Пожиратель душ - Мишель Пейвер

Тиацци, Повелитель Дубов, растянулся на камнях, поедая еловую смолу; в бороде его так и поблескивали золотистые капли. Его, например, легко можно было бы принять за одного из лесных охотников — если бы он не испытывал такого наслаждения, мучая кого-то другого.

Сешру, Повелительница Змей, с первого взгляда казалась просто очень красивой женщиной. Гибкая, изящная, она подошла к Тиацци и устроилась рядом с ним, удобно привалившись к нему спиной. Ее туника из мягкой, хорошо выделанной тюленьей кожи переливалась, точно лунная дорожка на озере. Но улыбка ее казалась такой пустой и злой, что Торак невольно вздрогнул. А когда она облизнула губы, он заметил, как между ними мелькнул ее тонкий и острый черный язычок.

Но более всего удивила его Неф — Повелительница Летучих Мышей. Ее маленькие глазки с явным подозрением смотрели на Тиацци и Сешру; казалось, она не слишком-то ладила с ними. И что гораздо важнее — была не в ладах с самой собой!

Где-то вдалеке заухал филин.

Улыбка Сешру исчезла.

Тиацци замер.

Неф что-то неслышно прошептала и коснулась темного клочка шерсти своего тотема — летучей мыши.

Факел мигнул.

Чувствуя, как его с ног до головы охватывает ужас, Торак увидел четвертого Пожирателя Душ. Оказывается, он сидел в глубине пещеры, там, где прежде таилась густая тень.

— Берегись, — прошептала Сешру, — берегись Той-Что-В-Маске.

— Эостра, — хрипло пробормотал Тиацци, — Повелительница Филинов…

Неф, опершись на молодое каменное деревце, встала, заставив подняться и Торака.

Та-Что-В-Маске… Торак помнил, какая боль отразилась в лице Ходеца, когда он сказал: «Самая жестокая из жестоких».

В полумраке он различил высокую серую маску филина. Прямо на него яростно смотрели немигающие глаза самой крупной из сов. Перья покрывали всю голову Той-Что-В-Маске, а над головой торчали два остроконечных, как у всех филинов, «уха». Одежда Повелительницы Филинов тоже была сделана из перьев; на спину и плечи падали длинные кольца пепельных волос. Из-под одежды виднелись только руки с крючковатыми ногтями. Руки ее показались Тораку какими-то синеватыми, точно у трупа. А плоть Повелительницы Филинов — в тех местах, где она проглядывала между перьями, — имела неприятный бледно-зеленый оттенок сгнившего мяса.

— Подведите его ближе ко мне, — послышался ее голос, резкий и холодный, точно глас смерти.

Торака подтолкнули в спину и заставили упасть на колени. До него донесся сильный запах разложения, такой же, как на кладбище племени Ворона. Ужас сковал его сердце.

С пугающей медлительностью маска филина склонилась над ним, и тут же он ощутил, как чья-то свирепая и злобная душа пытается пробиться в его душу, пытается прочесть его мысли…

Он чувствовал, что долго не выдержит, и вдруг маска отодвинулась от него, и ее хозяйка промолвила:

— Хорошо. Уберите его.

Торак судорожно выдохнул и на четвереньках отполз поближе к свету. Ослепительно вспыхнули факелы, Торак заставил себя поднять глаза и увидел, что Эостра, Повелительница Филинов, исчезла.

Однако в пещере что-то неуловимо изменилось. Причем эти перемены были физически ощутимы. Тиацци и Сешру с преувеличенной озабоченностью сновали между каменных деревьев, снося в одно место какие-то корзины и мешки, но Тораку не было видно, что в этих мешках и корзинах.

— Идем, мальчик, — сказала ему Неф. — Ты поможешь мне накормить и напоить жертвенных животных. А затем мы с тобой совершим первое жертвоприношение.

Глава восемнадцатая

Ужас, испытанный Тораком при появлении Эостры, продолжал преследовать его, когда он двинулся следом за Повелительницей Летучих Мышей в глубь каменного леса.

Неф сунула ему мешок с совой и указала на выступ возле жертвенного камня:

— Положи там и ступай за мной.

Торак положил мешок, где велели, но все же успел немного распустить горловину, чтобы сове было легче дышать. Неф, заметив это, буркнула не то чтобы сердито, но как-то безрадостно:

— Что, неприятно причинять зло Охотнику? Ничего, придется что-то и похуже делать, если хочешь Пожирателем Душ стать. — И она, схватив факел, покатилась дальше по извивающемуся туннелю. — Придется тебе взять на себя этот тяжкий грех ради благополучия многих. Готов ты к этому, мальчик?

— Да… — неуверенно ответил Торак.

— Ну ладно, это мы выясним, — заявила Неф. — А ты мне вот что скажи: тебе лет-то сколько?

Торак вздрогнул:

— Тринадцать.

— Тринадцать… — Она нахмурилась. — А моему сыну, если б он жив остался, сейчас было бы пятнадцать.

И на мгновение в душе Торака даже шевельнулось сострадание к ней.

— Значит, тринадцать, — думая о чем-то своем, снова пробормотала Неф. Она с отсутствующим выражением лица сунула руку в мешочек, висевший у нее на поясе, и вытащила оттуда горсть дохлых мух. Сидевшая у нее на плече летучая мышь, покровитель ее племени, тут же оживилась. Шерсть на ней встала дыбом, она вытянула шею и моментально схватила угощение. — Покушай, покушай, моя красавица, — нежно приговаривала Неф. Потом, перехватив взгляд Торака, буркнула: — Ладно, идем дальше, только сперва дай ей свою руку обнюхать!

Торак протянул летучей мыши палец. Мягкие и нежные, точно листья лопуха, уши зверька шевельнулись, и он ощутил краткое прикосновение крошечного теплого язычка — казалось, мышь пробует его кожу на вкус. «Странная добыча», — вспомнил он. И представил себе, как эта летучая мышь летит над заснеженной равниной, потом садится и делает несколько шагов, разгребая когтями снег и, чтобы не провалиться, опираясь на свои острые локотки, а на снегу остаются отметины, точно от воткнутой туда палки… Торак с острой тоской представил себе, как Волк, сгорая от любопытства, бросается выяснять, какая странная добыча могла оставить такой след.

— Ты ей нравишься, — проворчала Неф. — Странно. — И она, вдруг прибавив шаг, так решительно зашагала дальше по подземному коридору, что Тораку пришлось догонять ее почти бегом.

— А отчего умер твой сын? — спросил он.

— Он голодал, — сказала Неф. — Дичь совсем ушла из нашей части Леса. Должно быть, мы совершили нечто плохое, и Великий Дух был нами недоволен. — Морщины на ее насупленном челе стали еще глубже. — Я тогда тоже хотела умереть. И даже попыталась. Меня спас Повелитель Волков.

«Повелитель Волков? Но ведь это же мой отец!» — подумал Торак и чуть не упал, споткнувшись из-за охватившего его душу волнения.

— Да, он спас мне жизнь, — с горечью промолвила Неф, — но теперь он мертв, и мне уже никогда не удастся отплатить ему за свое спасение. Знаешь, благодарность — страшная вещь!

Она вдруг схватила Торака за плечи и с такой силой притиснула его к каменной стене туннеля, что чуть не сломала ему при этом обе руки.

— Вот поэтому, мальчик, мы здесь и находимся! Чтобы сделать все так, как хочет Великий Дух! Ну, говори скорей! Говори, что ты чувствуешь!

Торак попробовал вырваться, но Неф держала крепко. Ладонями он чувствовал, какая эта стена липкая и противно теплая. И ему почему-то все время казалось, что где-то совсем рядом, внутри этой стены или даже ближе, извивается, корчится нечто ужасное, грозное…

— Она живая! — в страхе прошептал он.

— Это тебе только кажется, — сказала Неф. — Просто в этом месте шкура нашего мира износилась и стала совсем тонкой. Так что Иной Мир здесь совсем близко. Таких мест под землей несколько.

И Торак вспомнил ту страшную пещеру, в которую как-то из любопытства забрался. Он спросил, есть ли такие места в Лесу.

— Есть одно, — ответила Неф. — Мы пытались им воспользоваться, но там путь оказался закрыт.

__ А зачем это вам? — спросил Торак. — Почему вы вообще здесь живете?

Маленькие глазки Неф хитро блеснули.

— Ты же знаешь почему.

Он облизнул губы:

— Но я… я бы хотел знать больше! Ведь и мне предстоит стать Пожирателем Душ.

Неф наклонилась почти к самому его лицу, и он почувствовал едкий запах летучих мышей.

— Во-первых, мы должны найти Дверь, — сказала она. — То место, где шкура нашего мира тоньше всего. Затем придется воспользоваться магическими чарами, чтобы защитить себя от любой неожиданности. И наконец, — понизила она голос до шепота, — в дни черной луны… мы эту Дверь откроем, и тогда…

Торак нервно сглотнул. И снова услышал слова Ходеца: «Они собираются открыть Дверь!»

— Но… зачем? — выдохнул он. — Зачем вам ее открывать?..

— Все! Больше никаких вопросов! — прорычала Неф. — У нас еще работы полно!

И она, потащив за собой Торака, покатилась на своих мощных кривых ногах дальше. Через некоторое время они оказались в той самой вонючей пещере, где Торак слышал рычание росомахи. Оказалось, что там протекает ручеек, которого он тогда не заметил; этот ручеек наполнял водой небольшое углубление в полу пещеры, а потом нырял в какую-то трещину. На берегу маленького озерца стояло ведро из бересты и лежала сетка, сплетенная из лыка и битком набитая вяленой треской.