Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Исполнительный директор я, и сделкой со «Струанз» занимаюсь я. Нам это не будет стоить ничего. Чтобы вытащить вас из западни, достаточно нашего влияния, но на то оно и влияние. Я хочу, чтобы наша сделка состоялась, и не желаю победы Горнта.

— Почему?

— Я уже сказала. Вы для нас лучший в плане долговременного сотрудничества.

— А вы, Сирануш? Чего хотите вы? За использование своего влияния?

Казалось, глаза её стали ещё более матовыми, глубокого карего тона, как у львицы.

— Равенства. Я хочу, чтобы со мной обращались на равных, не относились снисходительно или с издевкой, как к женщине, пришедшей в бизнес при поддержке мужчины. Я хочу быть на равных с тайбанем Благородного Дома. И хочу, чтобы вы помогли мне получить мои «отвальные» — помимо всего прочего, что имеет отношение к «Пар-Кон».

— Второе не составляет труда, если вы готовы рискнуть. Что касается первого, я никогда не относился к вам снисходительно и не выказывал пренебрежения…

— Это делал Гэваллан и остальные.

— …и никогда себе подобного не позволю. Что касается остальных, если они не относятся к вам, как хотелось бы, то покиньте стол переговоров и выйдите из боя. Не навязывайте им своего присутствия. Сделать вас равной я не могу. Вы не равная и никогда таковой не будете. Вы — женщина, а это мир мужчин, нравится вам это или нет. Особенно в Гонконге. И пока жив, я буду принимать это как есть и относиться к женщине как к женщине, кем бы, черт побери, она ни была.

— Тогда я вас… знаете что!

— И когда же это случится? — расплылся в улыбке он.

Она вдруг рассмеялась вслед за ним, и напряженности как не бывало.

— Так мне и надо, — заключила она. И снова засмеялась. — Действительно, поделом мне. Извините. Насколько понимаю, я потеряла задницу.

— Что вы сказали, простите?

Она объяснила, как переиначила выражение «потерять лицо». Он снова рассмеялся.

— Вы не потеряли. Вы приобрели.

Она помолчала.

— Значит, что бы я ни делала, равенства мне никогда не видать?

— В бизнесе — нет, на тех же условиях, что и мужчины, — нет, и нет, если вы хотите быть от мира сего. Как я уже говорил, нравится это вам или нет, так устроен мир. И считаю, что вы не правы, пытаясь изменить его. Карга, без всякого сомнения, обладала властью, какой не пользовался никто в Азии. И она добилась этой власти как женщина, а не как лицо среднего пола.

Протянув руку, Кейси взяла свое бренди, и легкая шелковая блузка натянулась под тяжестью груди.

— Как, черт возьми, мы можем не отдавать должного такому привлекательному и элегантному существу, как вы? Будьте справедливы!

— Я не прошу справедливости, тайбань, — только равенства.

— Вам ли быть недовольной? Вы же женщина.

— О да, я женщина, и ещё какая. — В её голосе послышались горькие нотки. — Я просто не хочу, чтобы меня ценили только за то, какой у меня зад. — Она сделала последний глоток и встала. — Ну так что, вы в деле? С «Ройял Белджэм»? Дэвид Мэртаг ждет звонка. Риск, конечно, большой, но стоит попробовать, верно? Может, съездите к нему, а не станете посылать за ним — репутация, понимаете, да? Ему во всем нужна будет ваша поддержка.

Данросс продолжал сидеть.

— Вы не присядете ни минутку? Если располагаете временем. Есть ещё пара вопросов.

— Конечно, просто не хотела занимать ваше время.

— Первое: что случилось с вашим мистером Стайглером?

— Что вы имеете в виду?

Он поведал ей рассказанное Доусоном.

— Сукин сын! — Она была явно раздражена. — Ему было велено подготовить документы, и всё. Я с ним поговорю. Юристы всегда считают, что имеют право затягивать переговоры — «улучшать сделку», как они выражаются, пытаясь, насколько я понимаю, оказать на вас давление. У меня из-за них столько сделок расстроилось, вы представить себе не можете. Сеймур ещё лучше многих. Адвокаты — это чума Соединенных Штатов. Линк тоже так считает.

— А что Линк? — спросил он, вспомнив про два миллиона, которые тот авансировал Горнту для атаки на их акции. — Будет ли он на все сто за такой новый поворот дела?

— Да, — произнесла она после паузы. — Будет.

Данросс чувствовал, что чего-то не хватает, чтобы все встало на свои места.

— Значит, со Стайглером вы поговорите и все остается как прежде?

— Вам нужно будет, как мы договорились, оформить титул на суда, но это, видимо, не вопрос.

— Да, я с этим разберусь.

— И вы даете на все личную гарантию?

— О да, — беззаботно ответил Данросс. — Дирк все время так делал. Это привилегия тайбаня. Послушайте, Сирануш, я…

— Пожалуйста, называйте меня Кейси, тайбань. Сирануш осталась в другом времени.

— Хорошо. Кейси. Сработает это или нет, вы — Старый Друг, и я хочу выразить благодарность за вашу смелость, вашу личную смелость на пожаре.

— Я не смелая. Должно быть, это железы. — Она рассмеялась. — Не забывайте, над нашими головами ещё витает гепатит.

— Ох. Вы и про это не забыли.

— Да.

Она пристально смотрела на него, но, что у неё на уме, было не понять.

— Я помогу вам с «отвальными», — пообещал он. — Сколько вам нужно?

— Два миллиона, без налогообложения.

— Налоговое законодательство у вас весьма строгое. Вы готовы к тому, чтобы найти лазейку в законе?

Она задумалась.

— Каждый нормальный американец имеет право избегать налогов, но не должен уклоняться от них.

— Понятно. Значит, возможно, для вашей категории доходов вам потребуются все четыре миллиона?

— Категория у меня невысокая, хотя капитал высок.

— Сорок шесть тысяч долларов в Банке сбережений и кредитов Сан-Фернандо — не так уж много. — Он с мрачным удовольствием наблюдал, как она бледнеет. — И восемь тысяч семьсот долларов на чековом счете в Банке Лос-Анджелеса и Калифорнии тоже большой суммой не назовешь.

— Ублюдок.

— Просто у меня друзья наверху. Как и у вас. — И тут, словно между прочим, он расставил ловушку: — Не поужинаете ли вы с Линком Бартлеттом со мной сегодня?

— Линк занят.

— Тогда, может, вы? В восемь? Давайте встретимся в холле отеля «Мандарин».

Он уловил то, что она хотела скрыть, но не смогла, и почти физически ощутил, как вскипело волной её сознание. «Значит, Линк занят! И чем может быть занят Линк Бартлетт, если об этом говорится таким тоном? Орландой Рамуш? Должно быть, так, — рассуждал он про себя, довольный тем, что вычислил настоящую причину — настоящий ответ на вопрос, что подвигло Кейси помочь ему. — Орланда! Орланда ведет к Бартлетту и ведет к Горнту. Кейси в ужасе от Орланды. Но чем вызван этот ужас? Тем ли, что за натиском Орланды стоит Горнт, или это просто безудержная ревность? Желание отомстить, сделать так, чтобы Бартлетт покатился вверх тормашками?»

59

17:35

Кейси встала в одну из длинных очередей к турникету «Голден ферриз». Напирая друг на друга и толкаясь, люди торопились протиснуться по проходу, чтобы успеть на паром. Раздался резкий звук сигнального колокола, и те, кто шёл впереди, прибавили ходу. Кейси невольно тоже ускорила шаг. Шумная, разгоряченная человеческая масса вынесла её на паром. Найдя место, она села и стала уныло смотреть на гавань, размышляя, получилось ли у неё провернуть свою часть сделки.

— Господи, Кейси, — воскликнул тогда Мэртаг, — да головной офис ни за что не пойдет на такое!

— Не пойдет, значит, упустит величайшую возможность в своей жизни. И ты тоже. Для тебя это прекрасный шанс — хватай его обеими руками! Только подумай, какое вы все заработаете лицо, если сейчас поможете «Струанз». Когда Данросс придет к тебе…

— Если придет!

— Придет. Я сделаю так, чтобы он пришел! А когда он придет, скажи, что все это придумал ты, а не я, и что ты…

— Но Кейси, не…

— Нет. Это должна быть твоя идея. Я поддержу тебя на тысячу процентов с Нью-Йорком. А когда Данросс придет к тебе, скажи, что помимо всего прочего хочешь статус Старого Друга.

— Господи, Кейси, мне и так хватает забот. Как я объясню этим тупицам дома, что такое Старый Друг и «лицо»?

— Так и не объясняй им ничего. Если ты это провернешь, станешь самым значительным американским банкиром в Азии.

«Да, — сказала себе Кейси, замирая в надежде, — а я вытащу Линка из ловушки Горнта. Я знаю, что права насчет Горнта».

— Ни черта ты не права, Кейси! — зло возразил на это сегодня утром Бартлетт. Впервые за всю историю их знакомства он разозлился на неё.

— Но это очевидно, Линк, — парировала она. — Я не пытаюсь вмешиваться…

— Как же, не пытаешься!

— Ты заговорил про Орланду, а не я! Ты соловьем разливался, рассказывая о ней. Ах, как она великолепно готовит, как прекрасно танцует, как замечательно одевается и как с ней здорово! Я ведь только спросила, хорошо ли ты провел время.