Место встречи изменить нельзя. Гонки по вертикали - Аркадий Александрович Вайнер

Ученическим круглым почерком написала она в конце бланка протокола допроса: «С моих слов записано верно» – и расписалась так же кругло, детски беспомощно – «Г. Петровых».

Я положил протокол в папку и спросил ее:

– Галя, а вы давно работаете после школы?

– Год. Два курса училища после школы и год работаю. – В глазах ее была надежда, такая же отчетливо-круглая, как детский почерк, – она надеялась, что я пойму: не могла она за год научиться читать в людях, не могла она знать, что и такие мерзавцы встречаются, которые могут вырвать дважды чужие деньги. Ведь даже кассир Антонина Петровна ничего не заметила! Но про Антонину Петровну она ничего не сказала, только испуганно покачала головой…

– А вы у Антонины Петровны в больнице были? – спросил я.

Она кивнула.

– Как она? Врачи просили ее пока не беспокоить.

– У Антонины Петровны сердце плохое. Сын у нее был, Женя.

– И что?

– Он новые самолеты испытывал… и в прошлом году погиб. А жена его и девочка живут вместе с Антониной Петровной. – Она посмотрела на разложенные на столе фотографии Батона и сказала: – А этот… теперь ее совсем добил…

Раздался телефонный звонок.

– Станислав Павлович, это из бюро пропусков. Тут пришел гражданин по фамилии Окунь, он говорит, что вы его приглашали к себе.

– Да-да, пропустите, пожалуйста…

Я подписал Гале Петровых пропуск на выход и сказал:

– Поезжайте к Антонине Петровне, постарайтесь успокоить ее. Вы ей объясните, что мы знаем этого рецидивиста, он находится у нас в розыске и должен из-за этого проживать нелегально – ему деньги потратить негде будет. Я уверен, что мы его возьмем в ближайшее время и все это как-то утрясется… – Галя молчала, и я добавил: – Экспертиза считает, что подписи в ордере сходны с оригиналом, особенно вторая…

– Ну? – не поняла Галя.

– Ну, с учетом того, что он и паспорт предъявил, и расписался одинаково, ваша вина не так уж очевидна… – говорил я все это бодрым строевым голосом, но, судя по Галиным глазам, не очень-то верила она в мой казенный оптимизм…

А через минуту после ее ухода явился ко мне в кабинет Окунь. Притворил за собой дверь, снял очки, и, пока он протирал темным платком стекла, лицо его – как со сна – было беспомощным и под переносицей с обеих сторон носа ярко краснели ямки, надавленные опорами очков. Потом он надел очки, и глаза его за сильными бифокальными линзами блеснули холодно и ясно. И вид у него уже был совсем не беспомощный и не просоночный.

– Слушаю вас, – сказал он сухо и внушительно.

– Я пригласил вас, гражданин Окунь, чтобы задать вам несколько вопросов о ваших взаимоотношениях с Дедушкиным…

– «Гражданин Окунь!» – перебил он меня, зафиксировав свое восклицание поднятым указательным пальцем. – Имея некоторый опыт в осуществлении юридической процедуры, хочу отметить, что высоким титулом гражданина у нас почему-то принято именовать лиц, вступивших в напряженные отношения с законом. Вам это не кажется странным? Послушайте, как звучит: «Гражданин Робеспьер!», «Гражданин Окунь!». Нравственная эволюция от Дантона до Дедушкина…

– Это хорошо…

– Вы находите?

– Я хотел сказать, что это хорошо, коли у вас есть время и настроение сейчас резвиться подобным образом. Это раз. А теперь два – вы меня больше не перебивайте. Когда мы будем чай пить у вас в гостях, там вы сможете вести беседу так, как вам понравится. А здесь попрошу вас отвечать на мои вопросы. Договорились?

– Понятно. Но есть один обязательный предварительный вопрос к порядку ведения…

– Готов ответить.

– Если вы намерены просто побеседовать, то для этого как минимум нужно заручиться моим согласием.

– Верно, – сразу согласился я. – Но если я намерен вас допросить, то мне вашего согласия совсем не нужно – вы мне отвечать обязаны.

– Абсолютно точно, – кивнул Окунь. – Соблаговолите тогда сообщить мне номер уголовного дела, в связи с которым вы меня хотите допрашивать, а также против кого оно возбуждено. – Он вежливо, почти застенчиво улыбнулся, ласково пояснил: – По закону нельзя допрашивать людей до возбуждения уголовного дела.

Я вынул из стола папку, перелистнул обложку, спросил его:

– Продиктовать, вы запишете? Или запомните?

– Запомню – у меня очень хорошая память.

Я назвал номер и добавил:

– Дело по обвинению гражданина Дедушкина в совершении преступлений, предусмотренных статьями девяносто третьей, сто сорок четвертой и двести восемнадцатой Уголовного кодекса.

– Вот теперь все прекрасно, – сказал Окунь. – И в каком качестве вы намерены меня допрашивать?