Бояръ-Аниме. Романов. Том 9 - Владимир Кощеев

сияющих голубым светом гексагонов. Силовые поля получились настолько плотными, что льющиеся с неба солнечные лучи не проникали за созданную мной преграду.

— Начинай, — кивнул я, делая шаг назад.

Выстроенная стена плавно сместилась вслед за мной, оставаясь на той же дистанции в метр. Стоящая напротив меня супруга вдохнула полной грудью зимний воздух, закрыла глаза, погружаясь в легкий транс, а после привычно задействовала жест, чтобы применить технику.

Вот только изменившийся дар уже не требовал ни слов, ни жестов. Только напряжение воли. А потому эффект, вложенный в эту атаку, получился совсем не таким, как рассчитывала Виктория.

Длинные иглы ледяных копий выросли из земли под углом в сорок пять градусов в одно мгновение, но бессильно разлетелись, столкнувшись с моим щитом. Однако при этом в высоту достигли шести метров — предела, за которым начинают действовать блокираторы над особняком. Вершины ледяных игл уперлись в этот несуществующий потолок и оказались срезаны.

На меня явственно повеяло холодом от выросшего леса ледяных пик. Я сместился в сторону, чтобы Виктория могла меня видеть. А княгиня Красноярская задумчиво смотрела на результат своей техники.

— Не такого эффекта я ожидала, — призналась она, после чего вновь повела рукой, и источающие морозную свежесть глыбы осыпались, на лету растворяясь в воздухе.

Сразу же ощутимо изменилась влажность. Похоже, теперь дар моей жены настолько окреп, что выдаивает воду из воздуха в реально ощутимом количестве. Раньше я такого эффекта за ее магией не замечал.

— Поэтому мы и отрабатываем твои изменившиеся техники, — с улыбкой ответил я. — Атрибут твоего дара остался прежним, а вот его форма — другая. Теперь тебе придется избавляться от привычки помогать себе жестами. Как видишь, это только мешает.

Виктория усмехнулась и предприняла новую попытку. Воздух сгустился вокруг моего щита, на силовом поле моментально образовалась изморозь. От разницы температур в созданном льду и атмосфере повалил густой пар.

— Сколько градусов? — спросил я, кивая на получившийся ледяной забор.

Моя супруга моргнула, пользуясь линзой, чтобы получить ответ.

— Сто двенадцать, — произнесла она с некоторой гордостью в голосе.

Прежде ей не удавалось достичь такого понижения температуры. Но оно и понятно, став моей супругой, она получила резкий скачок в мощности. Осталось только научиться этим правильно распоряжаться.

— Хорошо, растопи, — велел я, отходя еще на шаг.

Силовое поле, послушное моей воле, развеялось, а вот стена льда осталась на месте, продолжая активно таять и без приказа одаренной. Виктория приложила легкое усилие, и посреди полигона образовалась лужа, которая тут же начала испаряться. Я проводил взглядом облако пара.

— И снова сто двенадцать градусов, — прежде чем я задал вопрос, сообщила княгиня. — Это странно. Я никогда раньше так быстро и резко не могла сменить температуру. И тогда разлет не был таким фиксированным, а теперь я как будто четко привязана к нулю по Цельсию.

Я улыбнулся ей, выказывая одобрение.

— Продолжим? — предложил я, и, получив кивок, создал несколько новых гексагонов.

Подсвечивая силовые поля, я отправил первое в свою супругу. Скорость была не большой, так чтобы она могла совершенно спокойно отреагировать. Тем более что сейчас «Оракул» вываливал на Викторию характеристики примененной мной техники. Виктория дернула руками, но все же удержалась от того, чтобы пользоваться жестом.

Лед возник на моем поле, заключив гексагон в плотный морозный кокон, и разросся во все стороны шипами. Слабый слой щита истончился, и осколки техники посыпались на землю. Следующий снаряд я послал уже с большой скоростью. Но его постигла та же участь.

Улыбнувшись, я усилием воли толкнул оставшиеся голубые гексагоны, и они понеслись каждый быстрее предыдущего. Виктория, по началу легко сбившая первые пять полей, дальше уже напряглась, стараясь справиться со слишком большим количеством техник.

— Щит, — сказал я.

Оставшиеся гексагоны, достигнув расстояния метра от моей супруги, сложились в стену. Княгиня обреченно вздохнула, признавая поражение. Впрочем, это и не соревнование, да и она довольно быстро справлялась и схватывала. Все-таки наличие определенной дисциплины ума — серьезное подспорье в таком деле.

— Это сложно, — признала Виктория с тяжелым вздохом, после чего встретилась со мной взглядом и добавила: — Но я справлюсь.

Я кивнул, и стена силовых полей бесследно исчезла.

Как и прежде, никаких особых спецэффектов мои техники не оставляли после себя. Фактически после княжения расширились только пределы моих прежних возможностей, а так все было без изменений.

— Многие ошибочно полагают, что щит — это и есть родовой дар Романовых, — произнес я, приближаясь к своей жене. — И хотя они не правы, тебе все же следует начинать именно с него.

Княгиня склонила голову, демонстрируя, что услышала, а я продолжил:

— Собственная защита, Вика, должна быть всегда первой, о чем ты думаешь, — сказал я. — И когда ты начинаешь подозревать, что не остановишь все снаряды, вспомни о том, что никто не может достать Романовых, а ты теперь тоже одна из нас. Единственный способ добраться до тебя — застать врасплох или, как сейчас, ввести в ступор. Я заставил тебя растеряться, и ты капитулировала. Но если бы ты просто поставила прочный щит, все эти силовые поля всего лишь разбились бы, не сумев до тебя добраться. А на то, чтобы установить щит, тебе не нужны никакие техники, никакие заминки. Одно мысленное усилие, и до тебя уже не добраться.

Моя супруга улыбнулась краешком губ.

— Странно, а я думала, что с учебой закончено, когда забирала документы из ЦГУ. А оказывается, нет, от лекций никуда не деться, — наигранным тоном заявила она, накручивая на палец прядку волос. — Господин преподаватель, а как у вас обстоят дела с наказаниями для провинившихся студенток?

Я усмехнулся, принимая игру.

— О, студентка Романова, вам понравится, — обняв ее за талию, объявил я, прежде чем поцеловать супругу в губы. — Но — только перед сном. Образовательный процесс нарушать нельзя!

Передышки тоже необходимо устраивать.

С нашей мощью, конечно, восстановление дара не занимает много времени. Однако перенапрягаться в этом деле бессмысленно — дар не мышца, его не накачаешь тупым напряжением извилин. Только осмысленное воздействие, когда ты четко контролируешь каждое усилие воли, приносит пользу.

Нас прервала вибрация телефона в моем кармане. Отстранившись от супруги, смотрящей на меня с хитринкой в глазах и легким румянцем на щеках, я вынул аппарат.

— Слушаю, Святослав Святославович, — держа княгиню за руку, произнес я.

Виктория чуть дернула ресницами — линза выводила