Принц похищает невесту - Кристина Додд

Ренье надоело, что его крестная, все его друзья и оба двора – его собственный двор и придворные Бомонтани – считали, что он ее недостоин. При этом хлопали его по плечу, мол, это шутка, но не шутили.

Она всегда делала все уроки, прекрасно себя вела во время визитов послов и буквально очаровала его отца.

Он страдал от юношеских прыщей, подростковой угрюмости и неуместных эрекций, возникавших во время представления ко двору юных дворянок.

Только графиня Дюбелле понимала его по-настоящему. Ее улыбки, поглаживание его плеча, незаметные прикосновения к его колену сыграли немалую роль – подняли его самоуважение и его непослушный член.

Однако в тот день, глядя на принцесс, ему захотелось к ним присоединиться, и он пожалел, что их жизнь не может и дальше оставаться такой, какой была в пору их детства.

Вернувшись к настоящему, он мрачно подумал, что их жизнь больше никогда не станет такой.

Мадам Пиншон указала на резную деревянную ширму у лестницы:

– Стой за ширмой. Слушай. Молчи. Не показывайся.

– Но зачем?

– Потому что здесь и сейчас, ваше высочество, приказываю я. – Она бросила взгляд на дубинку, прикрепленную к его поясу. – Прекрасное орудие для защиты.

– Я умею ею пользоваться, – заверил он ее.

– Не сомневаюсь.

Мадам исчезла в кухне, где ее встретили приветственными возгласами.

– Милая Сорча, ты довольна обедом?

– Довольна, – ответила Сорча. – Но еще больше мне понравилось объяснение Ивлин, как играют на дудке.

Ренье отдернул голову так резко, что ударился затылком о стену.

Что эти женщины рассказали Сорче?!

Он услышал, как ножки стула проскрежетали по плитам пола.

– Они рассказали тебе про мужчин? – спросила мадам.

– Они все мне про них рассказали! – Голос Сорчи звучал поразительно жизнерадостно для выросшей в монастыре девственницы, которой только что рассказали, откуда берутся дети. – Думаю, теперь я смогу управлять тем, за кого выйду замуж.

Ренье заглянул в отверстие, прорезанное в ширме, но Сорча стояла под таким углом, что Ренье не мог ее видеть.

– Запомни: главное в управлении мужчиной – это понять его мысли раньше, чем он сам их понял. Что совсем несложно, поскольку мыслей у мужчин раз-два и обчелся!

Мадам проговорила это с сарказмом, и Ренье понял, что ей доставляет удовольствие его дразнить.

Он тихо передвигался за ширмой, пытаясь увидеть Сорчу. Он сможет оценить ее состояние по выражению ее лица. И ему необходимо было видеть происходящее, оценить опасности.

– Значит, тебе придется выйти замуж, да? – спросила у Сорчи одна из девиц.

– Рано или поздно. Мой долг – подарить Бомонтани наследника. – Сорча глубоко вздохнула, демонстрируя, как эта мысль ее печалит.

Двигаясь с осторожностью, которой Ренье научился за последние несколько лет, он выскользнул из-за ширмы и заглянул на кухню. Он увидел высокие окна, расположенные под самым потолком, и длинный стол, заставленный посудой. Мадам Пиншон устроилась в огромном кресле у стола. Полдюжины полуодетых дам сидели на скамейках. Сорча устроилась между блондинкой и рыжеволосой красавицей и, судя по ее виду, чувствовала себя совершенно непринужденно. Она выглядела счастливой и очень женственной. Неудивительно, что ее мужское одеяние никого не могло обмануть, все сразу поняли, что она женщина.

– Возможно, ее муж будет принцем! – предположила прелестная шатенка.

– Ну конечно, Ивлин, он будет принцем. – Сорча поймала свою соседку за локоть и с притворным отчаянием добавила: – Я уже знавала немало принцев.

Мадам бросила на Ренье предостерегающий взгляд.

Он снова попятился за ширму. В кухне не было никаких дверей, за которыми мог бы прятаться убийца, только входная. Ренье, конечно, будет начеку, но пока им с Сорчей ничто не угрожает.

Сорча тем временем продолжила:

– У принцев бородавки и гнилые зубы, и от них дурно пахнет. Самым лучшим из всех был мой жених, Ренье, но и тот не подарок, упокой, Господи, его душу.

Что же ей в нем не нравилось? Да, он был эгоистичен, тщеславен, заносчив, но по сравнению с другими принцами он был завидной партией! Прижав ухо к ширме, он мысленно попросил ее высказаться подробнее.

– И чем был плох этот Ренье? – поинтересовалась мадам.

– О мертвых не принято плохо отзываться, – чопорно ответила Сорча.

– Если подумать, то о живых тоже не следует отзываться плохо! – Мадам заявила это громко, чтобы Ренье слышал. – Но если этот Ренье был пустой тратой красивых зубов, то меняться ему уже поздно.

– Зубы у него действительно были красивые. И вообще он был очень красивый юноша. – Голос Сорчи звучал печально.

– Красивая наружность помогает мне избавиться от отвращения! – лукаво заявила одна из девиц.

– Ну, так скажи нам, что с ним было не так, – приказала мадам.

«Да уж, скажи, что с ним было не так».

– В детстве он даже мне нравился. Дразнился, но был добрым. Но у него не было такой бабушки, как у меня, которая научила бы его смирению. Когда он подрос, придворные льстили ему, уверяя, что он самый лучший на свете. Он считал, что гораздо лучше меня и потому что он парень, и потому что старше, и потому что нас обручили почти при рождении.

– Он не прилагал никаких усилий, чтобы тебя завоевать, – снова подала голос Ивлин.

– Вот именно! Ему меня навязали. Он так и сказал, «навязали», и совершенно меня не ценил. Я стоила даже меньше, чем его лошадь или собака.

«Но теперь-то я тебя ценю. Ты – мой ключ к королевству. И я позабочусь о том, чтобы ты это знала».

– Могу вас заверить, я буду хорошей правительницей. Он не был бы хорошим правителем. Он не знал, что такое тактичность и как следует управлять людьми.

«Но я этому научился. И сейчас я тобой управляю».

– Он был уверен, что знает, как следует поступать в той или иной ситуации, и был уверен в своей правоте.

Сорча с горечью рассмеялась. Слова Сорчи задели Ренье за живое.

– Поженись мы, я трудилась бы в поте лица, а он пожинал бы плоды моего труда.

От такого оскорбления у Ренье перехватило дыхание.

– Все принцы одинаковы…

– Ей пришлось хуже, чем нам! – подала голос светловолосая женщина.

– Бедненькая принцесса! – Голос мадам был полон сочувствия. – Надо сделать Сорче подарок.

– Посоветовать, как охолостить мужчину?

В тоне девицы было столько озорства и задора, что Ренье содрогнулся.

– Нет, Хелен, – возразила мадам. – Я подумала о ночной сорочке, которая гарантировала бы, что испытания первой брачной ночи быстро закончатся.

– Вы и без того были ко мне очень добры!

«И Сорча говорит это серьезно! Маленькая дурочка!»

– Давно мы так не веселились. Ну-ка встань. Дай на тебя посмотреть. – По приказу мадам снова стали передвигать стулья. Спустя несколько секунд мадам сказала: – Она примерно одного с тобой размера, Хелен. Отдай ей новую кружевную сорочку.