Я тебя никогда - Елена Безрукова

что это видео никто не увидит, а теперь он молча пялится на мои ноги, прикрытые коротким полотенцем.

— Выйди из моей комнаты, — процедила я сквозь зубы. — Мне надо одеться! Сколько можно пялиться?! Ног голых никогда не видел?

Во мне закипала такая ярость, что мне хотелось что-нибудь в него кинуть. Даже страх затмевала. Лучше бы ему сейчас уйти…

— Да сдались мне твои ноги, — хмыкнул он, при этом продолжая нагло скользить по ним взглядом, заставляя меня нервничать ещё больше. — Видел. И покрасивее… Ноги твои на троечку, поняла? И мы не договорили — запомни это.

Матвей вышел и захлопнул дверь.

Я обессиленно опустилась на кровать, прижимая к груди полотенце, словно оно могло бы защитить меня от всех бед, что свалились на мою голову…

27

Я переоделась в своё и спустилась вниз. Хотела узнать, вернулся ли домой Роман Петрович, чтобы поговорить с ним о случившемся. Мне казалось, что он достаточно умён, чтобы понять и услышать. Что он не даст сыну сделать из меня посмешище.

Но внизу я столкнулась с Тамарой…

Смотреть друг на друга нам было неловко, женщина молчала и продолжала заниматься делами на кухне — она раскладывала по местам чистую посуду.

— А Роман Петрович ещё не вернулся? — спросила я её.

— Пока нет… — ответила она, не глядя на меня. — Просил ужинать без него. Сказал, что задержится. И чтобы спать ложились тоже без него.

Ну вот…

Я очень огорчилась.

Значит, с опекуном мне сегодня не поговорить, а завтра уже может быть поздно — Матвей опубликует видео.

— Я… Хотела сказать, — замялась я возле Тамары.

Может быть, она успела отойти от первых эмоций, и сейчас сможет меня услышать.

Женщина лишь приподняла брови, но прогонять или кричать, что слушать меня не желает, не стала. По крайней мере, я смогу высказаться. Если мне повезёт, то и Тамара задумается о поведении своего сына.

— Вы знаете, что у нас с Матвеем отношения не заладились… — продолжила я, осторожно выбирая слова. Сейчас я могу легко оступиться и настроить её против себя окончательно.

— Знаю… — ответила она негромко, коротко глянув на меня.

— И… Он против того, чтобы я жила в этом доме.

На это Тамара ничего не сказала, хотя, я думаю, что прекрасно понимала это и сама. Но мне надо было попытаться объяснить свою логику и логику поступка её сына так, чтобы она поняла меня правильно.

— Он на многое готов пойти, кажется, чтобы избавиться от меня, — снова заговорила я спустя небольшую паузу. — И я, если честно, понимаю и его, и всю вашу семью, почему моё появление в вашем доме никого не радует.

Тамара недоверчиво глянула на меня, словно я могла бы лгать о таком.

Зачем бы?

Конечно, я все понимала, чувствовала, что мне тут не рады, что я тут чужая и никогда своей не стану. Я и не пыталась. Я лишь хотела тихо и мирно пережить этот год, когда мы вынуждены существовать под одной крышей с совершенно чужими мне людьми, которых я по большей степени просто раздражала. Но у меня не вышло тихо и мирно… Уже не получается — благодаря Матвею, который объявил мне жестокую холодную войну.

— Правда понимаю, — продолжила говорить я, потому что женщина мне не собиралась отвечать. — Я сама не выбрала бы так жить, но ведь меня тоже не спрашивали, хочу ли я быть в этом доме. Вы же знаете…

— И к чему ты всё это говоришь? — подняла она глаза на меня.

— К тому, что Матвей в своём желании избавиться от меня мог бы зайти очень далеко. И зашёл.

— Куда?

— Это колье… — сплела я между собой пальцы до белых костяшек от волнения. Как же тяжело говорить о таком с матерью того, кто совершает не очень хорошие поступки. Совершенно не факт, что она мне поверит и не обозлится на меня ещё больше… — Я его не брала.

— А кто брал? — нахмурила брови Тамара. В её голосе зазвучало раздражение. Она сделала свои выводы, и переубедить её будет явно не так просто. Но я должна попытаться. Я не хочу носить клеймо воровки в этом доме. И в школе тоже, ведь Матвей намерен ославить меня на весь лицей, в котором мне еще целый учебный год придётся провести…

— Не я, — осторожно ответила я. Пыталась подвести Тамару к самостоятельному выводу о том, кому в этом доме нужно было меня подставить. Чтобы обвинение не прозвучало из моих уст. — Я даже не знаю, сколько оно стоит. Из какого металла, куда его можно сбыть. Я совершенно не разбираюсь в украшениях, особенно таких дорогих, но мне кажется такое колье просто так в ломбард не сдать — вызовут полицию. Я права?

— Вообще-то, да… — задумчиво протянула она, глядя на меня. В её голове явно ворочались мысли в нужном мне направлении… — Такое украшение не купят в ломбарде. Как минимум попросят паспорт и совершеннолетнего взрослого. Но откуда мне знать, насколько ты…скажем, продвинута в вопросе. Сейчас молодёжь очень резвая, знают многое больше, чем мы, старшее поколение. Тем более в век технологий и интернета. Ты могла…. Как оно…. Погуглить. И найти ответ, куда сбывать такие украшения.

— Я не брала, — повторила я. — Это сделал тот, кому выгодно устранить меня из этого дома и настроить всех против меня. Как вас сейчас.

— Ты… — расширила она глаза. — Ты имеешь в виду Матвея? Моего сына?

Я в ответ пожала плечами.

Что ж, к логичным выводам Тамара пришла.

А поверит ли она им — другой вопрос.

— Ты обвиняешь моего сына? — спросила она.

— Не обвиняю, но… Кому ещё это