Наши трёхъязычные дети - Елена Мадден

Современной детской немецкой литературой многие русские родители (и я в том числе) разочарованы. Кажется, переведённых на немецкий детских книжек сейчас больше, чем оригинальных. А среди последних немало таких, которые никак не могут устроить мам (и пап), воспитанных в русской литературной традиции.

Русские родители, например, совсем не хотят читать ребёнку о каке (книжка Вольфа Эльбруха, Вернера Хольцварта – Wolf Elbruch, Werner Holzhwarth): кто-то накакал маленькому кроту на голову, он ищет виновника, в конце концов находит и мстит, какая – опять-таки – на голову обидчику; между началом и концом, пока длятся поиски, описываются разные каки – вид их, звучание, с каким образуются…

Немногих родителей устроят и рассказы знаменитого Яноша. Этот коммерчески ориентированный скептик и мизантроп, вероятно, интереснее своими книгами для взрослых. Странно читать его истории детям. Например, рассказ о Ёжике, который, не выходя из дома, обогнал пробежавшего многие километры зайца; или о знаменитом походе в «прекрасную Панаму», что закончился дома, где, конечно, лучше, чем в гостях… Созерцательность и отвращение к «суете сует», упрощённые для детей, производят впечатление обывательской «мудрости». (Между прочим, в интернете пущен слух, что свои детские книжки Янош однажды оценил как «кич, мусор и дрянь» – «Kitsch, Schund und Dreck».)

Наверное, «мудрость недеяния» – всё-таки удел придавленных жизненным опытом взрослых… Да и вообще, философию, как и религию, дети не должны бы получать на блюдечке – лучше, если придут ко всему этому сами.

Литературоведу особенно сложно подобрать хорошие немецкие детские книжки современных авторов. «Письма Феликса» Аннетте Ланген (Annette Langen, Konstanza Droop, «Briefe von Felix»; Констанца Дроп – иллюстратор)? Объявить потерянного игрушечного зайца путешествующим – отличная родительская идея, остроумная, эффективная психологически (хорошо утешает) и выигрышная дидактически (заяц шлёт познавательные письма, адаптированные к детскому восприятию, например, присылает «страноведческие» репортажи). Однако литературно письменная продукция «зайца» не слишком интересна, язык остаётся журналистским. Истории о Феликсе только выигрывают, если найти компакт-диск, где к «письмам» добавлены песенки.

Интересные немецкие авторы ориентируются, кажется, на детей начиная с 6 лет. Это, например, Пройслер (Ottfried Preußler). Или Корнелия Функе (Cornelia Funke) – восходящая звезда немецкой детской литературы, живёт в Калифорнии (её произведения заинтересовали Голливуд), писательницу считают «немецкой Роулинг». До Роулинг ей, положим, далеко: сюжеты простоваты, «интертекстуальные» переклички минимальны, зато есть в её книгах живое естественное дыхание, гибкая интонация, меланхолическая, но с лёгкостью передающая приключенческое напряжение фабулы.

Если родителям кажется важным читать по-немецки и детям меньше 6 лет, подойдёт, в крайнем случае, переводная литература. Рассказики – о Вилли Виберге Гуниллы Бергстрём (Gunilla Bergström), о маленьком полярном медведе Ханса де Беера (Hans de Beer), о симпатичных любому ребёнку Финдусе и Петсоне Свена Нордквиста (Sven Nordquist), потрясающего иллюстратора, истории Лео Лионни (Leo Lionni)…

С мультилингвами можно выбирать язык перевода – и усиливать «слабый» язык! Тем более что есть прекрасные переводы и пересказы. Линдгрен, Андерсен, Туве Янсон, Распэ, Сент-Экзюпери, Родари… – можно выбрать, как читать: на английском, немецком или русском.

Мы, конечно, не ограничивались только «классикой», но время от времени брали «на пробу» и просто образчики «потока» – массовой литературной продукции для детей на английском, немецком… Я считала себя вправе просто читать с «синхронным переводом» на русский, если видела, что язык книжки – упрощённый («для детей»), из готовых блоков. Есть книжки, которые «надо знать» (все одноязычные дети их знают) – вот мы теперь и знаем их, только не всегда на том языке, на каком они были написаны…

Если в книжке интересна фабула, а слог не заслуживает того, чтобы книгу медленно и вдумчиво читать, можно ведь ещё и по экранизации с историей познакомиться! На мой взгляд, нет никакой нужды читать у Эдуарда Успенского о Простоквашине или Чебурашке, лучше «мультики» посмотреть. Что мы и сделали с огромным успехом. К «экологической» тематике загородных приключений Гены, Чебурашки и Шапокляк наши дети отнеслись сдержанно, пионерами заинтересовались ненадолго и быстро потеряли интерес, а вот Чебурашку с Геной полюбили сразу и безоговорочно. Что, в общем-то, вполне можно рассмотреть как голос публики «за» Леонида Шварцмана в его споре с литературным «отцом» персонажей…

Учим грамоте

Отец малышей очень рано (на мой взгляд) начал учить их читать. Точнее, рано начал показывать написание коротких слов: вскоре после того, как детям исполнилось 1+10. Никакого стремления к «раннему развитию» (как у фанатов Глена Домана, Сесиль Лупан) за этим не стояло – исключительно «филологизм» нашего папы, любовь к слову, как устному, так и печатному.

Любопытство (что там такое написано?) проявляла в основном Аня. Она довольно скоро (в те же год и 10 месяцев) обрадовала папу, начав «читать». Я, проверяя, писала иногда прописными, иногда строчными буквами. (Писала, понятно, латиницей – ревнители принципов скажут, что это был неверный шаг: я всё-таки отвечаю за русский…) Аня не стопроцентно, но узнавала слова. Я смеялась: так попугай «читает»! Или собака. То есть запоминаются и опознаются общие контуры слова (комбинация букв воспринимается как своего рода иероглиф).

Довольно скоро обнаружилось: Аня обращает внимание на первые буквы. Узнаёт слова по первой букве: свое собственное имя она, например, долго «прочитывала» как Alex. Слова с одной и той же буквой в начале она (тогда) не различала.

Однако вскоре (2+3) Аня начала узнавать и отдельные буковки. Она называла их словами, которые с этих букв начинаются: T – tiger, P – papa.

В 2,5 Аня уже требовала, чтобы ей показывали именно буквы. М. же казалось важным демонстрировать буквы не отдельно, но вместе со словами – так он и поступал, стараясь подбирать те английские слова, где написание и произношение более-менее совпадают. Теперь наша дочь уже могла отличить своё имя от братниного, вообще, различала разные слова с одинаковым началом – например, train и tiger, baby и banana. Правда, всё ещё путала cat и cap. Кроме этих слов, узнавала (или всё-таки именно читала?) немало других: mama, papa, Daisy, apple, grandma, horse, loon, quit. Не обходилось без забавных курьёзов: cat пыталась «прочитать» как «мяу!», dog как «собака» (русские эквиваленты в это время потеснили английские…). Это были явно не «ошибки» прочтения – просто выбирала из трёх языков слова, какие чаще использовала…

Как-то раз (в 2+6) Аня потребовала, чтобы папа написал «шакан» (стакан); М. послушно написал glass – побуквенно, называя звуки. Затем так же написал dragon. Аня с лёгкостью сразу же усвоила оба слова.

За неделю до того Аня попробовала сама нарисовать «А» – и, в общем, вывела!

Так состоялся переход к буквенному письму…

В 2+9 Аня усвоила сам принцип: буквы в разных сочетаниях дают разные слова. М. показал ей одну и ту же букву в словах fox и Alex – тем легче ей оказалось ПРОЧЕСТЬ box, слово, которое она ещё не запомнила.

В 4 Аня написала своё первое английское слово…

По сути, поначалу папа детей применял старый принцип обучения целым словам look and say (смотри и говори), позднее – более новый, the whole language approach: слова, значимые для детей, не просто запоминаются – анализируется их состав. Можно сказать, М. самостоятельно открыл один из принципов программы Jolly Phonics (когда показывал слова, произнося звук за звуком).

Постепенно начало казаться: дети переросли и эту стадию. Решив, что настала пора переходить к систематическому овладению грамотой, от чисто фонетического подхода (где буквы должны ассоциироваться со звуками и их комбинациями) М. сознательно отказался: ему казалось, дети запутаются в алфавитах их языков. Он попытался обучать детей и буквам, и стоящим за ними звукам. то есть, выбрал далеко не самый лёгкий путь… Однако какие-то связи в памяти детей откладывались.

Аня тоже очень часто отвечает, называя звук, но для некоторых букв использует всегда название, например, для H, где в названии нет ничего от реального звука. Правда, в итоге она не всегда знает, какой звук обозначается этой буквой… (4+6)

Может быть, дети продвинулись бы в английском чтении и письме и дальше, если б занятия грамотой были регулярными и продолжались. Но М. постепенно забросил «уроки» – за недостатком времени. Впрочем, ещё и потому, что появилось ощущение достигнутого результата.

А я…

Сторонницей «раннего развития» я никогда не была – защищала собственную идею развития «своевременного». Строго говоря, с моих же позиций я была не права: у Ани желание учиться было огромное, да и речь Анину обучение грамоте, безусловно, развивало… Но мне казалось (да и сейчас кажется), что обучать малышей школьной премудрости бессмысленно – если не вредно. Что им делать с этим умением? Как верно заметил кто-то из мам-«форумчанок», всё равно двухлетки-трёхлетки читать сами не будут – и это к лучшему. Не заскучают ли дети, уже умеющие читать, писать, считать, позднее – в школе? К тому же: самые крупные буковки в детских книжках всё равно малы для дошкольников, перенапрягают их глаза; не здоровее ли больше гулять, двигаться и т. д.?