Опасное наваждение - Натали Питерс

– Только бы ты не забыла, чему я тебя учила, – слегка задыхаясь от волнения, сказала мадам Одетта. – Я уже сейчас начинаю беспокоиться, а ведь самое трудное еще впереди. Ох, если ты что-то сделаешь не так, я просто умру от стыда. Умоляю тебя, Рони, ходи как можно медленнее и думай, прежде чем откроешь рот!

Я наклонилась и поцеловала ее в морщинистую щеку.

– Не волнуйтесь, мой дорогой друг! Разве меня учила не самая элегантная женщина Парижа? Я и сама начинаю волноваться. Не пора ли идти?

Я едва сдерживалась. Долгие недели затворничества в доме на рю де Вожирар подошли к концу. Скоро, очень скоро я смогу насладиться музыкой и танцами – всем тем, чего я была лишена с тех пор, как почти два года назад дедушка увез меня от цыган. Я не испытывала ни страха, ни волнения перед встречей с парижскими «львами», а только всепоглощающее желание повеселиться.

Мы накинули шали, попрощались со слугами, которые собрались проводить нас, и вышли на улицу, где сели в поджидавшую нас карету.

Особняк Делакруа походил на освещенный праздничный торт: белый, окруженный рядами колонн, со множеством балконов. Сотни газовых фонарей как внутри, так и снаружи освещали дворец, подчеркивая его красоту. На подъездной дорожке скопились дюжины экипажей, толпы изысканно одетых парижан и парижанок всех возрастов, как ручьи в море, вливались в дом.

– Ох, теперь придется ждать, – огорчилась мадам Одетта. – Зачем ты торопила меня? Тебя ждал бы сольный выход – нечто грандиозное! – а сейчас мы прибыли вместе со всеми… Почему я об этом не подумала раньше?

Я наклонила голову, стараясь выглянуть из-за занавешенных окошек кареты.

– Прекрати! – громким шепотом произнесла мадам. – Ты хочешь, чтобы все вокруг догадались, что ты никогда раньше не была на балу?

– Но ведь так оно и есть!

– Не вздумай никому говорить об этом! Когда ты попадешь внутрь, ты должна вести себя так, словно уже сотни раз видела подобную роскошь и она тебе давным-давно наскучила. Ты же русская графиня, не забывай!

– Но почему? – рассеянно спросила я. – Почему мы должны делать вид, что я аристократка?

– Но ведь это правда: ты действительно высокого происхождения! И потом, неужели ты думаешь, что эти людишки захотят иметь с тобой дело, если узнают, что первые тринадцать лет своей жизни ты была нищей попрошайкой.

– Я была цыганкой, – поправила я ее. – Мы попрошайничаем потому, что…

– Хватит! – Мадам Одетта разочарованно обмахнулась веером. – Если ты еще хоть раз посмеешь заикнуться об этом, я… выброшу тебя на улицу! И помни, возвращайся ко мне после каждого танца, чтобы я могла поговорить с тобой. И не убегай далеко, я должна всегда тебя видеть. Не принимай приглашения на ужин, предварительно не посоветовавшись со мной! И не прикасайся к шампанскому!

Она говорила и говорила, перечисляя все, что я должна и не должна была делать. Я рассеянно погладила ее руку и механически пообещала вести себя прилично, но в мыслях я уже была на балу, кружась в танце с мужчиной, за которого потом выйду замуж. Я хотела выйти замуж так же сильно, как этого желала для меня мадам Одетта. Дом, дети и любящий муж. Цыгане верят, что замужество – смысл жизни женщины и что только брак может превратить мальчика в мужчину. Я гадала, на кого будет похож мой будущий муж, и решила, что он будет очень высоким, светловолосым и красивым. И разумеется, очень богатым!

Опасения мадам Одетты, что наше прибытие останется незамеченным, оказались напрасными. Как только карета остановилась у подножия лестницы и ливрейный лакей помог мне выйти из кареты, в толпе пронесся восхищенный вздох. Мы с мадам Одеттой неспешно поднимались по широким мраморным ступеням, и люди, которые тоже спешили внутрь, расступались, пропуская нас! Я заметила, как гордо мадам держит голову, подняв подбородок, и догадалась, что это было одно из самых великих мгновений ее жизни. Каждый второй из тех, мимо кого мы проходили, знал о скандальном закрытии ее школы, и она надеялась, что теперь-то они по достоинству оценят триумф единственной оставшейся ученицы.

Отдав лакею наши шали, мы прошли в бальный зал, чтобы поздороваться с хозяевами. Когда я проходила по залу, все поворачивались в мою сторону и, как правило, вынуждены были запрокидывать головы, чтобы оценить мой рост. Я чувствовала себя настоящей королевой и была готова петь от счастья.

Мсье и мадам Делакруа приняли нас весьма прохладно. Их, особенно хозяйку бала, явно не радовало присутствие мадам Одетты.

– Графиня Рони Николаевна Ульянова, внучка моего очень старого друга, – представила меня мадам Одетта. Я присела в реверансе и позволила мсье Делакруа поцеловать мне руку. Он благожелательно улыбнулся, в то время как его жена – маленькая женщина с темными волосами и злым ртом – старательно изобразила неодобрение. Меня, однако, не волновало, верят ли эти люди в то, что я принадлежу к русской знати и была воспитана в Москве, – впереди меня ждал восхитительный вечер. Да и как они смогут доказать обратное?

Я широко улыбнулась мсье Делакруа.

– Я так счастлива, что являюсь сегодня гостьей на вашем балу. Благодарю вас за честь! Ваш дом очень красив, мадам, – обернулась я к упрямо молчавшей хозяйке. – Намного больше, чем те, что я видела в Москве.

– Я могу рассчитывать, что мне будет оказана честь танцевать с вами? – осведомился мсье Делакруа, слегка кланяясь. Я подала ему свою карточку, и он сверху вписал свое имя. Мадам Делакруа бросила на мужа пронзительный взгляд, но он сделал вид, что не замечает этого.

В зале появились и другие гости, и мы с мадам Одеттой отошли в сторону. Мадам легонько сжала мою руку и прошептала:

– Отлично. А сейчас тебе предстоит знакомство с молодыми людьми. Я их почти всех знаю, так как в свое время начинала заниматься с их сестрами.

Вокруг нас сразу образовался целый кружок молодых аристократов, которые спешили представиться и записаться на танец.

– Может быть, мы потанцуем все вместе, в одном кругу? – весело спросила я. – Так принято у цы… в России.

Я почувствовала, как напряглась мадам Одетта, но остальные только рассмеялись, и самый старший – худенький шатен лет двадцати – тепло сказал:

– Наше счастье, что обычаи во Франции отличаются от русских, графиня. Вам придется терпеть присутствие каждого из нас по одному.

– Думаю, ваш обычай намного приятнее, – улыбнулась я. – В конце концов мужчина, который покупает лошадь, едва ли рассчитывает, что ему ее покажут в табуне. Да, я думаю, мне понравится танцевать с каждым из вас отдельно.

Мадам Одетта поморщилась, но мужчины были покорены и долго смеялись. Через несколько минут моя танцевальная карточка была заполнена. Окруженная поклонниками, я выслушивала бесконечные предложения показать мне красоты Парижа.