Создатель сказок - Макс Крынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его блокнотах и тетрадях есть яркие рисунки усаженных зеленью островов, что плывут в облаках. В мыслях братишка тосковал по придуманному миру, где иначе, чем в жизни, где он абсолютно свободен и ни от кого не зависит.
Его вондер не стал островами потому, что Степан хотел холодного одиночества чуть больше, чем солнечный остров. Все мы мечтаем о разных вариантах будущего, и замкнутость ребенка оказалась сильнее, чем желание покататься на острове. В конце концов, заледеневшая скала тоже принадлежит ему одному.
— Я хочу понемножку изменить этот мир, — восторженно говорит Степан. — Создам еще десятки или сотни островов, чтобы на одних бегали животные, на других росли цветы или деревья какие-нибудь. Еще одни будут просто каменными островами, которые можно будет изменить, как хочется. Слушай…
— Да?
— А можно будет как-нибудь сделать так, чтобы в моем вондере могли оказываться другие люди? Ну, когда я построю достаточно островов, чтобы хватило каждому.
— И чем ты планируешь с ними здесь заниматься?
Когда Степан с горящими глазами принялся гонки на островах, совместную возню с будущими садами, придумывание растений, которых не было на земле, совместную охоту на страшных чудовищ, которых он еще не придумал.
— Я поменяю температуру воздуха, чтобы тут растения росли, и можно будет вместе управлять островами! Лететь куда-нибудь стаей островов,
Ребенок описывал планы с нешуточной страстью, и это было нехорошо. То есть, отлично, когда у человека есть хобби, но не слишком хорошо, если он забывает про реальный мир и тонет в фантазиях. Не совершил ли я ошибку, когда научил его посещать вондер?
— А когда ты в последний раз виделся с другом?
Степан перестал улыбаться.
— В школе каждый день видимся, но приходить к нам домой он почему-то боится, хотя в прошлый раз его никто ничем не напугал.
— А с учебой у тебя как, не забросил?
— Если я заброшу учебу, мама меня как-нибудь накажет, — вздыхает братишка. — Так что оценки у меня хорошие.
— Ладно, поверю. Я не знаю, как открыть твой вондер для обычных людей, но я могу рассказать тебе про то, как сделать его чуть более живым. Есть такие штуки, как фантомы — это случайные фантазии, которые время от времени встречаются в любом вондере. Сознания или личностей они не имеют — это просто мысли, которые существуют недолго. У некоторых это — бабочки или пчелы. У кого-то белки или мыши в лесу. У тебя это могут быть ледяные элементали, или еще что-то, сходное твоему вондеру.
Я создал в ладони сочную желтую грушу и с хрустом откусил кусок. Степа попытался повторить мою иллюзию, но в его ладони появился несуразный желтый шарик, который парнишка быстро выбросил в снег.
— Так вот… Можно создавать иллюзии с нуля, тратя кучу энергии и времени, а можно изменять и прорабатывать эти фантомы. Таким образом ты можешь населить острова придуманными созданиями. Заодно и попрактикуешься.
— Спасибо за совет.
— Да не за что. Дам тебе еще один, раз уж ты начал вплотную заниматься внутренним миром. Дело в том, что в вондере есть место, куда слит весь негатив. Мы называем его «отстойником» или «черной дырой». Если ты расширяешь вондер, отстойник рано или поздно показывается сам — обнаруживаешь ледяную пещеру, или колодец, или провал в скале, которого раньше не было.
У одной моей знакомой вондер занимал с десяток квадратных километров, и выглядел, как старая заброшенная деревня. Отстойник возник в виде заброшенного частного дома, с покосившимися окнами, с щелями на крыше, со стенами, поросшими травой, мхом и плющом. Дверь болталась и скрипела, и сколько знакомая не пыталась ее закрыть или заколотить, дверь открывалась снова. У крыльца, привалившись спиной к стене дома, сидел скелет в пиджаке. Внутри дома сгущалась тьма, иногда оттуда слышались стоны и вой, и девушка никогда не заходила за дверь.
— И что мне делать, если черная дыра появится?
Степан выглядел напуганным.
— Я не советую тебе соваться в нее. В твоем вондере ты — единственный полноправный хозяин, и ничего не может причинить тебе вред, но отстойник — это единственное исключение. Если ты его обнаружишь, ни в коем случае не заходи внутрь. Позови меня, и мы что-нибудь придумаем.
— А у тебя в вондере есть черная дыра?
— Раньше была.
Но я ее выжег. Собрал весь негатив, которого получилось неожиданно много, и отправил прямиком в пламя звезды. Судя по тому, что я не превратился в солнечного мальчика, думающего и мечтающего сугубо о хорошем, вреда мне это особо не принесло. От фантомов я тоже избавился — не хочу, чтобы в кубе что-нибудь появлялось без моего ведома.
— В общем, если будут проблемы, вопросы, зови меня. Вондер у тебя действительно классный, — дотянувшись до брата, треплю его волосы. Тот уворачивается, но уже с улыбкой, а не из желания сохранить дистанцию.
* * *
— Алмазов!
Окликнувший меня президент академии выглядел недовольным, как облитый водой кот.
— Да?
— От губернатора пришло письмо, в котором просили оформить кружок по иллюзиям и рунам и дать тебе кабинет и право быть единоличным преподавателем этого кружка. Может, ты объяснишь, откуда у тебя такие связи, и почему ты не подошел с этим вопросом ко мне, прежде чем прыгать через голову?
— А вы бы устроили это? — Недоверчиво спрашиваю.
— Наверное. Не знаю. По настроению.
— А вот теперь дело точно пойдет быстро и с энтузиазмом, — ехидно улыбаюсь. А потом вспоминаю о разговоре с Сержем Генсбуром, и решаю быть помягче. — Кстати, спасибо, что сообщали о моих успехах в городскую администрацию.
— Не понимаю, о чем ты, Алмазов, — скривился президент. — Я записывал и докладывал о твоих выходках, было дело. И про иллюзию мёртвого преподавателя, и про энергосборник написал. С чего ты решил, что подрыв дисциплины и занятия магией без соответствующего на то разрешения — это «успехи»? Впрочем, не важно. Когда планируете заняться своим кружком, Алмазов?
— Если ключ от кабинета вручите, то сегодня и займусь.
— Надеюсь, я это делаю не зря, и вам не придется вести лекцию в пустом зале, — протянул директор ключ с биркой. Триста девятый
