Наследие. Часть 2 (СИ) - Фалько

— То есть, те, кто занимается укрепление тела сможет освоить эту технику? — спросил Руднев.

— Когда-то да смогут. Но я уже говорил, что метать молнии из глаз и извергать потоки пламени гораздо лучше.

— Не рассказывай пока про технику никому, — сказал Осташков. — Надо бы подумать, как это можно использовать.

— Хорошо, — я пожал плечами.

— Загляни к нам, — он вынул из кармана наручные часы и застегнул их на запястье, — часа через два.

— Договорились.

Дождавшись, пока они уйдут, я уселся недалеко от зеркальной стены. Не совсем понятно, почему переполошились высокие люди из государственной безопасности и почему примчались аж два генерала. Испугались, что я начну направо и налево раздавать секретные техники? Да даже если и начну, что такого? Или они подумали, что эксперт, освоив простенькую технику, получит громадное преимущество в бою? Это звучит как бред, потому что огнестрельное оружие давно уже уравновесило сильного и слабого. Хотя представляю, как они забегают, если узнают, что Алёна уже способна выдержать выстрел из лёгкого стрелкового оружия. Только надо бы это пока подержать в секрете, чтобы их инфаркт не хватил.

Небольшой зал располагал к тренировке, поэтому я устроился поудобней, позволяя силе течь свободно. За полгода я дважды поднимался на новый уровень, прибавив минимум пятьдесят процентов. И вот начался очередной этап, который я решил пройти по записям отца. Он и сам не до конца разобрался в том, как правильно развивать силу на последней ступени, но натолкнул меня на кое-что интересное. Если бы ещё мысли постоянно не скатывались к черепам. Каждый раз, когда думаю об этом, перед глазами этот перстень с черепом. И хочется открутить его вместе с пальцем.

Меня аккуратно тронули за плечо. Открыв глаза, увидел хрупкую девушку в синем кимоно для занятия дзюдо.

— Вы нам немного мешаете, — виновато произнесла она.

Я только сейчас заметил, что в зале довольно шумно. Девушки готовились к разминке, косясь на меня.

— Гонят всюду, — вздохнул я, — беда, печаль, огорчение.

— Да мы не особо против, — она пожала плечами. — Только если сядете вон там, чтобы мы вокруг Вас не бегали, как вокруг ёлки.

— Спасибо, но мне действительно пора.

К девушке подбежала ещё одна, чуть крепче и на полголовы выше. Наверное, первокурсницы.

— А правда, что ты… то есть Вы одиннадцать мастеров убили разом? — спросила она.

— Силачом зовусь недаром… Нет, не правда. То есть, не разом. К тому же мне помогли.

— А как? Как это было?

— Как в дзюдо, использовал их собственную силу, чтобы победить.

К нам присоединилась ещё одна девушка, даже встала так, чтобы отгородить от выхода. Мне стало немного неуютно, но в этот момент появился тренер и быстро навёл порядок. Видя огорчённые лица девушек, я его мысленно поблагодарил и поспешил к генералам. Два часа уже прошло и было интересно, до чего они успели додуматься. К моему приходу в комнате для совещаний появился поднос с бутербродами, а в углу приспособили небольшую кофеварку. А ещё на столе установили ноутбук в виде небольшого бронированного кейса.

— Кузьма Фёдорович, — Осташков жестом показал, что я могу входить и занимать место за столом. — Садись, садись. В общем, так, техника кошачьих…

— Кошачьих лапок, — подсказал я.

— Да, эта самая кошачья техника вызвала живой интерес во всём мире. Министерство иностранных дел и МИБИ завалили письмами с просьбами и даже требованиями раскрыть тайну техники. И не только её, но и всего комплекса развития и укрепления тела. С последним всё неплохо, так как учебный курс есть и все ключевые страны в нём участвуют. А вот с техникой сложнее. Можно сослаться на клановые тайны и прочее, но выгоды в этом нет. Техника ведь специфическая и без особого развития недостижима и бессмысленна, так?

— Так, — подтвердил я.

— Поэтому предлагаю поучаствовать в большой игре. Мы создадим вокруг этой техники ажиотаж и выгодно продадим её всем желающим, — он улыбнулся.

— Если честно, не понял, — я посмотрел на одного генерала, перевёл взгляд на второго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это будет блеф, — сказал Руднев. — Мы впарим им пустышку. Да не простую, а такую, которая потребует от противника нескольких лет упорного труда и усилий. Мы продадим им чемодан без ручки и с булыжниками, а скажем, что внутри золотые слитки. Пусть несут и надрываются. А когда через несколько лет они поймут, что их поимели, пусть предъявляют претензии. Мы всё сделаем для того, чтобы весь мир начал считать укрепление тела фикцией и блефом. А сами будем развиваться и становиться сильнее.

— Ага, — я посмотрел на них совсем по-другому. Затем коварно улыбнулся, потёр ладони в предвкушении. — Так если дурить в мировом масштабе, то я ещё столько всего могу придумать. У меня этих техник как у дурака махорки, и я готов ими делиться.

— Энтузиазм — это хорошо, но блефовать всегда нужно очень тонко, — сказал Осташков. — С той стороны тоже не дураки сидят и всё понимают. Но искушение получить технику, способную усилить самую большую группу одарённых, а именно экспертов, сыграет нам на руку.

— Но это может загубить одарённых, которые уже не смогут стать мастерами, — добавил я немного посерьёзнев. — Это как-то звучит…

— Замечательно это звучит. Это лучшие слова, которые я слышал за целый день, — сказал Руднев. — Это уж точно поумерит военные амбиции некоторых стран. Таких, как Япония.

Последнее генерал произнёс так, что я порадовался, что не японец. Потому что будь здесь таковые, он бы принялся собственноручно их душить.

— Боюсь, через пару лет меня начнут люто ненавидеть те, кого мы подставим?

— За что? — удивился Руднев. — За то, что они сами выпросили технику. Здесь всё без обмана. Если она у вас не работает, это только ваши проблемы. А ненависть она всегда присутствует: и к слабыми, и к сильным. Даже если ты им пряники дарить будешь, они тебя всё равно возненавидят рано или поздно. Мы ведь видим, ты сам пытаешься показать, что укрепление тела — это баловство, не больше. Одно из правил ведения войны — сделай так, чтобы противник тебя недооценил. Ну что, участвуешь? — он серьёзно посмотрел на меня.

— Участвую, — кивнул я.

Если поразмыслить, то они говорили правильные вещи. И если всё получится, то очень вероятно, что меня оставят в покое. Признаться, сам хотел провернуть подобное, только масштабом поменьше. Дурить весь мир мне как-то страшно. В одиночку, по крайней мере.

— Только как всё это провернуть, чтобы не растягивать на пару лет? — спросил я.

— Запад нам поможет, — сказал Осташков. — После Нового года, в двадцатых числах января они планируют провести Международную конференцию высших учебных заведений мира. Пригласят всех: страны Европы и Америки, Индию, ЮАР, Россию и Китай. Оттуда мы и начнём. Думаю, мероприятие не обойдётся без турнира выдающейся молодёжи, где должна победить Соломина Алёна. Ей это под силу?

— Хм, сложно сказать, — я ненадолго задумался, прикидывая шансы Алёны. Наверняка там будет достаточно сильных юношей и девушек. — Она ещё недостаточно подготовлена, но это можно определить на месте. А где всё это будет проходить? Январь не самый тёплый месяц в году.

— Пока не знаем, к нам попала только повестка и кое-какие реплики с закрытого совещания Североатлантического Альянса. После Нового года будет ясно.

— Сделаю всё в лучшем виде, — подытожил я. — Чтобы лица одарённых во всём мире становились кислыми, когда слышали слова Укрепление тела.

— О нашей договорённости никому не рассказывай, даже Наумовым, — серьёзно сказал Осташков. — Если это всплывёт или раскроется, мы будем знать, что виноват один из присутствующих. После Нового года Руднев Дмитрий Леонидович с тобой свяжется. Он будет ответственным за эту операцию. И сейчас надо произнести магическую фразу. Государственное финансирование. Все расходы на время операции возьмёт на себя государство. И если не злоупотреблять, наши казначеи не покончат жизнь самоубийством.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы люди не бедные, сами справимся, — я пожал плечами. Мне показалась подозрительной подобная щедрость. Не думаю, что на время конференции могут быть большие расходы. Номера в отелях, перелёт, питание, всё это не такие уж и большие деньги, чтобы заставить толстокожего финансиста из правительства даже почесаться. — Я понял. Всё, что мне в обмен на технику предложат, не отдам. Мне ведь за это ничего не будет?