Измена. (Не)нужная пара (СИ) - Леви Кира

— Мама переживала о тебе. Но я узнал раньше, чем она — как только ты переступила порог, когда вернулась тем летом от Зинаиды Михайловны, — отец коснулся пальцем своего носа. — Взрослые оборотни-мужчины нюхом чуют гораздо больше других, тем более людей. Благодаря обонянию мы считываем массу информации.

— И зрение, и слух лучше, — кивнула, понимая, о чём речь. — А регенерация? Не вымысел? За сколько срастётся перелом руки?

— Дочь, отключи студента-медика, — улыбнулся вдруг отец и, подпихнув меня в спину, закрыл дверь ванной. Мельком я успела заметить, что глаза его посветлели. Значит, ярость отступила. Гроза прошла?

В тишине ванной комнаты в одиночестве я немного успокоилась. Остановилась перед зеркалом и заглянула в него, рассматривая себя как в первый раз. Изменилось ли во мне что-либо? Всё то же лицо… Ну, может, слегка похудевшее. Глаза ярче блестят. А волосы похожи на мочалку! Чумазая вся…

Вздохнув, скинула на пол плед и повернулась меткой к зеркалу. Сто раз смотрела на неё, испытывая негативные чувства. Прислушалась к себе, поменялось ли что-либо? Вдруг я прямо сейчас выскочу из ванной, побегу искать Руслана и повешусь ему на шею, как Жанна. Нет, ничего подобного я не чувствовала. Но вот воспоминание о Жанне оказалось неприятным. Не потому, что эта девушка была агрессивна по отношению ко мне — с этим я морально справилась бы. А потому, что Руслан был с ней как мужчина. Сейчас во мне говорило уязвлённое женское самолюбие. Меня он отверг, а с ней был, несмотря на то, что я, как все говорят вокруг, его Пара. Так может Пара — это не приговор? Есть варианты?

— Кристина, у тебя всё в порядке? — отец постучал костяшками пальцев по двери.

— Всё хорошо! — бодро вскрикнула и отошла от зеркала.

Ванна была оборудована душевой кабиной. Не задерживаясь, я тщательно обмылась, вымыла волосы, воспользовалась бальзамом. И с облегчением покинула душ. В ванной на полках нашлись чистые полотенца, халат и тапочки — всё, как в гостинице.

В спальне меня ждал сюрприз!

— Мамочка! — я бросилась в родные объятия и неожиданно даже для себя расплакалась так жалостливо, с подвыванием, что напугала родителей своей истерикой.

Мама усадила меня на кровать. Гладила по спине, говорила какие-то успокаивающие банальности. Папа подал стакан воды. Но я только громче плакала и не могла успокоиться. И видимо, меня слышали не только они, потому что в дверь постучали.

В приоткрытую дверь я увидела Викторию Андреевну. За её спиной маячил Руслан, напирая на мать, но она резко оглянулась на него, и парень отступил в тень. Меня их присутствие немного привело в чувство. Слёзы ещё катились, но уже без завываний. Но успокоилась я окончательно, когда в комнату протиснулся малыш — самый младший Астахов. Ребёнок, не стесняясь и никого не смущаясь, подбежал ко мне и, обняв меня за коленки, снизу вверх заглянул мне в глаза.

— Глать? (Играть?)

— Дима! — позвала его мама.

— Ко глать! (Хочу играть!)

— Ч-что? — я через слёзы растерянно посмотрела на Викторию Андреевну. Та улыбалась, рассматривая малыша, который, сопя, лез ко мне на колени.

— Ну, вот, нашли няню. Дима, Кристина сейчас ляжет бай-бай. Он зовёт тебя играть, — пояснила она. — Он ни к кому, кроме Глеба, Кирилла и меня не идёт на руки. Не узнаешь его?

Я подтянула малыша к себе на руки, и он, добившись своего, успокоился. Прижался щекой к моей груди и притих, слушая разговор взрослых.

После вопроса Виктории Андреевны я внимательно посмотрела на ребёнка, потом на неё, принюхиваясь. Запах женщины с молочными нотками был знаком. И тут пришло узнавание! От смущения у меня высохли слёзы, сопли, и я чуть не вспыхнула факелом от новой порции смущения! Я ведь волчицей сосала её грудь! И с мелким мы здорово резвились на поляне, жуя такой вкусный дразнящий нас хвост!

— Виктория Андреевна… я… Папа! — обратилась к отцу, как к группе поддержки. Тот только ухмыльнулся.

— Ничего страшного, Кристина. Для нас это естественно, — улыбнулась женщина мне и перевела серьёзный взгляд на отца. — Ужинать спуститесь на кухню. Вас не будут беспокоить. Сегодня отдыхайте. Завтра сложный день.

Маленький Дима никак не хотел уходить с моих рук. Малыш оказался очень хватким. Вцепился в меня двумя руками и голосил во всю силу лёгких так, что мне пришлось самой отнести его в детскую, следуя за его мамой. Там он отвлёкся на игрушки, и Виктория Андреевна забрала таки своего маленького собственника.

— Беги, Кристина, пока Димка не видит, — тихонько рассмеялась женщина, выпуская меня из комнаты. — Дорогу назад найдёшь?

— Да! — я улыбнулась в ответ. Малыш здорово разрядил обстановку в комнате и позволил мне собраться с мыслями.

Родители Руслана занимали целое крыло на первом этаже с противоположной стороны от гостевых комнат.

Как я поняла, в доме было много места для гостей. Ещё был отдельно стоящий флигель за домом. Его было видно из окна комнаты, где мы расположились с родителями, но не видно с дороги, по которой ходили деревенские.

— Кристина! — окликнул меня отец. Задумавшись, я не заметила спускающихся по лестнице родителей. — Беги, переоденься и спускайся на кухню.

Послушавшись, я поднялась в комнату. Благо по пути мне никто не встретился. Переоделась в белую футболку и приличные джинсовые шорты. Завязала волосы в высокий хвост. Ещё раз заглянула в зеркало, оценив общий вид, и спустилась на кухню. Дорогой я размышляла, как лучше завести разговор о главном: узнать, почему столько лет родители молчали о моей природе? И прояснить ещё ряд интересующих меня моментов.

На кухне никого постороннего не было. Мама разогревала на плите оставленный нам ароматный плов. А папа уже с аппетитом уминал пирожок с мясом, запивая его молоком из пол-литровой кружки.

Запах вкусной еды вызвал голодное слюноотделение. Я поняла, что жутко голодна! Нетерпеливо сунулась к газовой печке. На кухне Астаховых, как и у Зинаиды Михайловны, было несколько альтернативных источников для приготовления еды — электроплита и газовый баллон.

— Невтерпёж? — с улыбкой спросила мама и всунула мне в рот ложку с пловом. С довольным стоном я прожевала вкуснятину и протянула пустую тарелку с мультяшным зайкой по центру. Запоздало подумала, что, скорее всего, это детская тарелка младшего Астахова.

Запахи еды были столь яркими и насыщенными, что даже голова немного закружилась. Вот даже не уловила как, но вот отец только что сидел за столом, ел, а вот уже поддерживает меня под локоть. Я только промычала:

— А как…

Ухмыльнувшись, он ответил:

— Привыкай. Теперь мне больше не нужно сдерживаться рядом с тобой.

— Я не понимаю… — встряхнув головой, сосредоточенно посмотрела на отца и маму. Мама уже поставила на стол перед нами наполненные тарелки. А сейчас крупными кусками нарезала огурцы и помидоры на широкую тарелку. — Почему вы мне ничего не рассказывали?

Глава 22. Разговор

Родители переглянулись, как два заговорщика. Первой заговорила мама, отложив нож в сторону и присев на стул.

— Сначала поешь, потом разговоры вести будем. Это надолго.

Оба моих родителя имели непростые характеры. Вообще удивительно, как две такие сильные личности нашли точки соприкосновения и практически никогда не ругались.

Сама мама тоже принялась за поздний ужин с самым невозмутимым видом. Отец продолжил прерванную трапезу, поглядывая на меня через край кружки.

Я молча согласилась, что на голодный желудок разговор совсем не тот, что на сытый. И с аппетитом умяла свою порцию. После заварила на всех чай. У Астаховых нашёлся мой любимый сорт красного чая.

Вернувшись за стол, повторила свой вопрос, теперь уже уверенная в том, что получу на него ответ.

— У этой истории давнее начало, Кристина, — рассказывать взялся отец. — Эрика лишь наполовину оборотень, — мама кивнула, подтверждая его слова.

— Я с твоим отцом живу столько, сколько тебе лет, но до сих пор не могу до конца осознать вашу природу. У меня нет Волчицы. Я росла человеком, не зная, что наполовину оборотень. Регенерация, слух, зрение, скорость — всё это у меня есть на низком уровне, как для оборотня, но намного лучше, чем у человека.