Земля, до восстребования - Евгений Воробьев

Консул Дрегер осведомился, как герр Кертнер устроился в "Кристине", как проводит время в Севилье. Кертнер доложил, что ему очень понравилось в местном казино, тем более что одна из обитательниц Севильи оказала ему свою благосклонность - он имеет в виду севильянку Фортуну и свой вчерашний выигрыш.

Нельзя было упустить случай и не выразить попутно сожаления по поводу крупного проигрыша незнакомой старухи. Консул не отказал себе в удовольствии посплетничать на ее счет. Вдова де Диего Гомец - владелица фирмы по экспорту оливок, ей за семьдесят, а живет она в незаконном браке со своим управляющим Гейнеменом. Ему двадцать девять лет, к тому же он германский подданный, чистокровный ариец. Герр Кертнер не представляет себе, сколько у консула неприятностей из-за этого Гейнемена. А посмотрел бы герр Кертнер, как вдова де Диего Гомец экспансивно ведет себя на бое быков!

Он очень советует герру Кертнеру посмотреть послезавтра бой быков, выступает знаменитый Гаэтано Ордоньес. После недавнего боя в Малаге на пляса Монументаль он получил оба уха и хвост убитого быка - редкое и высшее признание доблести тореро. И в знак преклонения перед мужеством заколотого им быка Гаэтано Ордоньес положил свои драгоценные трофеи на тушу поверженного, бездыханного зверя...

В ресторан вошел Агирре; на нем был элегантный штатский костюм. Консул Дрегер весьма любезно с ним поздоровался и обменялся несколькими фразами о погоде. Но фразы вовсе не были малозначащими, потому что разговор шел о летной и нелетной погоде.

Консул хотел познакомить Агирре с Кертнером, но оба приятеля рассмеялись - Кертнер непринужденно, а Агирре через силу. Только теперь Кертнер заметил, что сегодня Агирре мрачен. Что случилось? Завтра они хоронят боевого товарища; получил повреждение в воздушном бою над Мадридом, из последних сил тянул машину на свой аэродром, не дотянул и разбился. Кертнер выразил соболезнование своему коллеге и обещал принять участие в похоронах.

Утром Кертнер зашел в магазин похоронных принадлежностей, - нигде, кроме Испании, нет столь шикарных, нарядных магазинов подобного назначения. Кертнер заказал венок из чайных роз с траурной лентой от австрийского планерного кружка.

Балконы городского аэроклуба были в тот день задрапированы крепом. Сам Альфонс XIII прислал на похороны своего представителя. Фалангисты в беретах кричали: "Бог, родина, король!" Звено истребителей "капрони" пролетело над похоронной процессией, сбрасывая цветы. По общему признанию, венок австрийца был одним из самых богатых во всей траурной процессии.

А через несколько дней Кертнер принял участие еще в одной торжественной процессии: из Севильи заблаговременно отправляли в Мадрид статую святой девы Марии - покровительницы города. Событие всполошило Севилью - процессию, которая должна была 7 ноября войти в Мадрид с войсками, провожали до черты города. Севильская дева Мария воодушевит доблестных спасителей Испании на подвиги!

Деву Марию провожала высшая церковная иерархия во главе с дряхлым кардиналом, отцы города в парадных одеждах, офицеры, лавочники, кликуши из монастырей. Кертнер читал еще весной, кажется в "Юманите", как эти затворницы, отрешившиеся от мирских дел, голосовали против республики, за монархию. Богачи за свой счет везли их к избирательным урнам в колясках, больных несли на носилках - и ничто не помогло монархистам!

Вперемежку с духовными песнопениями гремел военный оркестр. Он играл марши, в том числе "Пасодобле муй тореро", без которого не обходится ни один бой быков.

Слишком велик был соблазн провести несколько дней на фронтовых дорогах, и Этьен решил не отставать от статуи святой девы Марии. К тому же обстоятельства позволяли взять с собой "лейку". Он прилежно фотографировал и деву Марию в разных ракурсах, и знатных грандов, и дряхлого кардинала, а заодно еще много любопытного: и мосты, и виадуки, и батареи, и марокканскую кавалерию, которая проходила по улицам Толедо.

Тогда же Этьен увидел на марше сверхтяжелый немецкий танк, с которым был знаком по чертежам. Ну и махина! Танк на широких гусеницах, на вооружении орудие, два огнемета, девять пулеметов. Этьен знал о давнем тяготении Гитлера к таким сухопутным дредноутам, исследовал этот вопрос и относился к сверхтяжелым колымагам критически. Теперь он получил возможность заснять танк "рейнметалл" и пристально разглядеть его на марше и на стоянке. Да, он слишком громоздок, неуклюж, станет удобной мишенью для противника.

Сперва толпа со святой девой Марией двигалась к Мадриду торопливо, боялась опоздать. Затем скорость замедлилась. Позже дева Мария нашла себе пристанище в монастырском подворье. Пыл у поводырей святой статуи остыл, они бессмысленно топтались в прифронтовой полосе, боязливо прислушиваясь к канонаде.

Этьен присоединился к группе корреспондентов севильских газет, которые, после долгих препирательств и мрачной ругатни, решили вернуться в Севилью. Они ехали подавленные: каждый успел впрок заготовить корреспонденцию о прибытии девы Марии в Мадрид.

По возвращении Этьен встретил в "Кристине" симпатичного Агирре. Он по-прежнему в штатском, но на нем форменная фуражка со знаком военного летчика: в круглую авиационную эмблему вставлен четырехлопастный пропеллер. Агирре объяснил: не очень-то удобно и приятно ходить в клуб и казино в форме. А кроме того, офицеры воздушных сил вообще недолюбливают свою синюю форму, считают ее плебейской. Когда закончится война, - а он надеется, что она закончится зимой, в военно-воздушных силах Испании введут новую форму. А может, восстановят старую, она очень импозантна и нравилась сеньоритам: для приемов - короткий фрак без фалд; для парада кортик с позолоченной рукояткой, золоченый пояс и большие эполеты с золотой бахромой. К парадной форме относится также пилотка с двумя заостренными уголками и с золоченой кисточкой, свисающей на лоб. Офицеров знатного происхождения особенно шокируют и раздражают в новой форме длинные брюки, а еще больше - дурацкие ботинки.

Агирре болтал и курил сигарету, не снимая перчаток, что считалось в офицерской среде признаком хорошего тона.

В тот же вечер они сидели вдвоем за столиком в "Касинилья де ла Компана". Очень скоро у них завязался профессиональный разговор, который, впрочем, терял всякую последовательность, когда в ресторане появлялась какая-нибудь интересная женщина; в красивых глазах Агирре возникал масленый блеск, он становился рассеянным, невнимательным, отвечал невпопад. Говорили по-французски: почти все испанские пилоты учились в летных школах во Франции и там стажировались.

Кертнера нельзя было назвать человеком нескромно любопытным, лезущим с расспросами. Он охотнее рассказывал сам: о новинках в сборочном цехе завода "Фокке-Вульф" в Бремене, где он недавно был; знал, над чем ломают сейчас головы конструкторы завода "Дорнье" в Фридрихсгафене, в Баварии. Ну как же, он бывал там, еще когда строился дирижабль "Граф Цеппелин".