КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

Кто противостоял комитетчикам в борьбе за власть? Те, кто этой властью обладал: партийный аппарат. Чем руководствовался аппарат в своей повседневной деятельности? — Марксизмом-ленинизмом, которому уже было к тому времени лет сто, а он был все еще «вечно живой». Чем руководствовался Комитет? Этому посвящена наша глава.

Существует определенная, весьма жесткая связь между победителем в противостоянии в той или иной форме и теми интеллектуальными технологиями, которыми он пользовался в этой борьбе. Считается, что у победителя они всегда выше по своему уровню. В школе нам называли единственное исключение: Кромвель со своими идеалистами-пуританами против материалистов — последователей Ф. Бэкона. Но, видимо, генералы Кромвеля были более толковые, чем у короля Чарльза. А может быть, шпионы?

Но вернемся к дням вчерашним. Сопоставим аппарат и его боевой отряд. В последние дни перестройки отмечалось, что «КГБ, бывший своего рода внутренней партией, во-первых, всегда знал больше, чем партия: она и не хотела ничего знать, удовлетворяясь победными реляциями и заверениями в преданности. Во-вторых, идеология могущественного тайного ордена КГБ, в отличие от партийной, не только принимала факт существования противников, проблем и противодействия, но и предполагала возможность преодоления любых трудностей четко рассчитанными активными действиями»[171]. A.A. Зиновьев писал об интеллектуальных качествах аппаратчиков несколько точнее: «Одна из причин того жуткого состояния, в котором оказалась наша страна — это идиотизм высшего советского руководства. Беспрецедентный исторический идиотизм. Я в своей первой книге „Зияющие высоты“ описал, почему происходит так, что в высшее руководство постепенно отбираются круглые идиоты. Это есть общий закон (…). Интеллектуальный уровень советского руководства оказался настолько низким, что трудно себе вообразить. Это была одна из причин той катастрофы, которая случилась с нашей страной»[172]. В партработники приходили люди или с идеологическими задатками, либо им промывались мозги в разного рода партшколах, а там в ходу была псевдонаука, о которой тот же A.A. Зиновьев сказал, были написаны сотни книг, но ни одна из них не может претендовать на звание научной. Вот чем руководствовались те, кого комитетчики устранили от власти.

Первая информация, что я получил о методах КГБ, никак не украшала этот орган. Рассказывал отец. У него были какие-то дела с главным энергетиком Красноярского деревообрабатывающего комбината. Этот самый ДОК расположен на берегу Енисея правее тех видов, что изображены на современной десятирублевой купюре. И вот он возьми и загорись. Те, кто «любовался» пожаром, говорили, что зрелище было ужасное: сгорел, наверное, миллион кубометров леса; на противоположном берегу реки — а это больше километра! — невозможно было стоять из-за пекла. Рядом находится мост, могли расплавиться и рухнуть пролеты. У местного КГБ появилась версия поджога, связанная именно с мостом: а не был ли тут умысел на диверсию, мог встать весь Транссиб — южная ветка Абакан-Тайшет не выдержала б нагрузки. Словом, началось… Месяца через полтора этот знакомый энергетик позвонил отцу на работу: «Вы меня, наверное, потеряли, но я никак не мог — у меня не было времени…» — «Нет, все нормально, я все понимаю». Дальше его рассказ был таким: «Меня взяли в тот же день. Отсидел три дня — выпустили, как и полагается по закону. Прихожу домой, только поцеловал жену в прихожей — звонок. Они: вот постановление прокурора! И так весь месяц! Потом уж начал жульничать: уезжал к родственникам, чтобы помыться, встретиться с женой и так далее». Когда надо было государству — они работали спустя рукава, когда надо было себе — они сработали безупречно.

Возьмем для примера так называемое дело «взрывников», которое в КГБ считали образцово-показательным[173]! После терактов в Москве их искали полгода! Причем с основными трудностями следствие, я считаю, столкнулось в самом начале: «Взрыв произошел зимой на наземном участке полотна, и чтобы собрать осколки, пришлось несколько дней растапливать снег. По мелким клочкам и ошметкам восстановили и сумку, в которой находился смертоносный груз»[174].

В то же время, когда дело касалось личных интересов комитетчиков, работали они практически безупречно и, главное, быстро. Так, например, когда на станции метро «Ждановская» был убит чиновник Секретариата КГБ СССР м-р Афанасьев, то результаты были молниеносными: это случилось 28 декабря 1980 г., а уже 14 января виновные были установлены.

Еще один пример «виртуозной» работы, по крайней мере, ее пытаются выдать за таковую: «…самыми опасными для сотрудников охраны высоких руководителей являются люди с шизофреническими задатками. От них всегда можно ожидать различных непредсказуемых действий. И нужно отдать им должное в этом отношении: у них весьма сильно развито воображение и способность точно определять уязвимые места в системе охраны, отсюда и методы и средства проведения террористического акта. Анализ действий такого рода лиц как раз свидетельствует об этом, поэтому сотрудникам охраны приходится постоянно тренировать себя, чтобы уметь выявить таких людей по ряду признаков, особенно в ходе обеспечения безопасности массовых мероприятий.

Примером этому может быть случай, имевший место в здании Центрального Дома Советской Армии, когда там однажды проводилось собрание военнослужащих с участием руководителей государства и правительства. Допуск в здание ЦДСА осуществлялся военными, а непосредственно в зал заседаний — сотрудниками служб безопасности. Шизофреник изучил систему допуска и сумел пройти через первый контроль, но был разоблачен в фойе, когда следовал в зал заседаний. Только хорошая натренированность позволила сотрудникам безопасности выявить его. Он был одет в форму адмирала Военно-Морского Флота, выглядел солидно, был строен, подтянут и до определенной поры даже излишне вежлив в обращении с другими. На его груди красовалось множество наград. Однако внимание сотрудников безопасности привлекло неправильное их расположение на мундире и большое количество разных знаков, которые не могли носить высшие офицеры. „Адмирала“ попросили предъявить документы и приглашение на участие в собрании, которых у него, естественно, не оказалось»[175]. Лично я здесь не вижу никакой особой натренированности, которую бы стоило расхваливать, — все это примитивно.

Могу рассказать подобный случай и из своей практики. В 1971 г., как известно, ввели в армии и на флоте институт прапорщиков и мичманов. Я — 1962 г. рождения и только по молодости лет не узнал об этом в тот же день. Стоим мы с отцом на остановке, ждем транспорт, и вот я вижу — напротив нас стоит сравнительно молодой человек с двумя звездами на погонах. Я спрашиваю у отца: «Это кто: генерал-лейтенант?» Отец отвергает: «Присмотрись повнимательнее». Я смотрел на него, смотрел и понял, в чем дело: петлицы-то не генеральские (про лампасы я тогда еще не знал — фото генералов я видел только в книгах). Итак, если с задачей, пусть и с трудом и за гораздо большее время, справляется десятилетний ребенок, то какой же это профессионализм и что тогда под ним иметь в виду?

Вернемся к делу «взрывников». Был момент, когда нашли одну из мин — благодаря бдительности какого-то человека на Курском вокзале. Далее «взрывоопасную сумку привезли на… Лубянку в кабинет заместителя Председателя. Начали думать, что делать дальше. Решили вызвать специалистов из ОТУ (Оперативно-технического управления) и преподавателей по минно-взрывному делу из подмосковной Балашихи, там располагался учебно-тренировочный центр, где готовили членов внештатных оперативно-боевых групп, которые должны были действовать в качестве разведчиков-диверсантов в „особый период“ (…).

Показывают им сумку и предлагают обезвредить. Наставник диверсантов Петр Нищев, увидев ее, затрясся от бешенства:

— Нельзя ее открывать и сдвигать с места! И вообще, какой мудак приволок бомбу сюда?

— Но-но, не кипятись. Может, разрезать сумку сбоку?

— И резать нельзя!

— Давайте просветим переносной рентгеновской аппаратурой.

— И просвечивать не рекомендуется! Мало ли какой датчик там установлен.

— Но ведь бомба до сих пор не взорвалась, сколько ее ни кантовали?

— А если там установлен временной предохранитель и бомба только что встала на боевой взвод? Да и медлить тоже нельзя.

Выгнали всех из кабинета. Обложили сумку мешками с песком со всех сторон. Аккуратно перерезали провода, соединяющие батарейку с электровзрывателем. Предварительно просветив рентгеном, вскрыли корпус. Вытащили электродетонаторы. СВУ оказалось без сюрпризов.

После этого случая руководство КГБ решило сформировать подразделение взрывотехников»[176].