Дельфания - Владимир Лермонтов

Это — совершенно новое, непонятное для ума Богобытие и потому его трудно осознать и трудно принять, потому что с годами мы лишь прибавляем себе забот и «тяжелеем» мудростью, беспокойствами и волнениями о хлебе насущном. Дети не заботятся ни о чем, им все равно во что они одеты, какую еду им предложат: они все примут и все поймут. Восприятие детское глубоко мистично, оно не от мира сего, они всегда полностью всей своей сущностью присутствуют в каждом моменте бытия, в каждом часе и дне своей жизни. Они смотрят на пчелу, которая копошится в цветке и вся припорошилась цветочной пыльцой: и для них пчела и цветок — это вся вселенная, удивительная, животворящая, таинственная. Мы же, смотря на пчелу, можем думать лишь о том, что она должна принести нам мед. Это — разные точки зрения на одно и то же. Царство Божие как бы присутствует во всем и везде, но для этого нужно снять очки. Мы, взрослые, живем как бы в мире, который нам видится черно-белым не потому, что он таков в действительности, а потому, что носим дефективные очки со стеклами, которые не пропускают цвета. Древние говорили, что если найдете старца, подобного своей душой и жизнью младенцу, живите с ним и учитесь у него, ибо таковой достиг совершенства.

Когда мы были маленькими, то мы ничего о себе не думали и не знали, мы даже и не подозревали, что можно и нужно вообще думать, тем более мы не знали, что о нас думают другие. Мы были настолько малы, что могли коснуться земли, не нагибаясь, смотреть на цветы, не опуская головы, дотронуться до жука, собирающего цветочную пыльцу, просто протянув руку. Мы не ведали, есть ли Бог и как Он называется, потому как Господь Сам присутствовал в нас. Его не нужно было искать, звать, молиться, каяться и смиряться, так как ребенок еще не сотворил между собою и Всевышним той стены греховности, житейской мудрости, лукавства, не создал границы, отделяющей человека от Всевышнего, которую потом придется преодолевать, чтобы вернуться к Создателю. В детстве еще все открыто, стоит руку протянуть, а для этого слова и понятия не нужны, не нужно знать языка, ибо любовь и есть самое большое и истинное Слово Божие. У ребенка внутри еще присутствует тишина, мир и покой, небо его души чисто и прозрачно, без единого облачка, без туманов и туч, поэтому он слышит шелест жизни, как лопаются почки на деревьях, как из глубины земли пробираются травы, как шуршит ползущая гусеница. Он еще не знает, откуда все берется и куда все исчезает, потому что он видит только радость и сказку, которая его окружает, а настоящая сказка не кончается никогда, она только переходит из одной в другую, на то она и сказка.

Ребенок растет и распускается, как цветочек, он не ведает, как это правильно делать, он не прилагает к тому никаких усилий. Он не старается выглядеть лучше или быть похожим на кого-либо. Он не знает, как он совершает то, что мы, зная, не можем делать, потому как знание это — только приближение к двери, за которой открывается истина. Мы, большие люди, похожи на засохшие, искусственные цветы, мы пытаемся походить на тот или иной стандарт цветения, но у нас ничего не получается, потому как если тюльпан попытается расцвести розой, то выйдет что-то весьма искаженное, больное. Но в природе никакой розе не придет в голову стать тюльпаном и никакому тюльпану не придет в голову стать розой, и это — верно, потому что у них нет головы, им нечем думать, они текут и струятся по жизни, как определил им Творец. Так и люди, каждый — неповторимый, уникальный цветок! Посмотрите на детские фотографии, разве вы увидите и сможете отличить будущего тирана от монаха, нищего от богатого: все умилительны, все ангелочки, все лучики. Как происходят дальнейшие превращения во взрослого — это таинство сотворения нового мира, мира сознания человека, и здесь слишком много факторов, которые одних делают святыми, а других преступниками. Но это будет потом, а сначала они все просто колокольчики Поднебесной.

Глава 2. МЕСТО СИЛЫ

Отныне мои мысли и желания были направлены лишь на одно — скорее попасть на мое удивительное раздолье, где дух мой воспарял в небеса, тело молодело, где происходили неведомые, сокровенные процессы в моей природе. Я перестал брать с собой Ассоль, ведь она не давала мне спокойно предаться своим упражнениям, постоянно жалась ко мне, волновалась и призывала быстрее вернуться домой.

Я стал чувствовать себя учеником, будто некий небесный Учитель проводил со мною занятия и от меня требовалось лишь чаще приходить сюда и глубже расслабляться. Кстати, я уже не ходил, ведь сюда пешком было не менее двух часов ходу от дома, я бегал. Причем этот бег был не просто бегом в общепринятом смысле. Сначала — да, я начинал не спеша бежать, а затем постепенно погружался в некое медитативное сознание, когда я уже в подлинном смысле не бежал, а плыл по земле. Дыхание успокаивалось, мысли уносились куда— то высоко в небо, ноги просто скользили по старой, заброшенной дороге. В таком состоянии я мог перемещаться весь день и не знать усталости. Было такое ощущение, что в это время организм переключался на другие источники энергии, которые поступали из воздуха, из окружающей природы: деревьев, трав, камней, кустов. Чувство голода не возникало совершенно, хотя я мог не есть и весь день. Только ум напоминал, что так быть не может, что это ненормально и давно уже пора иметь зверский аппетит. Но я принимал новую реальность, погружался в нее и не обращал внимания на свой разум, переполненный установками, правилами и инструкциями.

Порой мне казалось, что я даже не бежал, а как бы парил над поверхностью земли. В одном месте этой старой, заброшенной дороги лес подступал очень близко, и вот однажды в этом месте ко мне также близко подступило необычное переживание. Словно небо устремилось в мое сердце, будто вся музыка земли влилась в мою душу. Я уже бежал не по лесной дороге, а по аллее, где справа и слева раскинулись заросли цветущей сирени. Ее было «море» и запах ощущался не теми органами, которыми мы воспринимаем обычно, а проникал куда-то очень глубоко. Потом появились поля роз и горы вокруг. Это был фейерверк, который разворачивался и снаружи, и внутри. Двери моей души отверзлись нараспашку, и поток необычных переживаний понес меня на своих бушующих водах, как щепку. Этого становилось так много, что я уже стал пытаться остановить эти благодатные потоки. Я уже стремился закрыть отворенные двери, ибо этого становилось больше и больше, и это было похожим на океан, который начал вливаться в маленькое озерцо — мое сердце.

Все предыдущие состояния, которые в свое время открывали для меня необъятные просторы вселенной, сегодня были представлены как небольшой мирок, свернутый до величины небольшой полянки между гор. Нынешнее просветление превосходило на порядок все, что было доселе. Но если в предыдущих небесах я чувствовал себя песчинкой, то здесь я был столь мал, Что этому не найдешь сравнений.

Вернулся домой я через три часа, но мне казалось, что меня не было около двух недель и что в это время я побывал в каком-то далеком путешествии, вернувшись совсем другим человеком. Все вокруг было прежнее, а я был другим, во мне было столь много незнакомого воздуха, музыки, пространств, что я стал для бывших оболочек чужим. Я был дома и делал все дела как обычно, но внутренне я все еще был там, куда занесли меня небесные потоки. Может быть, это можно сравнить с тем, когда мы возвращаемся из отпуска домой. Мы заходим в привычные, родные стены, а все наше существо еще нежится в морских водах и греется под ласковым, южным солнцем. Наша оболочка присутствует здесь, а все внутреннее еще там — за сотни, тысячи километров от дома.

Я будто побывал в иных небесах, в иных мирах, где столько радости и счастья, что оно способно разорвать твое маленькое сердце. Может статься, это и есть «море стеклянное, подобное кристаллу», о котором упоминает апостол Иоанн в Откровении? (Откр.4). Будто море это — сложенные друг в друга изумительно чистые стекла, каждое из которых — голубое небо, и чем дальше погружаешься в это море, тем большие просторы открываются, тем неба становится больше. Много небес и каждое последующее неизмеримо больше предыдущего.

Честно говоря, я тщательно скрывал свои новые открытия, свое место, тем более, что мне казалось, и сам дух этого места указывал мне на то, чтобы я хранил тайну. Одного я не знал, как называется все ЭТО, к чему все ЭТО отнести, описано ли где-нибудь нечто подобное? И вдруг я вспомнил, что много лет назад я читал книги Карлоса Кастанеды, который описывал встречи с мистиком Доном Хуаном, владевшим знаниями исчезнувших цивилизаций майя, ацтеков, тольтеков. Я вспомнил, что этот мистик — Дон Хуан, чудом сохранивший знания народов, живших много тысячелетий назад, говорил о месте СИЛЫ, где могут происходить различные чудеса, где из недр земли струится энергия преображения подобно смерчу, уходящему в небесные дали. Именно так, это и есть место силы! Мне открылось такое место! Данное объяснение было столь неожиданным, что я принялся изучать эти американские цивилизации. Однако мой ум постоянно задавал один и тот же вопрос: «Все это касается Цен— тральной Америки, при чем же тут Кавказ?» И действительно, какое отношение имел поселок Горный к цивилизациям майя, ольмеков? Я терялся в догадках, рассматривал в справочниках необычные города, каменные головы, пирамиды и чувствовал, что приблизился к некоей разгадке места, в котором со мной происходили удивительные процессы преображения. Прочитав всю литературу, имеющуюся у меня в наличии, я понял только одно, что до сих пор никто не знает, какой народ был прародителем первой индейской цивилизации. Причем создавалось стойкое убеждение, что эта працивилизация обладала высочайшим уровнем культуры, духовности и знаний. Ведь даже наследники этой таинственной працивилизации строили города, которые поражали своим масштабом, гигантские скульптуры, высеченные из камня, не поддавались никакому разумному осмыслению, как их делали и тем более как их перемещали. Но самое интересное то, что все последующие цивилизации, взращенные на основе працивилизации, как бы нисходили вниз, теряя культуру, знания, погружались в хаос, человеческие жертвоприношения и в конце концов были стерты с лица земли испанскими конкистадорами. Ольмеки — самая развитая и самая древняя известная цивилизация в Южной Америке, существовавшая за две с половиной тысячи лет до тольтеков, майя и ацтеков. Ольмеки — основатели первой цивилизации в Центральной Америке, но никто не знает, откуда они сюда пришли и где они получили знания. Самое главное то, что ольмеки пришли в Центральную Америку, уже обладая всеми знаниями, навыками, культурой. И вдруг мне попадает случайно в руки маленькая заметка-вырезка из какого-то журнала, где высказывается предположение, что ольмеки пришли в Америку из легендарной Атлантиды. Это было очень интересно, но опять-таки, какое отношение Атлантида имеет к горам Кавказа? А кроме того, ко мне пришел еще один вопрос-догадка: а не та же самая працивилизация построила мегалиты в Англии, Ирландии, Испании и Франции и передала свои знания друидам? Везде наблюдается один исток, единая загадочная цивилизация.