Верни мою душу - Ольга Кабацкая

под личным контролем. Но как руководитель замечательный.

— Давайте поднимемся, — хрипло ответила я, облизнув пересохшие губы.

Андрей Витальевич?..

Нет, просто совпадение.

Да мало ли таких имён? Вот звали бы его Тагиром Сталинградовичем – тогда да, а так…

Нет, это не может быть Лазарев.

Исключено.

А я просто параноик.

— Не волнуйтесь так, — мягко решила подбодрить меня Мария, заметив мой мандраж. — У вас всё получится.

— Да, — тихо ответила я ей, вымученно улыбнувшись.

Пока лифт поднимал нас на нужный этаж, я мельком оценивала своё отражение в зеркальной поверхности дверей.

Кремовые брюки, белая шёлковая блуза. Каблуки, делающие мои ноги ещё длиннее… Идеально выпрямленные волосы, неброский макияж. Планшет в руках. Выглядела я на все «сто». Но если до этого я была уверена в себе, то сейчас чувствовала лишь барабанившее в ушах сердце.

— А вот и зона боевых действий, — произнесла Мария, как только двери открылись. — Пройдёмте.

Серые стены, провода на полу, провалы вместо дверей. На всё это я смотрела мельком, прислушиваясь к доносящимся до нас голосам.

И хвала всему сущему, знакомых я не услышала.

Даже выдохнула, назвав себя идиоткой. Пустырника, что ли, пропить? А то мерещатся всякие Лазаревы…

— Андрей Витальевич, — стоило нам войти в одно из помещений, как Мария окрикнула кого-то из стоявших у окна мужчин. — Я привела вам нашего проектировщика. Зовут её Алина Николаевна, документы мы все подписали. Передаю её под ваше руководство.

— Тахиздец, — выдохнула я, смотря на обернувшихся на нас мужчин.

Приём пустырника можно смело вычёркивать из моего расписания, так как сейчас на меня не мигая смотрел Андрей.

Лазарев Андрей Витальевич.

Радовало одно – поражён встречей он был не меньше меня.

23

Я закрыла глаза. Выдохнула. Открыла.

Нет. Андрей никуда не делся. Больше скажу – он ещё и заговорил!

— Это шутка? — вопрос эхом отразился от бетонных стен. — Она… архитектор с красным дипломом?!

— Эм… — я не смотрела на Марию, но услышала, как с её губ слетела улыбка. — Да, красный диплом. Она окончила университет, очное отделение, бюджет…

Пока женщина перечисляла мои регалии, уточнив, что она лично проверяла, не куплен ли диплом и прочее, я смотрела на Андрея.

Как такое вообще возможно?! Почему именно он?!

Первой моей мыслью был очередной заговор. Вот только резюме я отправляла в эту контору сама. Я же не знала, кому она принадлежит! Я не настолько параноик, чтобы искать в интернете фамилии генеральных директоров или акционеров! Да и откуда мне было знать, что в городе с населением в несколько миллионов человек я умудрюсь натолкнуться на Лазарева?!

Такое специально не спланируешь.

И Паша с Юлькой на этот раз не при чём.

— Архитектор, — нарушил образовавшуюся в помещении тишину Андрей, рваным жестом запустив руку себе в волосы. — Издевательство какое-то…

— Издевательство, — не стала отрицать я, мазнув взглядом по присутствующим. Мужчины молчали, иногда переглядываясь. Они, как и Мария, не понимали, в чём, собственно, проблема. Последней я решила объяснить, что к чему. — Я отказываюсь здесь работать.

— Что? — выдохнула Мария, смотря на меня так, словно я предложила ей перекусить котятами. Живыми.

— Я отказываюсь здесь работать, — повторила я, окончательно взяв себя в руки. Насколько это было возможно. — Мне нужно что-то подписать? Или можете отпустить прямо сейчас?

Она молчала, растерянно хлопая ресницами. Кажется, мои слова её ошарашили.

Остальные, включая Андрея, тоже соблюдали тишину.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — улыбнувшись Марии, я бросила хмурый взгляд на Андрея и гордо стуча набойками каблуков направилась к лифтам.

Остановить меня никто не пытался.

Зато присутствующие наконец-то отмерли, но до меня доносились лишь отголоски вопросов, что задавали Андрею. «Как же так?», «Мы наймём кого-то другого?», «Хороший же проект был!» и прочее.

В любой другой ситуации, мне были бы приятны эти слова.

Но не сегодня.

До слёз было обидно терять такую работу, но…

Работать с Андреем я не смогу.

Если честно, сейчас я даже немного благодарна была Паше. Совсем чуть-чуть. Ведь если бы он не затащил меня в отчий дом, то первая встреча с Андреем с момента нашего расставания состоялась бы сегодня. И достойно её перенести я бы не смогла.

Не знаю, чтобы я сделала, но… Мне было бы в тысячу раз тяжелее, чем сейчас.

До дома я добралась на такси, всю дорогу прокручивая в голове нашу недолгую встречу с Андреем. Удивился он моему красному диплому…

А ведь это он сам выбрал меня! Одобрил проект!

Наверняка чувствует сейчас себя идиотом.

Я всю неделю старательно выбрасывала из головы любые мысли о нём.

Заставляла себя не думать о том, что рассказала Юлька.

Заставляла… и всё равно думала.

Про кольцо. Про слова о том, что он тогда специально не упомянул меня в своём будущем. Про любовь…

Бессмысленные рассуждения.

И вот, как глоток свежего воздуха – работа. Но и тут снова Андрей!

В одном я всё же была согласна с Лазаревым.

Это издевательство какое-то…

Нет ничего удивительного, что домой я зашла в самом поганом настроение из всех возможных. Хотела принять душ и забраться под одеяло. Спрятаться от всего мира на пару суток и…

— Алина! Я от всей души поздравляю тебя с новой работой! — из кухни вышел Паша, держа в руках огромный букет красных роз. — Давай мириться.

— Мириться, — повторила я за ним, медленно опустившись на пуфик и сняв с себя Юлькины туфли. — Ты охренел?

— Лин, мы помним, что виноваты, — в прихожую на цыпочках вышла Юлька, вставая рядом со своим мужчиной. — Мы всё осознали. Мы готовы исправляться. И очень рады за тебя! Как прошло трудоустройство? Ты всех покорила?

— Я привёз торт и шампанское, — тут же кивнул Паша, поудобнее перехватывая букет. — Лин, я признаю, что засранец. Но засранец, что очень тебя любит. Как друг, — уточнил он, тут же получив тычок локтем в бок от Юльки. — Дай порадоваться вместе с тобой.

И лица у обоих такие жалостливые, что аж жуть берёт…

— Было бы чему радоваться, — вздохнула я. — Я не буду там работать. Заказчик…

— Приставал? — выпучила глаза Юлька, помогая мне подобрать определение.

Как озвучить простое «Андрей», я сейчас не понимала.

Вроде и просто всё, и… язык не поворачивается.

— Лин,