, любили друг друга и это было прекрасно. На улице отгремел салют, наверняка поздравляли молодых, слышны были пьяные песни под окнами, не стихали звуки праздника, но нам было все равно. Здесь, в этом номере, мы были одни…

После того, как все закончилось, мы лежали в кровати. Лешка лениво перебирал мои волосы, а я чувствовала себя, наконец, целой. Словно именно этого не хватало те десять лет, что мы не виделись.

Десять лет… тогда, десять лет назад, он разбил мне сердце. Мне потребовались долгие годы, чтобы собрать себя заново, чтобы вновь начать что-то чувствовать. Я не смогу… я не сумею пережить это вновь. Наверное, именно эта мысль и заставила меня выбраться из уютных объятий и начать неспешно собираться.

- Ты куда? – Лешка приподнялся на локтях и смотрел на меня, вновь пожирая взглядом.

- Домой, - я подняла юбку и блузку и теперь размышляла как прикрыть брешь.

- Останься, - он протянул руку. – Ночь только начинается.

- Боюсь не смогу расплатиться, - отрезала я, обводя взглядом комнату в поисках фартука, которым можно будет прикрыться.

- Не делай этого, - угрожающе зашипел он, поднимаясь с кровати.

- Такса та же? – приподняв бровь уточнила.

- Ален, - протянул он руку, но я отшатнулась.

- Сегодня я проиграла спор. Спор с самой собой. Я клялась всем богам, что никогда больше не окажусь с тобой в одной постели. Я проиграла.

Он молчал. Смотрел на меня потемневшим, явно не от желания взглядом. А потом отвернулся. Стоял у окна и смотрел вдаль. Так будет правильнее.

Бросив еще один взгляд на мощную спину, я вышла из гостиницы.

12.

Рабочий день начался… трудно. Я с трудом смогла разлепить глаза, слипшиеся за ночь от слез. Дома, после того как захлопнула дверь, я упала на кровать и рыдала до исступления. До тех пор, пока не провалилась в тревожный сон.

Сначала я уверяла себя в том, что я поступила правильно – надо было с самого начала очертить между нами границы, после началась стадия отрицания – я должна