Рогнеда. Книга 1 - Евгений Рогачев

До города оставалось совсем чуть-чуть, но боярин почему-то не спешил. Он слез с лошади, прошелся взад вперед, сладко потянулся.

— Велишь квасу подать, боярин? — сунулся под руку Гришка-холоп.

Боярин немного подумал, отрицательно мотнул головой.

— Нет. Дома будем квасы распивать. Недалече уже осталось. Сейчас отдохну малость, и дальше двинем.

Возвращался боярин из дальней поездки с немалым прибытком, и оттого на сердце было легко и весело, как будто словил в руку жар-птицу. Держит, не отпускает, а она все трепыхается и норовит вырваться, но это зря — хватка у боярина сильная, цепкая. Что раз взял в руку, то уже не отпустит. А, может, так оно и было на самом деле? Сидит сейчас его птица в тереме — хозяина своего дожидает. Или не ждет и плачет горючими слезами и все норовит вырваться на волюшку?.. Которой он, боярин Василий Колычев, лишил ее. Но на то он и боярин, чтобы брать то, что ему Богом положено.

Василий улыбнулся. Часто в дальней поездке ему вспоминалась Рогнеда. Чем в душу запала эта холопка? Вползла, словно змея, и не отпускает. Свернулась тугими кольцами где-то там и смотрит изнутри, наблюдает. Даже заморские девицы, созданные для услады души и тела, не радовали. Оттого и остановился здесь на пригорке, чтоб отстрочить сладостный миг встречи.

— Гришка! — крикнул не оборачиваясь. — А подай-ка все же квасу.

— Сейчас, боярин, — тут же отозвался верный холоп. — Я мигом. Квасок-то хороший. Ядреный.

Василий поднес ко рту полный жбан квасу. Отпил глоток. В нос ударил терпкий хлебный запах. Квас и впрямь был хорош. Краем уха уловил как внизу, под пригорком, куда не долетал взгляд, вроде как шумит кто-то. Василий досадливо поморщился.

— Ну-ка, пойди, узнай, кто там расшумелся. Да приструни, ежели что.

Гришка скакнул вниз, но вскоре вернулся. За ним поспешал воин из охранной сотни. Подошел ближе, поклонился в пояс боярину.

— Ну, чего там? — Василий отпил еще глоток. — Чего орете, как черти оглашенные?

— Прости, боярин, что криком потревожили тебя. Но Ванька, сынок мой востроглазый, заметил, что вроде в кустах, около самой воды, барахтается кто-то. Я не усмотрел, а он уже шасть туда, а как прибежал назад, то и рассказал, что дядька бородатый какую-то женщину душит. Ну, душит и душит — эка невидаль! — Воин развел руками. — Чего зря шуметь-то. Пинька да Севка хотели броситься туда, да я насилу их и удержал. Не было наказа от боярина, чтоб по кустам шарить. А девка что ж… Можа, Ваньке и привиделось. — Воин замолчал, потом виновато добавил: — Вот и расшумелись.

Настроение у боярина хорошее. Он отпил еще квасу, передал почти опорожненный жбан Гришке, вытер усы.

— Ну, так сбегайте, узнайте, что там за злодейство происходит. Может, христианская душа погибает? Спасете, и на том свете зачтется. А вы стоите, словно обухом пришибленные. Давайте, только мигом.

— Как прикажешь, боярин! — Воин поспешил вниз.

Боярин прошелся взад-вперед, вытянул голову, но в том месте, где исчезли воины, было ничего не разглядеть — ивняк плотной стеной укрывал край берега. Наконец увидел, как воины возвращаются. И вроде несли кого-то.

Запыхавшись, воин поднялся к боярину, проговорил зло:

— Убег, аспид. Пиньку вон успел садануть коленом под пах и скрылся в лесу. Шустрый оказался, вражина. А девке не повезло. Наверное, успел свое дело справить. Вот она.

Воины расступились. Рогнеда лежала почти нагая, только слегка прикрытая изодранным сарафаном. Разметавшиеся волосы закрывали лицо, но боярин узнал ее сразу и пошатнулся. Захотелось опять квасу. Только крепкого, хмельного, чтоб вмиг все мысли отшиб.

— Там еще была одна, старуха, — добавил воин. — Но мы не стали ее сюда тащить. Как раз обоз мимо проезжал, мы ее в деревню и спровадили. Может, оклемается, если Бог даст.

Воины перекрестились, не сводя взгляда с девушки.

— Чего уставились, оглоеды? — Василий очнулся, повел вокруг мутным взглядом. — Нечего пялиться! Прикройте наготу-то ее! Да в обоз ее поживее! И погоняйте!!! Погоняйте!!!

Боярин орал, брызгая слюной, и вокруг забегали, засуетились. Впервые видели боярина в таком исступлении и всерьез испугались.

— Гришка! — Василий схватил отрока цепкими пальцами, притянул к себе. — Скачи в город и чтоб к нашему приезду лекаря нашел. Самого лучшего. Не найдешь — шкуру спущу, брошу псам на съедение. Понял все?

Гришка испуганно кивнул.

— Тогда пошел!

Гришка кинулся к лошади, взлетел в седло. Конь от неожиданности встал на дыбы, но Гришка вонзил пятки в бок жеребца и через мгновение исчез под горой.

Когда подъезжали к городу, к боярину осмелился приблизиться давешний воин, Архип, спросил опасливо:

— Дозволь слово сказать.

— Ну, чего еще?

— Узнал я его, хозяин. Когда тикал он к лесу. Со спины, но узнал.

— Кто? — Боярин развернулся в седле, в глазах плясали молнии.

— Михалко это, боярин… Он. Ошибиться я не мог, — вполголоса проговорил воин, склонившись к плечу боярина.

— Тать!!! — выдохнул Василий. — Найду — на куски порву злыдня!!!

До города домчали быстро, хотя и старались двигаться осторожно, чтобы не растрясти Рогнеду. Она была жива, только стонала все время и вскрикивала, когда телега подпрыгивала на ухабах.

Василий ехал в середине обоза. Гнев прошел, осталась только досада. На себя, что так все случилось, на верных людей, что недоглядели, и на Михалко, посмевшего ослушаться его повеления. Василий не терпел, когда делалось что-то помимо его воли, а Михалко ослушался, поэтому он умрет. Дело не в Рогнеде, хоть и прикипел к ней душой, а в его боярской воле.

Василий подозвал к себе Архипа.

— Возьми с десяток людей и вертайся назад. Михалко найди и убей. Мне он не нужен — не могу в глаза его смотреть. Не возвращайся, пока не найдешь татя… — Василий подумал еще, хотел что-то добавить, но передумал, а только рукой махнул.

Рогнеду положили в горнице. Тут же явился Гришка. За ним, опираясь на суковатую палку, плелся старик с белой бородой, свисавшей почти до пояса.

— Вот, боярин, — Гришка кивнул на старика, — единственный лекарь, которого сыскать удалось. Правда, веры не нашей он, а халдейской, но на Руси давно живет и людишек от болезней всяких излечивает. К нему даже, говорят, сам князь единожды обращался.

— По-нашему разумеет?

— Разумеет, боярин.

— Тогда поглядим, какой он лекарь! — Василий подошел к старику, посмотрел сверху вниз в водянистые глаза. — Тебя как звать?

— Зови меня Феофаном, боярин. — Голос был тихим, едва слышным.

— Вылечишь девицу?

— Смотря, какой недуг ее свалил, — важно ответил Феофан, переложив клюку из одной руки в другую. — Осмотреть ее надо. Тогда точно могу ответствовать.