Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Черт!

Но что бы ни говорил Линк, все же я права насчет неё и насчет Горнта. Или не права?

Давай смотреть правде в глаза: опереться мне не на что, кроме неясных слухов и собственной интуиции. Орланда обратила меня в бегство. Я улепетываю, сама не своя от страха. Моя ужасная ошибка в том, что я вела себя с Линком так несдержанно. Вспомни, что он сказал перед тем, как вышел из люкса. Чтобы с этого момента ты, черт побери, не лезла в мою личную жизнь!

О боже!»

Дул приятный ветерок, паром летел через гавань, двигатели мерно работали, сампаны и другие лодки проворно уступали дорогу, низко нависшее небо было затянуто тучами. Не обращая на все это внимания, она смахнула слезы и, вынув зеркальце, проверила, не потекла ли тушь. Донесся гудок грузового парохода, величественно проплывавшего мимо с трепещущими на ветру флагами, но Кейси его не видела, как не заметила и громады ядерного авианосца, пришвартованного у Адмиральской пристани на гонконгской стороне.

— Давай-ка соберись, — пробормотала она, горестно обращаясь к своему отражению в зеркале. — Господи, ты выглядишь на все сорок.

На тесных деревянных скамьях было полно народу, и она неловко пошевелилась, зажатая между другими пассажирами, большинство которых составляли китайцы, хотя тут и там попадались увешанные фотоаппаратами туристы и другие европейцы. Нигде не оставалось ни дюйма свободного места: были забиты все трапы, все сиденья, и на обеих палубах группы пассажиров уже толпились на аппарели, готовясь сойти на берег. Сидевшие рядом китайцы, несмотря на неудобства, умудрялись читать газеты — так читают в метро. С той лишь разницей, что время от времени они шумно отхаркивались, чтобы прочистить горло. Один сплюнул. На переборке прямо перед ним красовалась огромная надпись на китайском и на английском: не плевать! штраф двадцать долларов. Он снова отхаркнулся, и Кейси захотелось выхватить у него газету и надавать ему по голове. В памяти всплыло сказанное как-то Тайбанем: «Мы уже больше ста двадцати лет пытаемся изменить их, но изменить китайцев не так-то просто».

«И не только их, — подумала она. Голова раскалывалась. — Не просто изменить все и вся в этом мире мужчин. Тайбань прав.

Ну, так и что же мне делать? С Линком? Менять правила или нет?

Я их уже изменила. Я уже действую через его голову со своей схемой спасения. Это во-первых. Говорить Линку о ней или нет? Данросс меня не выдаст, а Мэртаг припишет все себе, ему придется это сделать, если Первый центральный пойдет на мои условия. Когда-то сказать придется.

Но, сработает схема или нет, что будет с нами, Линком и мной?»

Она пыталась найти решение, уставя в пространство перед собой невидящий взгляд.

Паром уже подходил к причальной стенке терминала в Коулуне. Ему уступили дорогу два других парома, направлявшихся на гонконгскую сторону. Все вокруг повскакали и начали проталкиваться к аппарели с левого борта. Судно от этого слегка накренилось. «Господи, — взволнованно подумала Кейси, вырванная из своих размышлений, — нас ведь, должно быть, человек пятьсот на каждой палубе». Тут она сморщилась от боли, потому что какая-то нетерпеливая китайская матрона, протискивавшаяся мимо, наступила ей на ногу, но даже не заметила этого и устремилась дальше, к началу очереди, распихивая всех по дороге. От боли Кейси вскочила: хотелось отходить мерзавку зонтиком.

— Они просто что-то, верно? — мрачно пошутил стоявший за ней высокий американец.

— Что? О да, да... Просто что-то. Есть среди них такие.

Вокруг толпился народ, стискивая её все сильнее. От этой давки ей вдруг стало дурно, как в замкнутом пространстве. Почувствовав это, американец оттеснил людей корпусом, создав вокруг неё немного свободного места. Те, кого он отодвинул, уступали место с явным неудовольствием.

— Спасибо, — поблагодарила она: ей стало легче, и тошнота отступила. — Да, спасибо.

— Я — Роузмонт, Стэнли Роузмонт. Мы встречались у Тайбаня. Удивленная Кейси обернулась.

— Ох, извините, я, наверное... Наверное, я была где-то далеко-далеко и не... извините. Как дела? — тут же вежливо спросила она, совершенно не помня его.

— В основном по-старому, Кейси. — Роузмонт смотрел на неё сверху вниз. — А у вас что-то не так? — добродушно поинтересовался он.

— О, все в порядке. Да-да, все в порядке. — Она отвернулась, смущенная, что он заметил её состояние.

Стоявшие на носу и корме матросы бросили швартовочные концы, которые тут же были пойманы и накинуты на кнехты. От напряжения толстые канаты заскрипели так, что у Кейси аж зубы свело. Паром встал точно у стенки, начал опускаться трап. Не успел он опуститься полностью, как толпа уже хлынула с парома, и Кейси вынесло вместе с ней. Через несколько ярдов напор ослаб, и она зашагала по рампе своим обычным шагом. На аппарель, опущенную с другого борта, уже устремился поток пассажиров, едущих на гонконгскую сторону. Её догнал Роузмонт.

— Вы живете в «Ви энд Эй»?

— Да, — ответила она. — А вы?

— О нет! У нас квартира на гонконгской стороне — собственность консульства.

— Вы здесь давно?

— Два года. Интересная штука, Кейси. Примерно через месяц появляется такое ощущение, что ты под замком — пойти некуда, везде столько народу, и изо дня в день видишься с одними и теми же приятелями. Но вскоре понимаешь, как это здорово. Вскоре проникаешься ощущением, что ты в центре событий, в центре Азии, где сегодня все и происходит. Гонконг — сердце Азии, это точно: хорошие газеты, прекрасная пища, хороший гольф, скачки, морские прогулки, можно съездить в Тайбэй, Бангкок или ещё куда. В Гонконге здорово, но, конечно, он не идет ни в какое сравнение с Японией. Япония — нечто совсем другое. Все равно что побывал в стране Оз.

— Это хорошо или плохо?

— Замечательно — если ты мужчина. Для жен непросто, очень непросто, и для детей тоже. Ты беспомощен, ты чужой, и об этом тебе напоминают на каждом шагу: даже название улицы не прочтешь. Я был там два года в командировке. Мне очень понравилось. Но Афина, моя жена, должно быть, вспоминает об этом с отвращением. — Роузмонт засмеялся. — Она терпеть не может Гонконг и рвется обратно в Индокитай, во Вьетнам или Камбоджу. Несколько лет назад она была медсестрой во французской армии.

Поглощенная собственными проблемами, Кейси тем не менее уловила что-то в его словах и стала прислушиваться.

— Она француженка?

— Американка. Её отец был какое-то время послом, когда французы там воевали.

— У вас есть дети? — спросила она.

— Двое. Оба мальчики. У Афины это второй брак. Она опять что-то почувствовала.

— Сыновья от её первого брака?

— Один, да. Она была замужем за вьетнамцем. Его убили перед самым Дьенбьенфу[301], тогда французы ещё правили страной или их оттуда уже изгоняли. Бедняга погиб до того, как родился маленький Вьен. Он мне как родной. Да оба сына у меня славные ребята. Вы сюда надолго?

— Это зависит от моего босса и нашей сделки. Вы, наверное, знаете, что мы хотим наладить связи со «Струанз».

— В городе только об этом и говорят — помимо пожара в Абердине, наводнения, всех этих грязевых оползней, тропического шторма, падения акций «Струанз», массового изъятия денег из банков и развала рынка. Одно можно сказать о Гонконге: скучно здесь не бывает. Вы считаете, он выдюжит?

— Тайбань? Я только от него. Надеюсь, что да. Он уверен в своих силах, весьма уверен. Он мне нравится.

— Да. Бартлетт мне тоже нравится. Вы с ним давно?

— Семь лет, почти семь.

Они уже вышли из терминала, но людей меньше не стало. Справа открывалась гавань, и они, разговаривая, направились на восток, к подземному пешеходному переходу, ведущему к «Ви энд Эй». Роузмонт указал на небольшой магазинчик под названием «Чашка риса».

— Афина здесь работает время от времени. Магазин благотворительный, хозяева — американцы. Вся прибыль идет в пользу беженцев. Много жен приходят сюда поработать денек-другой, чтобы было не так скучно. Вам-то, я понимаю, скучать не приходится.

— Занята все семь дней в неделю.

— Я слышал, Линк говорил, что вы собираетесь на выходные в Тайбэй. Вы там будете впервые?

— Да — но я не еду, едут только Линк и Тайбань. — Кейси не удалось остановить тут же возникшую мысль: берет ли Бартлетт с собой Орланду? «Он прав: это не мое дело. Но „Пар-Кон" — мое дело. И раз уж противник захватил Линка с потрохами, то чем меньше он знает о плане с Первым центральным, тем лучше».

Довольная тем, как бесстрастно пришла к решению, она продолжала беседовать с Роузмонтом, рассеянно отвечая на его вопросы. Ей было приятно поговорить с кем-то из своих, с человеком занятным и заинтересованным.

— ...и Тайбэй другой, народ там беспечнее, не такой сугубо практичный, но приятный, — объяснял он. — Мы на Тайване пользуемся популярностью, там чувствуешь себя по-другому. Значит, вы действительно намерены расширяться? Для такой большой сделки, я полагаю, у вас должно быть с десяток исполнителей?