(не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть (СИ) - Касс Вероника

— Ты меня в старики-то не записывай, паразит. — В трубке послышался смех, а шуршание прекратилось. Неужели связисткам стало неинтересно нас слушать? Прекрасно.

— Деда, мне с отцом нужно поговорить, скажи ему, чтобы он сегодня часиков в десять-одиннадцать позвонил, я как раз в ночь. Да и связь чище будет.

— А со мной ты, значит, беседы вести не хочешь? — наигранно возмутился мужчина.

— Что ты, — усмехнулся я, — просто мне кое про кого нужно навести справки. Ты же мне откажешь. Наперед знаю.

— Догадливый какой. Ромка, если ты про семейство Ворон что-то хочешь знать, то мой тебе совет: не связывайся лучше.

— И кто из нас догадливый? — фыркнул я и достал из шкафчика еще одну вафлю.

— Это же очевидно: засунь к вам на заставу женщину и менее симпатичную, но такую же свободную, ты бы так же поплыл.

— Фу-у-у, дед, что за жаргон? Никто никуда не поплыл… Нам до Амура тридцать километров, забыл, что ли? Правда, в другой реке сегодня кое-кто купался, — рассмеялся, вспоминая шествие Кота по воде.

— Мало тебя родители в детстве били.

— Вот не надо. Ты же сам всегда меня и выгораживал!

— Был неправ, сознаюсь, — громко разразился хохотом Калинин-старший. — Ладно, Ромка, давай закругляться, ты меня на пороге уже подловил. Мариша мясо в духовку поставила и скомандовала, чтобы я через сорок минут дома был.

— А прошло сколько? — растянул губы в улыбке, вспоминая, как великолепно готовит бабушка. Желудок мгновенно сжался, и я понял, что надо срочно подкрепиться, иначе на одних конфетах загнусь скоро.

— Прошло пятнадцать, Ром, сам понимаешь, аккурат до дома добраться.

— Ну давай, бабушке привет и про папу не забудь.

— Не забуду, не забуду. Спокойной службы тебе, внук.

Да уж, спокойствие бы мне не помешало.

Ворон тихонечко зашла в канцелярию и села за свой стол на другом конце кабинета. Она уткнулась в свои тетради и не обращала больше на меня внимания.

Ладно. Я тряхнул головой и уже собирался приступить к работе, когда на пороге появился Курков.

— Товарищ капитан, с Соснового связались. У них готово все.

— Отлично. Пойду Каблукова спрошу, надеюсь, он предпочтет ночевать на Сосновом или на Калинде.

Подполковник действительно не захотел оставаться у нас, возмущался, кряхтел что-то, постоянно смотря на свои ноги. Да, понимаю его, ему еще надо над Котовым поиздеваться, а тот теперь на другой стороне.

На заставу я вернулся около восьми, и у меня оставалось пятнадцать минут до приказа. Быстро сполоснулся, схватил пару пакетиков чая и ушел на заставу. Настю больше не видел, и это меня как-то расстраивало.

Ожидая звонка отца, весь извелся, непонятно почему волнуясь. Коротко спросил, как у него дела, перекинулся парой слов с матерью и, когда папа забрал у нее обратно телефон, попросил его разузнать какую только можно информацию про генерал-лейтенанта Ворон и выпускника погранинститута Ливанова.

Про саму Настеньку я не стал ничего спрашивать. Зачем? Что надо, сама расскажет, а чего не расскажет, значит, оно мне и не надо.

Только вот и про отца её уже не очень-то хотелось слушать. Ведь, что бы я ни узнал, я уже не отступлю. Не после сегодняшнего.

Я повесил трубку и облокотился на мягкую спинку стула. Закинул руки за голову, прикрывая глаза и воскрешая манящий образ Настеньки.

Нет.

Если вчера я еще пытался как-то сдержаться, не придавать значения своей тяге, то сегодня четко осознал: не смогу.

Не сдержусь. Сорвусь. Возьму то, что само плывет мне в руки! Так зачем мучиться и оттягивать неизбежное?

Глава 11.1. Грибы и конфета в подарок

После того как Калинин уехал встречать подполковника, Вика довела меня до ближайшей лавки, и только когда я отсиделась — мне полегчало. В голове по-прежнему шумело, и я не могла понять, в чем же причина такого ужасного самочувствия. Конечно же… ведь я не врач, да и аппарат по измерению давления здесь вряд ли найдется, хотя должен же он быть.

— Ну как ты? — с тревогой произнесла Куркова. — Полегчало?

— Вроде да.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отмахнулась от девушки и сразу же, как перед глазами перестало все плыть, пошла в канцелярию. Выдвинула верхний ящик капитанского стола и не смогла сдержать улыбки. Да у него тут запасы — самый настоящий клад сладостей.

Я взяла пару конфеток и пошла за стол изучать документы, которые мне предстояло в ближайшее время заполнить.

Когда дежурный сообщил, что машина уже на подъезде, я закрыла канцелярию и пошла встречать мужчину… Да, я знала, что Калинин был не единственным мужчиной в машине, но ждала я лишь его одного. Как маленькая глупая девочка, жаждала увидеть поскорее эти лукавые голубые глаза и пухлые губы с четким, будто нарисованным, бантиком.

Только вот за Романом из машины вышел подполковник в болотниках, а затем и Макар.

Хотела ты, Настя, кого-нибудь знакомого на заставе — получай. Макар Ливанов, тот самый парень, что через меня пытался получить расположение отца, только вот не вышло. Не знаю уж, как папа вычислил, что Ливанов ухаживал за мной из корысти, но парня в течение месяца перевели в другой военный институт, и все… словно и не было его.

Я же проплакала в подушку пару дней — не от разбитого сердца, вовсе нет, Макар и не нравился мне никогда, просто было обидно, что я сама по себе, без громкой родительской фамилии, никому не нужна. Наверное, именно поэтому я так легко сошлась со Слесаренко, уж ему-то от меня точно не нужно было одно лишь продвижение по службе. Только ему и я сама оказалась не нужна.

Так, стоп, Настя! Забудь! Все! Посмотрела на Калинина, который испепелял меня взглядом, и поняла, что с этим мужчиной будет или все, или ничего. Если с нами не случится красивая сказка о любви, с обязательным хэппи-эндом в виде “жили они долго и счастливо”, то это меня уничтожит, разрушит под самое основание, не оставив прежней Анастасии Ворон.

Не успело толком закончиться представление, как Роман схватил меня за руку и потащил к дому.

Да он приревновал. Боже! Это так мило и так романтично. А потом Калинин начал меня целовать, и я вовсе позабыла про ту самую романтику. Страсть и отчаянное, испепеляющее душу желание. Но не так. Не здесь. Не сейчас.

И Рома меня услышал, хотя я представляла, как тяжело себя сдерживать. Сколько он уже здесь один… без женщины? Полгода, год?

А потом был разговор с Ливановым, который заставил меня усомниться в правдивости слов отца. Ведь и правда, что мешало генералу Ворон оклеветать курсанта, лишь бы я помнить про него не помнила.

Макар без предисловий, стоило только дверям заставы закрыться за Романом, вывалил на меня свою правду. Я не я, и лошадь не моя, а ты, Ворон, мне действительно нравилась.

Что ж… я не нашлась с ответом, весь день ходила как по голове мешком стукнутая, пытаясь разобраться лишь в одном. Стоит ли обижаться на отца еще сильнее или отпустить его воспитательные меры насовсем? Отпустить и забыть.

Именно об этом я размышляла весь день и всю ночь, ворочаясь с бока на бок. А утром, когда пришла на заставу, Калинина уже не было… Он к тому времени сменился с Ливановым и ушел спать — что ж… печально, конечно, зато, когда этого мужского идеала нет рядом, я могу нормально работать. С чистой головой и кристально прозрачными мыслями.

Более-менее разобравшись с половиной документов, я спрятала их в сейф и, убрав со стола, пошла в столовую. В кабинет я вернусь лишь вечером, когда заступлю ответственной, а сейчас мне полагался отдых перед ночным дежурством.

— Доброе утро, принцесса, — громко поприветствовал меня Калинин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— День уже, — буркнула я, пройдя мимо него и заглянув на кухню, чтобы проверить, есть ли там кто.

— Да нет никого, — опередил меня Роман и, поднявшись с места, подошел ко мне, затем обнял со спины и нежно поцеловал в изгиб плеча. А у меня дыхание пропало.

— Дыши, принцесса!

Он и это заметил? Неужели я совсем не умею держать свои эмоции и чувства при себе?