Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

Но как ему стало известно о ее любовной интрижке с Винсентом? Никто об этом не знал. Даже Эллисон, которая тогда была в Сан-Франциско, и Джейн с ней вообще не переписывалась. А вернувшись, не стала рассказывать, предпочтя все забыть.

Она вздрогнула. А что, если Джош узнал это от самого Винсента? Они могли встретиться — на симпозиуме, например. Мир тесен. Достаточно было разговориться, чтобы обнаружить общую знакомую, а одной двусмысленной улыбки Винсента хватило бы. чтобы Джош мгновенно все понял и задал ему несколько нескромных вопросов. Ее-mo он знал достаточно хорошо, чтобы затем додумать все остальные интимные подробности.

Она вышла из автобуса на пересечении Мэйн и Гавернмент-стрит. Дорога в Форт-Гейл заняла на пятнадцать минут больше, чем в Вудмонт-парк, но пляжи, которые Эрик показал ей прошлым летом, были здесь намного красивее. Так как было еще светло и не очень жарко, она решила пойти домой пешком, а не ждать автобуса. Толпы людей спускались по Мэйн-стрит к ресторанам или к Центральному скверу. Студенты, загоревшие после летних каникул. Первокурсники, знакомившиеся с городом. Бело-зеленые флаги перед каждым домом в честь прибытия студентов Девэйнского университета придавали улице вид праздничной ярмарки.

По мере того как она удалялась от центра города и толпы, неприятное чувство страха сжимало ей грудь. Но в этот вечер ей необходимо быть сильной. Все будет хорошо: в этом страхе есть что-то от самоуничижения, и это предвещало всякие неожиданности. Полная противоположность гюбрис.

Гюбрис. Слишком большое высокомерие и самонадеянность, за чем всегда в греческих трагедиях следует ужасная развязка. Это слово вспомнилось ей на пляже. Если бы только она могла спросить Джоша, о чем его роман.

Джейн наслаждалась огромным счастьем, растущим день ото дня, год от года, как стоимость биржевых акций во времена расцвета. Два года разлуки и страсти, а потом замужество — нет, ровно два года и три недели. Все прошло, как хотел Эрик. Она планировала организовать свадьбу весной — этакий приятный ужин в кругу самых близких, не более чем человек на пятьдесят, когда Эрик вдруг напугал ее, сказав «нет»: неужели передумал? У него было предложение поинтереснее: пожениться немедленно, в тот же уик-энд, и отметить это событие только вдвоем. Такое предложение невозможно было не принять. Но им пришлось ждать неделю, пока не вышли объявления об их бракосочетании. Джейн пригласила своих родных. Эллисон вот-вот должна была рожать и поэтому приехать не могла. Десять минут в мэрии Олд-Ньюпорта пятого сентября, обед в «Провансе» с родителями Джейн, ее сестрой Сьюзи, Тони и матерью Эрика, поездка в Форт-Гейл, чтобы сделать фотографии, — и вот она уже госпожа Блэквуд. Им даже не потребовались новые наряды. У Эрика уже был красивый костюм, а летнее платье Джейн из белого льна, купленное в Риме в июне, прекрасно подходило для этого события. Золотое кольцо на безымянном пальце Эрика придавало его красоте чуточку женственности. Он дулся и жаловался очаровательным голосом, что это кольцо его раздражает.

В тот момент, когда Эрик сказал «да», она испытала такое душевное потрясение, что не смогла произнести ни слова, когда подошла ее очередь. Эрик пристально смотрел на нее. В его глазах было не беспокойство, а только любовь, бесконечная и терпеливая, пытавшаяся помочь ей выдавить хоть один звук. «Я соединяю брачными узами людей вот уже двадцать лет, по десять раз в неделю, — сказал им потом помощник мэра, — но никогда я не был настолько взволнован. Вам не нужны мои пожелания счастья. Вам повезло найти друг друга». Повезло, конечно. Она никак не могла понять, чем заслужила такое везение. Они смотрели друг другу в глаза и видели одно и то же: уверенность без тени сомнения. Оба рассмеялись. В «Провансе», когда Джейн буквально набросилась на еду, хотя и считалось, что в такой торжественный день невеста не должна есть, она подумала, что свою долю счастья уже получила, а дальше — будь что будет.

Но внешний мир не оставлял их в покое. Как-то Эрик поздно задержался на работе, чтобы подготовиться к завтрашней лекции. Около часа ночи Джейн разбудил такой сильный шум, что ей показалось, будто внутри лифта на их этаже разорвалась бомба. А так как она никогда не закрывала на ключ входную дверь, ей стало страшно вдвойне. Телефон находился в гостиной. Собравшись с духом, она приоткрыла дверь и заглянула туда, но никакого окровавленного трупа на ковре не увидела. Вокруг царила тишина. Может, этот шум ей просто почудился? Джейн заперла дверь, съела банан, легла в постель и уже снова хотела уснуть, как вдруг сквозь полузакрытые веки и шторы заметила сине-желтые огоньки, мигавшие на улице.

Никогда не забудет она, как увидела на асфальте распростертое тело человека, лежавшего навзничь с маленьким темным предметом возле правой руки, как услышала голос молодой негритянки, высунувшейся из соседнего окна и причитавшей, протягивая руки к небу: «О Господи, не дай ему умереть!» Назавтра в местной газете Джейн прочла коротенькое сообщение о двадцатишестилетнем парне, которому выстрелили в спину на тринадцатом этаже башни Брюер в тот момент, когда он пытался скрыться. Парень скончался на улице. У него осталось трое маленьких детей и жена на шестом месяце беременности. Полиция предполагала, что это было сведение счетов среди наркоманов.

Эрик решил, что настало время переехать на другую квартиру И купить ее. Джейн и в голову не пришла бы такая мысль. Покупка — дело серьезное, поступок зрелых людей. А для зрелых людей снимать квартиру означало бросать деньги на ветер. К тому же Девэйнский университет безвозмездно давал восемь тысяч долларов своим работникам на покупку жилья в Олд-Ньюпорте и предлагал денежные ссуды под очень низкие проценты. В связи с экономическим спадом цены на недвижимость, особенно в таком захолустье, как Олд-Ньюпорт, очень упали. А бюджет пополнялся благодаря погашению кредитов. Вся эта новая терминология забавляла Джейн, но еще больше ей нравилось проводить выходные в поисках новой квартиры, разглядывая с вполне оправданным любопытством чужие дома и вторгаясь в чужую жизнь. Когда какая-нибудь квартира им нравилась, они обсуждали за ужином, как ее обставить. Ей пришлось отказаться от своей мечты купить домик на берегу моря в Форт-Гейле — не потому, что это было дорого, просто она не умела водить машину и не могла полностью зависеть от Эрика. Они нашли свой дом только в конце марта. Накануне выпал обильный снег, и девственно-белый покров возле дома, а также мертвая тишина поразили их. Дом находился на Пич-стрит, маленькой улочке в конце Ривер-роуд, в лесном массиве, у самой черты города, в сорока пяти минутах ходьбы от университетского городка через богатые и хорошо охраняемые кварталы. Дом был как раз для двоих: две огромные комнаты наверху, выходившие окнами в очаровательный садик, две ванные комнаты (что, по мнению Эрика, являлось признаком роскоши), а внизу — довольно большая, уютная гостиная с камином и совсем новая кухня. Все это стоило невероятно дешево. Опасаясь подвоха, они все внимательно осмотрели еще раз. Дом оказался в отличном состоянии. Первого мая они переселились в него. Это был их второй переезд за семь месяцев. Эрик снова с присущей ему деловитостью упаковал ящики и нанял грузовик. Вечером он пожаловался на боль в пояснице: слава богу, что в ближайшем будущем переселяться они уже не будут. Разыскивая в ящиках бутылку виски для Эрика, Джейн обнаружила свой ковер и расстелила его перед камином. Вряд ли на этот раз, валясь с ног от усталости, они займутся на нем любовью, как это было в тот сентябрьский вечер, когда они въехали в башню Брюер. Однако десять минут спустя они уже лежали на ковре и занимались любовью.