Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов

пор забота о маме стала признаком безумия? Вполне здраво рассуждает. Ну пьянь его мама, ну и хер с ней.

– Я тебе говорю, он из окна может выпрыгнуть.

– Никуда он не собирается прыгать. Захочет убежать – его охранник ночью не выпустит.

На наши крики прибежала дежурная медсестра. Узнав о причине спора, пообещала, что с поста она всю ночь никуда не отойдет. Пост напротив палаты. Если он только попытается высунуться, сразу позовет на помощь.

– Ну смотри, я предупредил, – пригрозил хирург, – тебе отвечать придется.

Остаток ночи нам вместе пришлось провести в операционной. К утру мы о нашей ссоре почти забыли.

Утром, перед сменой, решил проведать любящего сына. Захожу в палату, но его там нет. Я к медсестре:

– Где?!

Та клянется, что из палаты он не выходил. Спрашиваю соседей, куда делся. Соседи по палате рассудительно отвечают:

– А он из простыней веревку связал, с окна спустился и домой пошел. Ему же домой надо было. Вы ж сами ему простыней много дали.

Хирургическое отделение на четвертом этаже.

Действительно, несколько простыней было выдано для изготовления временного бандажа.

– А в чем же он пошел?

– А мы ему вот, это, одеяло сбросили. Шерстяное. Ну так он завернулся в него и побежал.

– Босиком?

– Ну да, ты скажешь, босиком. Тапки ему дали, вон – стояли там. Кожаные. От соседа остались.

– Мудаки!!!! Вы хоть подумали, как он до дома доберется? Он же в соседнем поселке живет!

Народ отвечал:

– Ну а мы чего, мы не знали, где он живет. Он сказал, что ему домой надо. Вот мы ему спуститься помогли, да. Подстраховали. А одеяло вниз скинули. Он и побежал домой.

Известная истина: толпа иррациональна, и объяснить массе, что она есть простое скопление мудаков, невозможно.

До его поселка по местным меркам было сравнительно недалеко. Километров пятнадцать. И то, если знаешь короткую дорогу через лес. Ночью, в феврале, пройти пешком этот путь не сможет ни один здоровый. В этом не было никаких сомнений. Ни одна попутная машина не остановится. Увидев такое чудо на дороге, завернутое в одеяло, только прибавят газу.

На пустой кровати лежала расписка:

– Я, такой-то, от лечения отказываюсь. Требую выписать… Предупрежден… Претензий не имею. Дата. Подпись. Все грамотно, но расписка утешала мало. Надвигалась катастрофа. Надо идти, докладывать начмеду. До конференции оставалось несколько минут, и по пути зашел в приемник. Пусть отметят в сводке, что с хирургии один выписан под расписку. Бумаги оформим потом.

В приемном покое сидит наш адвокат. В одежде его не пускают наверх в отделение.

– Сука! Ты где был? Мы тут поседели из-за тебя! Козел!

– Так доктор, я же вам говорил. Мне домой надо было. У меня дома мама одна. Я ей портвейна купил, вот и вернулся. Теперь ей на неделю хватит.

Как он смог голым пешком ночью добраться до дома, я представить не мог. А дома он был точно, как потом оказалось, его ночью видели в местном сельмаге.

– Пойдем со мной, поговорить надо.

Притащил его в ординаторскую. Сидевший там дежурный хирург перед обходом для храбрости допивал второй стакан водки. Он тоже был предельно ласков:

– Вернулся, родной? Ну так теперь лечись. Поправляйся скорее. А вот когда поправишься, мы с доктором тебе таких п…й дадим, что ты про маму свою навсегда забудешь. А теперь иди на х…

0,7 водки было допито вместе, но уже в радостном настроении. Обход прошел весело, от начмеда инцидент скрыли. По счастью, все обошлось. Больной даже не простудился. Через неделю поправился и был выписан. При его ранении – маленькое чудо. Правда, перед выпиской попрощаться не зашел. Ушел вечером накануне. За больничным приходила его жена.

* * *

Рассказывает знакомый из клинической больницы:

– А чего, не пойму, вы тут с делириками мучаетесь? У нас с ними не церемонятся, если кто-то только начинает путаться, его сразу в реанимацию, на трубу, и дня на три на ИВЛ.

Спрашиваю, как так? У вас же больница по «Скорой» не работает, все операции плановые. Откуда белая горячка? Товарищ объясняет:

– Ну так область у нас большая. С иных мест, если не на машине, со всеми пересадками будешь почти 2 дня добираться. А по пути еще к какому-нибудь шурину завернут. Сам понимаешь, перед операцией для храбрости надо принять. Вот пока едут на плановую операцию, протрезвеют, еще денек у нас полежат, не в этот же день сразу их брать, вот и все, здравствуй, белая горячка. Нет, ну конечно, если там на сердце какая-то операция, или сосудистая, мы их не берем, ждем, когда в себя придут. А мениски, эндопротезы, это запросто, пока спят, заодно и прооперируются.

Гений и безумие

Встречаю старого знакомого. В свое время он был широко известен в кругу питерских психиатров, имея яркую форму параноидной шизофрении. Носил в себе бред галактического размаха. Обидно, что за последний десяток лет превратился в жалкое слабоумное существо, совершенно безобидное, с тяжелым дефектом личности. Нет ни бреда, ни голосов. Даже таблеток не требует. Раз в год районный психиатр определяет его отдохнуть на месяц в санаторий имени Кащенко, но и то больше из жалости, когда у пациента кончаются деньги и элементарно не хватает на еду. На пенсию по инвалидности прожить трудно, а подзаработать удается редко. Хоть в прошлом он отсутствием интеллекта не страдал, работал инженером, отлично зная несколько языков, неплохо зарабатывал как переводчик. Но иногда у него все-таки появляются какие-то деньги, и тогда он банально запивает.

Вот и на днях, выпив бутылку водки, за второй шагнул с четвертого этажа. Так было быстрее. Испуганная родня притащила его в больницу. На первый взгляд травм никаких не было. Приземлился удачно. Но пришлось оставить до утра. Пусть свое слово скажет его лечащий доктор из психоневрологического диспансера.

Утром знакомый врач-психиатр отвечает по телефону сонным голосом:

– Понимаешь, это нет, это не шизня. Он должен был понимать, что делает. У него уже лет десять никакой продукции. Просто по пьяни свалился в окно. У вас чего, мало таких? Если травм нет, гони его домой, а родне скажи, чтоб денег ему не давали.

Травм видимых не было, но почему-то у пациента стал раздуваться живот. Урчание кишок стало слышно на расстоянии. Вдобавок оба конца пищеварительной трубки извергали зловонные газы. Появилась мысль, а не разорвана ли при падении кишка? Тогда придется брать в операционную, на стол, чего страшно не хотелось.

Сомнениями поделился с районным психиатром. Тот начал мне читать лекцию о том, что