Дикие сны Кассандры - Саша Лорд

— Вот видите, — промурчал Кертис. — А теперь давайте сядем у камина и поговорим.

— Так что же произошло между вашим отцом и леди Морганой? — спросила Кассандра, усевшись в огромное кресло у огня. — Это имеет отношение к семье Кедедрина?

Кертис нахмурился.

— Видите ли, окрестными землями горной Шотландии владеют четыре семейства: Кенмуры, Маккеферти, Фергюсы и Дунканы. Моргана — урожденная Дункан. Благодаря ее браку король хотел объединить все эти семьи и не допустить распада владений. Он приказал обручиться Лайэму Кенмуру и Моргане Дункан, считая, что этот союз больше пойдет на пользу Шотландии, чем брак между Морганой и Маккеферти. В этот момент сеньор Фергюс был уже женат на своей первой жене.

Подняв голову, Кассандра сделала еще один глоток.

— Но Лайэм так и не женился на Моргане?

— Нет, он женился на простой женщине по имени Сара.

Кассандра наморщила лоб:

— Тогда Моргана была свободна и могла выйти замуж за Маккеферти.

Кертис повел плечами:

— Но они не поженились, потому что было слишком поздно. Жена Фергюса умерла при родах. Король немедленно женил Фергюса на Моргане, а мой несчастный отец с разбитым сердцем женился на второй дочери из другого клана, но так и не смог забыть Моргану. — Кертис потер подбородок и задумчиво посмотрел на пылающие поленья в очаге. — Вы видите, миледи, судьба не всегда ведет нас простыми путями. Лайэм женился на Саре, лишив Моргану возможности стать графиней, и она вышла замуж за лорда Фергюса — человека, которого ненавидела. Потеря Морганы ожесточила моего отца и вызвала гнев короля. Все это произошло потому, что Лайэм нарушил правила игры. Если бы он женился на Моргане, все было бы хорошо. — Кертис откинулся назад, закрыв глаза. — Судьба как средство обрести счастье — это детская фантазия, пригодная только для мечтателей. Миром правит другое: сила, сладострастие, зависть и месть. Вы никогда не приживетесь при дворе, если, как Лайэм Кенмур, не будете соблюдать его правил.

Кассандра зажала рукой рот, чтобы не вскрикнуть. Кертис сказал правду. Она открыто заявила о своей любви, и ее отвергли.

Но было еще одно правило, которое она усвоила. Мужчины этого общества больше откликались на плотскую страсть и меркантильные интересы, чем на любовь и чувства. Кедедрин воспылал страстью к ее телу. Она видела, как налились похотью его глаза. Она чувствовала, что он хочет ее. Не ту, какой она была, а ту, в которой видел мягкого котенка. Он не хотел вечной любви. Он стремился к власти и титулу. Отвергнув любовь, он хотел только плотских утех. Она не могла помочь ему в одном, но могла удовлетворить его низменные потребности, после чего он потерял бы к ней всякий интерес.

— Сладострастие, — медленно повторила Кассандра. Если бы она пустила в ход этот инструмент и привлекла его внимание этим, она могла бы научить его новым чувствам. Она пыталась убедить его, что они созданы друг для друга, но он не понял ее истинной сути. Он отмахнулся от ее признаний, потому что в его мире женщины не стремились к душевной близости с мужчиной. Они лишь флиртовали, строили хитроумные планы, пользуясь желанием мужчины для собственных корыстных целей.

Сейчас Кассандра была далека от привычной лесной жизни. Она была при дворе шотландского короля. Какой же самонадеянной и наивной она оказалась, думая, что он сразу поймет и примет ее. Кассандра чувствовала, что ей пора войти в его мир, переосмыслив свои представления. Она должна не говорить о своих снах, а найти другой способ пробудить его интерес.

Кертис внимательно смотрел на нее, прищурив глаза.

— Что вы еще видели в своих снах? Леди Корина сказала, что вы видели во сне убийцу отца Кедедрина.

Кассандра встала.

— Мне так казалось, — пробормотала она, обдумывая новый план.

— Так кто же убил его? Я друг Кедедрина и должен знать: возможно, это страшное преступление совершил кто-то из известных нам людей, кому мы безгранично доверяли?

— Не знаю, — ответила Кассандра, покачав головой.

Кертис наклонился и пристально посмотрел на нее.

— Но вы сказали, что видели убийцу?

Поглощенная своими мыслями, Кассандра поставила кубок на стол и протянула руку за торбой.

— Я не видела лица убийцы, — сказала Кассандра и, собравшись с мыслями, твердо ответила: — Лорд Кертис, у меня изменились планы. Я решила остаться. Мне надо закончить одно важное дело. Я поняла, что смогу жить по принятым при дворе правилам, по крайней мере, ближайшие несколько дней.

Кертис на минуту задумался, потом улыбнулся и поднялся из кресла.

— Отлично. Тогда позвольте мне помочь вам с вашей ношей.

Поздно ночью Кедедрин вернулся в замок и, сев у камина, развалился в кресле, потягивая из кружки эль и глядя на пляшущие в очаге языки пламени.

Его мучили сомнения. Он даже не удосужился спросить ее имя, но мысли о ней продолжали его будоражить. В нем еще были свежи ощущения от прикосновения к ее атласной коже, от фантастического цвета ее голубых глаз, от ее огненной шевелюры.

Почему он не поцеловал ее?

Он точно знал, что она испытывала к нему такие же сильные чувства, как и он. Кедедрин вспомнил, как дрожали ее плечи, когда он прикасался к ней, но вынужден был сдерживать себя, словно она была знатная леди, требующая деликатного обращения.

Закинув ноги на сундук, он откинулся в кресле, глядя на потолок, на котором прыгали тени от языков пламени в очаге. Его мать была простой крестьянкой и ничего не понимала в придворном этикете. Она никогда не учила его премудростям жизни, не предостерегала от женских хитростей. Она умерла, и он стал мишенью для людских насмешек. Люди судачили о его позорном происхождении, а он ничего не мог возразить им. Он ничего не понимал в женщинах. Первая женщина, за которой он пытался ухаживать, рассмеялась ему в лицо, когда он пригласил ее на стрельбище. Он хотел, чтобы она тренировалась вместе с ним в стрельбе из лука.

Передние ножки кресла громко ударились о пол, когда он опустил ноги, схватившись за голову и сгорая от стыда. Та женщина жестоко обошлась с ним, заявив, что настоящие леди не берутся за оружие, а настоящему мужчине следовало бы пригласить ее прогуляться в саду, а не тащить на грязное стрельбище.

Она дала ему первый урок, после которого он ни перед кем не раскрывал свою душу. Женщины, которых он знал прежде, были сложны и непредсказуемы. Они никогда открыто не выражали своих чувств, говорили намеками, которых он не понимал и не хотел